Мы должны их спасти, услышала я голос Софии и вдруг снова увидела мир с абсолютной точностью. Я бросилась к ней и обхватила ее дрожащие руки, все еще сжимавшие письмо. Ее глаза встретились с моими, и я сглотнула слезы, которые не покидали ее глаз. Она больше не плакала. Она выплакала реку.
Я подозревала, что ее горе не знало границ.
Если ты уйдешь, я пойду с тобой. Слышишь? Горло сжалось в спазме, когда я посмотрела на Элиа, который хотел пронзить меня своим взглядом.
Нет, взревел он, но я не позволила сбить себя с толку.
Ты не можешь позволить им умереть.
Они умрут в любом случае, разгневанно закричал он. София проглотила обиду и подняла письмо так, что оно выглядело как скользящий огненный шар.
Он хочет меня, Элиа. Если он снова меня получит, то отпустит их. Отпустит. Он должен По крайней мере, Кайрона по крайней мере, Таранса
Я вытерла лицо и расправила плечи. Затем решительно сжала руку Софии. Ее глаза сверкали, словно звезды в небе.
Ты не отпустишь меня, сказала она, и Элиа закипел от гнева.
Нет, я никогда не отпущу тебя.
65
Смотри! закричал он, когда в зал ввели мужчину. Руки закованы в цепи. Лицо прикрыто брезентовым мешком, натянутым до самой груди. Металлические солдаты крепко обхватили его, пока человек сопротивлялся и дергал за кандалы на руках.
Смотри! вновь закричал, он и его невидимые пальцы впились в мое лицо, что я не смог бы отвести взгляд. Капельки пота выступили на лбу, когда погас свет и лишь яркий луч осветил зал суда. Повсюду таились их мстительные глаза, жаждущие этого сценария. Языки облизнули их губы и подрагивали. Я закрыл глаза.
Смотри!
Я почувствовал, как какая-то чужая сила завладевала мной. Она заползла в мои пальцы и обхватила мои ноги. Она заставляла меня пританцовывать. Глядя на человека с прикрытым лицом.
Смотри и учись! взревел его голос надо мной, когда ткань убрали и я увидела старика. С синяками под маленькими глазами.
Нет!
Закричал голос у меня в голове, и я до крови закусил губу.
Нет! Ради всего святого! Нет!
Из глаз хлынули слезы, как очередная команда, подчинившая мое тело.
Лжецам отрезают языки, хриплым голосом пропел Люциус и безмолвным знаком вложил меч в мою руку.
Все же капитан ты, брат. Ты должен вершить правосудие.
Нет!
Я сопротивлялся импульсу, который сомкнул мою руку вокруг рукояти меча. Джон посмотрел на меня.
Избитый. С рубцами от невидимых лап, оставленных моим братом, до его шеи.
Теперь озвучьте обвинение, судья. Я не собираюсь тратить на это весь день. Еще один приговор в этой комнате. Разве это не забавно? Сегодня даже не вторник. Ха! прыснул Люциус. Как я ненавидел этот издевательский смех.
Что ж, раздался в темноте его голос.
Нет!
Я посмотрел на Джона. Умоляющего. Отчаявшегося. Он ничего не сделал.
Джонатан Каластру, семьдесят шесть лет, проживающий в столице, Медном городе, сын переплетчика Каластру, обвиняется в том, что говорил неправду и глупости, которые должны были запудрить мозги наших собратьев! Тебе есть что сказать в свое оправдание? Джон вновь посмотрел на меня. В этот раз его взгляд был решительным.
Джонатан Каластру, семьдесят шесть лет, проживающий в столице, Медном городе, сын переплетчика Каластру, обвиняется в том, что говорил неправду и глупости, которые должны были запудрить мозги наших собратьев! Тебе есть что сказать в свое оправдание? Джон вновь посмотрел на меня. В этот раз его взгляд был решительным.
Что я не слышал ничего после того, как ваш король назвал меня лжецом, взревел он, хотя его слабый голос несколько раз срывался. Люциус разыскал его после нашего разговора внутри этих стен. Но, в отличие от ожидаемого, не стал с ним разговаривать. Нет, он избил его и осудил за клевету. Я должен был догадаться. С самого начала Люциус играл нами, словно мы фигуры на его шахматной доске. Падшими героями королевства Купфоа.
И этот ваш король лжет всем вам! Он убийца короля Платоса, единственного настоящего короля этого королевства. Он убил его!
У тебя нет доказательств, старик, пренебрежительно сказал Люциус, и я почувствовал невидимые нити на моем теле, которые начали яростно натягиваться. По какой причине? Смешно! Но меня это забавляет. У тебя безграничная фантазия. Она всегда была такой, голос Люциуса был не более чем тихим шипением.
Твой отец сам написал об этом в своем дневнике. Теперь он взглянул на меня: Потому что в глазах Платоса Люциус никогда не был хорошим королем! Не он, а ты!.. Здесь стоит ваш настоящий король! Дикие глаза продолжали смотреть на меня. Вот избранный Платосом. То, чего нам не хватало. Недостающий кусок головоломки, который объяснил все. Все изменилось. Я недоверчиво посмотрел на него. Не в силах пошевелиться или что-то сказать.
Люциус сжег все книги до того, как я смог их увидеть, и до того, как понял, что произойдет. Он захватил меня в плен и запер в темнице, как предателя. Я готов был понести наказание. Теперь она была в безопасности. Подальше от его щупалец, которые он жадно протягивал к ней. Но то, что правда причиняла столько боли, одолевало даже такого бесстрашного человека, как я.
Истина лежала в пепле между статуями прошлого. Неосязаемой. Неуловимой. И никто не поверил бы принцу принцу, который ничего не мог сказать, кроме лжи.
Люциус был истиной, которой мне не хватало. Он стоял за всеми почему.
И все же я не мог в это поверить. Не мой брат, который плакал над гробом нашего отца. Не мой брат, который подражал моему отцу.
Грохот прошел по ряду, и стулья заскрипели. Признак беспокойства и собственного рассудка. Внезапно меня пронзила жгучая боль. Сильный кулак, контролирующий мои руки.
Тишина! Или я запру вас всех и казню, строго предупредил он и затем приказал мне. Смотри! Я поднял и увидел сверкающее лезвие, мелькнувшее над головой Джона.
Нет
Слезы выступили на глазах.
Нет, он не мог этого сделать.
Джон, я
Все хорошо, мой мальчик, прошептал он, подняв подбородок. Ведь я смог еще раз увидеть законного короля!
Судья, продолжаем! пылко воскликнул Люциус. От моего имени, ибо мое имя есть закон, я выношу следующий приговор. Жизнь слишком прекрасна для такого гнусного человека, как ты, Джонатан. Я прав, брат? В этот момент он заставил меня взмахнуть мечом. Брызнула кровь, и голова покатилась по полу. Чуть позже дымящееся тело приземлилось рядом, а я упал на колени. Сила покинула меня, оставила дрожать.
Только посмотри, брат, что ты наделал, с упреком произнес Люциус. Ты веришь не тем, ты предаешь собственную кровь. Я же говорил, что ты ответишь за все, что сотворил. Но прежде чем наступит твоя очередь, я позволю тебе станцевать. Станцевать для меня одного!
Затем в комнату втолкнули женщину. Ее лицо тоже было скрыто тканью, которую сняли передо мной.
Нет!
Я закричал сквозь слезы, но ни звука не вылетело из моих дрожащих губ. С испугом она посмотрела на меня, а потом на тело библиотекаря. Задыхаясь, прижала связанные пальцы ко рту и начала горько плакать.
Айделина Халлакен, двадцать один год, беженка из Тумбары, обвиняется в соучастии голос судьи эхом разнесся по комнате, но я больше не слышал его. Образы проносились перед моими глазами мимо моих дрожащих рук.
«Она видела его», подумал я.
Айделина видела, кто убил моего отца, и поэтому она тоже должна умереть.
Нет!
Она не представляла опасности, потому что у нее не было языка, чтобы рассказать об этом. Теперь Люциус хотел хладнокровно убить и ее.
Снова какая-то невидимая сила подняла меня на ноги и сжала в руке окровавленный меч.
Прости, прошептал я.
Лицо Айделины окаменело. Страх перерос в гордость и упрямство. Еще никогда я не видел сестру своего лучшего друга такой уверенной в победе. Такой сильной. Она вздернула подбородок и посмотрела мимо меня. Она уставилась на короля, который извивался у меня за спиной, словно змея.
«Ты подонок», прочитал я в ее льдисто-голубых глазах. Он никогда бы не отнял у нее достоинство.
Она закричала на него. Булькающие, скрежещущие звуки, покидавшие ее горло. Они были так полны гнева и отвращения, что это заставило меня вздрогнуть. Люциус пренебрежительно рассмеялся.
Что, не можешь говорить? его голос прозвучал отвратительно. Я подавил рычание и продолжил сопротивляться силе, которая крепко держала меня.
К сожалению, ты видела то, чего не должна была, Айделина. Ты всегда была для меня хорошо рабочей силой. Это звучало больше как насмешка, нежели объяснение.
Она сжала закованные в цепи руки и посмотрела на меня. Одним взглядом она открыла мне правду. Правду, которую скрывала столько месяцев. Я увидел израненную шею отца, коварно задушенную невидимыми руками во сне. И после я увидел веревку, которую обмотали вокруг него, чтобы выглядело так, будто он повесился сам. Я видел, как он пролетел по воздуху и был прикреплен к стойке кровати. Остывшее тело.
Я не отпущу тебя, сказала она и протянула ко мне руки. Ее прикосновение было мимолетным, и меня пронзила сильная дрожь, когда сила начала неистово дергать за мои мышцы. Это не твоя вина.
Покончи с этой наигранной гордостью, отруби ей голову!
Нет, закричал я и услышал испуганный звук, вырвавшийся из ее горла.
Ее крик заглушил лезвие меча. Быстрая, хоть и мучительная смерть. Смерть, которая окрасила меня кровью. Оглушительные слезы стекали по моему телу, пока не впитались в ткань моей одежды и никогда больше не уйдут. Боль переполняла меня. Руки горели. Но еще сильнее горело мое сердце. Пламя охватило его, когда я посмотрел в самодовольное лицо брата. В стальные серые глаза. Те же глаза, которые принадлежали моему отцу, королю из стали.
Это было великолепное представление, господа! А теперь перейдем к очередному оглашению. Еще одно наказание, которое станет наглядным уроком. Все должны это увидеть! Все!
Он подплыл ко мне, переехав через одну из двух отрубленных голов, утонувших в крови.
Это было только начало, брат, сказал он, скривив белоснежные губы. Ты знаешь, что сделал. Совсем скоро Саманта найдет и вернет тебе мой подарок. Иначе ты будешь убивать и других своих друзей, пока от тебя ничего не останется! Ах, я знаю, сочувственно вздохнул он, медленно проводя по моим залитым кровью волосам. Определить собственную судьбу проще. Но это больше не в твоих руках! Как моя никогда не была в моих.
И поэтому отец должен был умереть? спросил я со слезами на глазах, раскаиваясь в том, что проявил слабость, которая, казалось, делала его только сильнее. Удовлетворенно усмехнувшись, он приложил пальцы к подбородку.