Принц из серебра и золота - Вивиана Ипарагирре де лас Кассас 75 стр.

Казнь принца.

 Расточительство!  услышала я крик отца. Затем он вскочил и открыл выпивку, которую обычно доставали только для особых случаев.  Настоящее расточительство.

 Ты не знаешь, что он сделал, Филип,  раздался голос мамы, и больше всего мне хотелось хлопнуть ее по лицу украшенной драгоценностями рукой. Неважно, что сделал Эрик. Он был нашим принцем и капитаном. И к тому же был братом Люциуса. Как он мог приговорить собственного брата к смерти?

Мама сидела рядом со мной и проверяла прическу, используя маленькое ручное зеркальце. Иногда отцовское фырканье смешивалось с раздражающими восклицаниями матери, когда карета дергалась и грохотала. Это приводило меня в бешенство, и я зарывалась руками в дорогостоящую кожу обивки сидений. Клод собственноручно ее отделал, чем всегда восторгалась мать. У опытного кожевника были большие, талантливые руки. Мама также знала, как извлечь из этого выгоду, но этот секрет я хранила при себе. Это разобьет сердце моему отцу.

Я прислонилась лбом к прохладному стеклу, и от тряски кареты он слегка бился об окно, заставляя кожу вокруг моего лба медленно краснеть. Было жарко. Необычно для конца лета, которое не хотело прощаться в этом году.

 Как он собирается это сделать, Филип?  пролепетала мама, доставая веер из сумочки.

 Симона, успокойся, наконец!  воскликнул отец, вытирая пот со лба.  Мы живем в печальные времена. Платос никогда бы не казнил ни одного своего сына. Да еще и публично, с приглашением, как на бал!

 Наверняка виновата эта стэндлерка. Как там ее звали?  продолжила бормотать мама. Невольно сжав руки в кулаки, я подумала о девушке, которая держала Люциуса за руку. За ту руку, которая принадлежала мне уже несколько лет. Я успокаивающе помассировала переносицу и закрыла глаза, чтобы скрыть ярость внутри себя.

«Стэндлерка все испортила»,  подумала я. А потом ушла, оставив после себя обломки. Его жизни, моей. Моя репутация была разрушена!

 София,  в один голос произнесли мы с отцом и посмотрели друг на друга. Его серебристо-серые глаза одобрительно блеснули, когда очередной толчок прокатился по карете.

 Боже, Геррит! Езжай помедленнее!  пожаловалась мама кучеру и повернулась ко мне. Она подняла руку и заправила выбившуюся прядь обратно в прическу, которая стягивала мне голову. Жемчуг, который Дристель, служанка, заплела в мои волосы, задрожал.

 Держи голову прямо, Изалия. Я не хочу, чтобы ты произвела плохое впечатление. Ни один учитель балета в мире не сможет исправить это, а Бенерике надоело иметь дело с такой упрямой девушкой.

 Хорошо, мама,  прорычала я и сделала, как было велено. Я потянулась, чувствуя, как каждая косточка встает на свое место в позвоночнике. Путь от Калакара до столицы был ближним. Тем не менее дорога была бесконечно скучной и утомительной. Две вещи, которые на самом деле должны были быть взаимоисключающими, не будь моей матери. Полное противоречие.

 Ты ведь хочешь произвести хорошее впечатление?

 Для чего? Скажи честно, мама, что я могу выиграть? Король помолвлен, да еще и убивает брата. Что еще тут можно спасти?

 Скажи же что-нибудь, Филип!  возмутилась она, размахивая руками. Я закатила глаза и скрестила руки на груди.

 Прекратите сейчас же, вы обе!  прогремел отец, предостерегая меня суровым взглядом, который в тот же миг направился на мою мать, испуганно схватившуюся за пышное декольте.

 Филип!  Отец скривил рот, словно в любую минуту мог взорваться. Когда дело доходило до приговора, он не хотел ничего видеть и ничего слышать.

 Успокойся, Симона. Мне надоели эти вечные ссоры. Король выбрал супругу, и мы явимся по его приглашению. Этого достаточно.  Если мы этого не сделаем, нас ждет наказание. Отец не хотел признаваться, когда я обратилась к нему со своей догадкой.

Поэтому я пробралась ночью в его кабинет. Один из стражников постоянно охранял вход в комнату. Но никто и не подозревал, что окно можно использовать, как дверь. Я знала, где он прятал важные вещи. В ящике из красного дерева, который был заперт на ключ, лежавший под статуей из меди и олова.

Эбелон, принц звезд, который отлично подходил, как пресс-папье или как укрытие от любопытной дочери, которая никогда не позволяла себя запутать. У меня не было никакого желания идти во дворец. Не после того, что сделал со мной король.

Я быстро нашла письмо. Оно выделялось среди других важных документов; бумага мерцала, как внутренняя часть морской ракушки.

Открыла письмо и прочитала его в серебряном свете луны, пробивавшемся сквозь решетчатое окно.

У меня перехватило дыхание, так сильно меня потрясли эти строки.

Уважаемая семья Седрик,

Генерал Филипп и его супруга Симона с прекрасной дочерью Изалией. Приглашаем вас на день правосудия в последний вторник этого месяца на казнь принца и капитана королевства Купфоа, его верного соратника солдата Таранса Халлакена, а также Кайрона Калея. Их обвиняют в государственной измене!

Любой отказ явиться на исполнение приговора будет караться суровым наказанием.

Я снова почувствовала дрожь, которая охватила меня неделю назад, когда думала о том, что произойдет с нами, если мы не явимся.

Нас будут пороть, как поступила мать с Дристель, когда та испортила мое платье, потому что я разозлила ее, пока она подавала мне чай?

Или бросят в темницу?

Или тоже казнят, потому что мы не захотели смотреть?

Я никогда не узнаю.

Карета подъехала ко дворцу. Передний двор был намного больше, чем я помнила. Вероятно, все дело в том, что в прошлый раз мы явились сюда в более поздний час. Солнце припекало красные булыжники мостовой, заставляя их дымиться, словно в огне.

 Когда состоится казнь?

 Завтра утром, Лия,  сказал отец, снимая шляпу. Его темные волосы были мокрыми и прилипшими ко лбу. Я видела в его серебряных глазах, как замок тянулся к небу. Он был огромен, что пугало меня. Я кивнула, размышляя, где был принц. Находился ли он перед завтрашней смертью в своих покоях? Или ждал своего конца в темнице?

 Выше голову, Изалия. А то выглядишь как маленькая крестьянка, а ты этого не хочешь. «Лучше бы я была крестьянкой,  подумала я.  Лучше бы находилась в какой-нибудь хижине за городом, чем здесь, во дворце из серебра и золота, где все хотели меня видеть».

Изалию Седрик, дочь генерала. Женщину, обещанную королю еще до того, как эта грязная стэндлерка вошла в его жизнь.

София.

Я проклинала ее имя.

Благодарности

С чего вообще начинаются благодарности? Хотелось бы, чтобы в школе учили чему-то подобному, чтобы соблюсти все важные моменты и ничего не забыть. Но я думаю, что они начинаются так же, как и любая другая история, с самого начала.

Я благодарю своих замечательных родителей Уте и Марко, которые позволили мне мечтать и поддерживали во всем. Огромное спасибо моему отцу за то, что в детстве переводил для меня испанские песни и объяснил их суть,  что я, конечно, не всегда ценила в то время,  но теперь сделала своим неофициальным хобби и тем, что особенно вдохновляет меня в писательстве.

Кроме того, я благодарю свою младшую сестру Николетту, которая раньше читала мои рукописи и является одной из самых больших моих поклонниц; Левенда Сейана, который побудил меня продолжить писать, когда я даже не подозревала, что писательство когда-нибудь станет важной частью моей жизни; моего потрясающего редактора Элизабет Лейтхардт, которая позаботилась о том, чтобы эта книга стала такой, какой я всегда хотела; прекрасных работников издательства dtv, которые дали мне шанс; моих лучших подруг Аннику Вилл, Лауру Вилл, Диану Слюкич, Лизу Огбебор и Салину Гляйм, которые поддерживали и подбадривали меня во время всего процесса написания книги; Селин Висне, с которой я познакомилась и которую полюбила за время конкурса начинающих писателей жанра фэнтези от издательства dtv, которая развеивала мои сомнения, когда я вновь оказывалась в тупике; и всех остальных, кто всегда верил в меня, поддерживал и побуждал не сдаваться, даже если не всегда было легко и терпел меня во время сомнений, воодушевления, печали и чистой радости.

Примечания

1

Воскресенье (Sonntag) дословно в переводе с немецкого солнечный день.