Анютка нырнула поглубже в сон. Но проклятый колокольчик и не думал стихать. Тренькал и тренькал, досаждая. Горничная ужасно не хотела вставать, ноги от снадобья стали ватными, может, позвонят и уйдут. Не велика птица. И правда, колокольчик затих. Анютка вздохнула с облегчением и пристроила щеку в приятную ложбинку подушки. Стало тихо. Как вдруг от двери послышался треск.
Сон пропал. Анютка вскочила, прислушалась: и вправду крушат. Так ведь это грабители! Она одна в доме. Сейчас вломятся, пырнут ножиком, и поминай как звали. Вон, хозяина на Невском прирезали. Теперь за нее взялись. Что же дворник не слышит? Замки-то у них крепкие, но так принялись, точно не выдержат.
От ужаса бессилия Анютка заверещала как поросенок под ножом мясника. За дверью сразу притихли, а потом кто-то закричал:
Есть кто в доме?
Точно душегубы. Не переставая верещать, Анютка добавила к возгласам, как и любая нормальная барышня в трудной ситуации:
Убивают! Спасите! Полиция!
Чего орешь, дура! закричал все тот же бандитский голос. Мы и есть полиция! Открывай немедленно.
Как только до хилых мозгов горничной дошло, что полиция уже явилась на помощь, девица бросилась к двери. Открывать, по-честному, было уже нечего: замок выворочен с корнем, створка держалась на цепочке. Только Анютка ее сняла, как ворвался плотный господин, приходивший второго дня, и закричал:
Где Анна Хомякова?
Так на бале они, дрожа всем телом, ответила Анютка.
Худосочное существо с перекошенной заколкой, измятым фартуком и полными тупого ужаса глазами должно было вызвать жалость и сострадание. Но Родион ощутил только злость. Из-за этой дурехи наломал дров, то есть дверей, подумал: опять опоздал и ждет его парочка хладных трупов. А тут вполне живое тело. Хоть и хилое.
Почему не открывала? все же выразил досаду чиновник полиции.
Так ведь с пяти утра на ногах. То одно подать, то за другим сбегать, пожаловалась Анютка строгому, но милому господину, и такому молоденькому просто прелесть, не то что жуткий верзила на лестнице. Уж так готовились Все разглаживали, ушивали, еле жива
Подмывало воспользоваться моментом и провести незаконный обыск. Но Родион стерпел и только спросил:
Письма госпожа часто шлет?
Так ведь каждое утро посыльного отправляем.
Кому пишет? Подругам?
Подруг она и так видит Доктору какому-то, сообщает диагноз, с умным видом доложила Анютка и улыбнулась. Так понравился ей этот пухлик, словно румяный пирожок. Вот прогуляться бы с ним под ручку.
Румяный пирожок не был настроен на романтический лад. Приказав столяру чинить то, что было сломано с таким рвением, а дворнику следить за каждым, кто приходит в эту квартиру, и докладывать прямо в участок, Родион отправился в Дворянское собрание. И Семенова прихватил куда же без старшего городового теперь.
Среди господ, посвятивших свою жизнь благотворительности, были не только жулики. Изредка попадались глубоко наивные люди. Они искренно верили, что, собрав некоторое количество средств, можно улучшить нравы, помочь обездоленным или поспособствовать прогрессу. В общем, пытались заниматься совершенно бесполезными делами. Кроме благотворительной подписки модным способом отъема денег стали дневные благотворительные балы. Чтобы попасть на него, надо было иметь приглашение и изрядную сумму. Взамен получить выходной день на службе, милое веселье и ощущение, что внес посильный вклад во что-то хорошее, хоть и непонятно, во что именно. Дневной бал предполагал, что господа за свои деньги будут сдержанно веселиться и пить не как вечером, когда кутеж заканчивался под утро и утомленные тела развозили извозчики и личные экипажи. Дневной бал предполагал соблюдение некоторых приличий.
Среди господ, посвятивших свою жизнь благотворительности, были не только жулики. Изредка попадались глубоко наивные люди. Они искренно верили, что, собрав некоторое количество средств, можно улучшить нравы, помочь обездоленным или поспособствовать прогрессу. В общем, пытались заниматься совершенно бесполезными делами. Кроме благотворительной подписки модным способом отъема денег стали дневные благотворительные балы. Чтобы попасть на него, надо было иметь приглашение и изрядную сумму. Взамен получить выходной день на службе, милое веселье и ощущение, что внес посильный вклад во что-то хорошее, хоть и непонятно, во что именно. Дневной бал предполагал, что господа за свои деньги будут сдержанно веселиться и пить не как вечером, когда кутеж заканчивался под утро и утомленные тела развозили извозчики и личные экипажи. Дневной бал предполагал соблюдение некоторых приличий.
Подобное мероприятие и было устроено «Обществом любителей велосипедной езды». Взнос составлял пятьдесят рублей. Целью бала-маскарада назначили поддержку велосипедной езды в российских деревнях. Предполагалось собрать не менее пяти тысяч рублей. Из которых четыре уже были потрачены на оплату зала, его декорирование, оркестр и обширный банкет. Оставшаяся сумма в тысячу рублей должна была значительно продвинуть велосипед в дикую российскую глубинку, а именно: купив десяток дамских «Руджей», отправить их с сердечным приветом в какой-нибудь дальний уезд Сибири. Устроители бала искренно верили, что делают шаг к прогрессу, не задумываясь, что останется от дамских велосипедов после первой колдобины. Ну да ладно
Бал-маскарад начался чудесно. Председатель выдал прочувствованную речь в том духе, что отныне прогресс помчится на велосипедных колесах и близок тот день, когда Впрочем, не будем утомлять всякой ерундой. Речь была встречена овацией, после чего гости занялись танцами. Бальные туалеты дам были достойны пристального интереса журналов, следящих за модой. Господа велосипедисты, как всегда, облачились в скучные смокинги с бутоньерками. Общую пикантность придавали маски, которые нельзя было снимать до конца. Закуски и напитки манили щедрой скатертью-самобранкой. Официанты изготовились обслужить и обнести. Оркестр жарил вовсю. Пары кружились механическими фигурками старой шарманки. Расцвела атмосфера милого, но все же светского веселья.
Распорядитель категорически отказался пропустить юного господина в костюме, неприличном для бала-маскарада, а тем более без приглашения, а тем более с городовым. Пришлось использовать грозную власть «чиновника особых поручений от сыскной полиции» и маленькую зеленую книжечку департамента. Вмиг подобрев, распорядитель только посмел узнать: не изволит ли господин Ванзаров сделать скромный взнос в развитие велосипедного дела. Господин Ванзаров пожелал велосипедному делу, особенно в России, всяческих успехов, но расстаться с четвертью месячного жалованья не пожелал. Зато потребовал список гостей. Около фамилии «г-жа Хомякова» красовалась жирная галочка.
Оставлять Семенова на входе бесполезно. Хомякову в лицо не знает, а в маске наверняка ошибется, начнется скандал с выяснением отношений, только этого еще не хватало. К тому же имеется и другой выход. Осталось прямиком в бальную залу.
Пока Родион прикидывал расположение своего малочисленного войска, старший городовой укрылся за сумрачным видом. Такого количества обворожительных женщин в одном месте, да еще летящих под музыку, видеть ему не приходилось. Дамы, хоть и в масках, были чудо как хороши. В масках даже симпатичнее, потому что загадочнее.
Семенову были поручены главные двери, и Родион нырнул в гущу танцующих.
Потоки танцующих пар кружились самозабвенно, обдавало нескончаемой вереницей ароматов, подолы и шали задевали легчайшими прикосновениями, но более всего задевали удивленные взгляды, которые так и сверкали под масками, и презрительные улыбочки кавалеров. Стыдливость чиновник полиции задвинул в самый глухой чулан души не до тонких чувств. Куда хуже, что разобрать под масками нужное лицо было практически невозможно. Родион сделал поразительное открытие: когда женщины собираются вместе, при этом наряжаются, завиваются и всячески украшают свои красоты, найти среди них маленькую брюнетку куда труднее, чем черную кошку темной ночкой. Лучшую маскировку, чем бал-маскарад, трудно представить.
Стараясь быть неприметным, он двинулся по широкой дуге, охватывающей зал. Занятие бесполезное, но стоять и ждать непонятно чего не было сил. Родион не одолел и половины пути, когда в противоположном конце возникла непредвиденная заминка. Сначала встала одна пара, за ней другая. Быстро собралась кучка гостей, которые что-то с любопытством наблюдали. Музыка еще играла. Но стремительный водоворот танца уже наткнулся на невидимый риф, стал огибать и замедляться.
Отбросив приличия, Родион кинулся напрямую, орудуя локтями среди танцующих и прокладывая дорогу криком: «Посторонись! Полиция!»
Кружок любопытных собрался вокруг дамы в очаровательном платье: изящный туалет из атласа зеленого цвета с белым отливом. С обоих боков широкой юбки с небольшим треном сделаны вставки из белого газа, отделанные гирляндами из мелких роз. Открытый корсаж-блуз из атласа зеленого цвета драпирован спереди белым кружевом, перемешанным с атласом, которое скрепляет спереди шу из атласа того же цвета. Пышные короткие рукава-ballon украшены эполетами из мелких роз. Кушак из розовой атласной ленты завязан сбоку. Изящная белая эгретка прикреплена к прическе букетиком из белых роз. Длинные шведские белые перчатки и веер из розовых перьев. Лицо дамы прикрывала «летучая мышь» в блестках. Очарование, да и только. Не правда ли?
Общее внимание привлекал не туалет дамы, все-таки маскарад, не Сенной рынок, а ее поза: стояла тихо и не шевелясь, будто проглотила палку, так, что кончики веера щекотали паркет. Только знающий взгляд отметил бы странный шарик с желтоватым отливом, подпиравший левый лиф.
Приподнявшись на цыпочки, Ванзаров быстро осмотрелся, но перед глазами мерцали прически и перья. Скрыться в море нарядов, блеска и масок смог бы и самый бездарный убийца. Только и дела, что не спеша двигаться по течению бала. Надо бы закричать «Держи убийцу!», но кого держать?
Дама пошатнулась. Толпа издала настороженный вздох предвестник истерических воплей, криков и общей кутерьмы, когда уже ничего не разобрать. Осталось несколько мгновений, пока велосипедисты и их дамы еще не разобрали, что случилось.
С кем танцевала эта дама? завопил Родион, перекрывая музыку.
На него обратились неодобрительные взгляды.
Кто был с ней? наддал чиновник полиции.
Я видела даму в черном, вдруг ответила маска в розовом платье.