Крупнейшим центром торговли была, естественно, столица. Кильбургер писал: «В городе Москве помещается больше торговых лавок, чем в Амстердаме или хотя бы в ином целом княжестве». Действовали обширные постоянные рынки в Китай-городе, Белом городе, Земляном городе. Свои рынки были во всех других городах, а их в России насчитывалось 923. В XVI в. действовала ярмарка в Холопьем городке на Верхней Волге, а в 1620-х гг. она переместилась в г. Макарьев, и возникла знаменитая Макарьевская ярмарка. Оборот ее достигал 80 тыс. руб. (для сравнения: корова стоила 12 руб., овца 10 коп.). Весьма значительными ярмарками были Архангельская, Тихвинская, Свенская (под Брянском). Тихвин, например, вел торговлю с 45 городами. В Верхотурье была организована зимняя Ирбитская ярмарка, связанная с Макарьевской, на нее собиралось до тысячи купцов. А летом сибиряки ездили на Ямышевскую ярмарку.
Крупнейшим центром торговли была, естественно, столица. Кильбургер писал: «В городе Москве помещается больше торговых лавок, чем в Амстердаме или хотя бы в ином целом княжестве». Действовали обширные постоянные рынки в Китай-городе, Белом городе, Земляном городе. Свои рынки были во всех других городах, а их в России насчитывалось 923. В XVI в. действовала ярмарка в Холопьем городке на Верхней Волге, а в 1620-х гг. она переместилась в г. Макарьев, и возникла знаменитая Макарьевская ярмарка. Оборот ее достигал 80 тыс. руб. (для сравнения: корова стоила 12 руб., овца 10 коп.). Весьма значительными ярмарками были Архангельская, Тихвинская, Свенская (под Брянском). Тихвин, например, вел торговлю с 45 городами. В Верхотурье была организована зимняя Ирбитская ярмарка, связанная с Макарьевской, на нее собиралось до тысячи купцов. А летом сибиряки ездили на Ямышевскую ярмарку.
Павел Алеппский не без зависти сообщал, что «торговля московитов деспотичная, это торговля сытых людей» в Османской империи, откуда он приехал, тоже было много базаров. Но там для мелких торговцев продать хоть что-нибудь означало обеспечить себе кусок хлеба. Перед русскими проблема так не стояла, и «говорят они мало, как франки» не нравится цена, ну и иди своей дорогой. Павел Алеппский передает и слова салоникского еврея, принявшего крещение и жившего в России, «что евреи превосходят все народы хитростью и изворотливостью, но что московиты и их превосходят и берут над ними верх в хитрости и ловкости». Впрочем, иностранцы отмечали и высочайшую честность русских. Олеарий упоминает, как рыбаку на Волге по ошибке переплатили за улов 5 копеек. Он пересчитал и вернул лишнее. Пораженные таким поведением немцы предложили ему взять сдачу себе, но он отказывался и взял только после неоднократных просьб.
Предпринимательские структуры на Руси были весьма своеобразными. Первое место в них занимали «гости» крупные купцы и промышленники, имевшие оборот не менее 20 тыс. рублей в год. Но «гость» было не названием сословия, а чином, который персонально жаловался царем. Человек, получивший его, инкорпорировался в самую верхушку государственной структуры. Считалось, что если он сумел нажить большое состояние и управлять им, то является ценным специалистом, и его опыт надо использовать. Все гости были приближены к царю, получали право непосредственного доступа к нему. Наряду с боярами им разрешалось покупать вотчины (т. е. отчуждать земли в наследственное владение). Гости освобождались от налогов. Но они выступали в качестве экономических советников, финансовых и торговых агентов правительства. Через них казна вела заграничную торговлю, поручала им руководить сбором таможенных и кабацких пошлин, передавала подряды на строительство, на поставки для армии, на государственную монопольную торговлю пушную, винную, соляную. Для этого они привлекали субподрядчиков из более мелких купцов. Поляк Немоевский называл гостей «крестьяне, которым наравне с боярами принадлежит заведование всяким управлением».
Из подобных «крестьян» выделялись Строгановы за огромную финансовую помощь в годы Смуты им было присвоено особое звание «именитых людей». Гость Епифаний Светешников вел торговлю с Сибирью, эксплуатировал соляные промыслы в Усолье. Василий Шорин вел значительную торговлю внутри России, с Персией, Средней Азией, был таможенным головой в Архангельске. На соляных промыслах разбогатели гости Шустовы, а на внутренней и внешней торговле Патокины, Филатьевы. В сибирской торговле заправляли торговые семьи Босых, Ревякиных, Балезиных, Панкратьевых, Усовых. В Новгороде ворочали делами Стояновы, в Пскове Емельянов.
В торгово-промышленной иерархии за гостями следовали гостиная и суконная сотни. В них насчитывалось около 400 человек. Гостиная в основном вела торговлю с Востоком, суконная с Западом. Входившие в них купцы тоже пользовались значительными привилегиями и налоговыми льготами, занимали видное место в финансовых и экономических делах государства, имели свое самоуправление. Они становились выборными головами и старшинами на ярмарках, в городских и рыночных структурах. Ну а к низшему разряду предпринимателей относились жители черных слобод и сотен («черносотенцы» не имело ничего общего с современным значением, это были мелкие лавочники и ремесленники, платившие подати, потому и «черные»). Вовсю торговали и крестьяне. Так, хозяйства по Северной Двине специализировались на скотоводстве. Каждая семья вскармливала в год на продажу 25 быков и несколько телят. Кроме того, здешние жители занимались изготовлением древесного угля, извести, организовывали смолокурни. В различных местностях в крестьянских домах имелись прялки и ткацкие станки ткани из шерсти, льна, конопли производились как для собственного обихода, так и на рынок. Многие астраханцы, как пишет Олеарий, разводили виноградники, имея с них доход до 50 руб. в год, промышляли и на соседних соляных озерах соль разрешалось собирать любому при уплате в казну пошлины, 1 копейка с 2 пудов.
Более крупными и развитыми хозяйствами являлись боярские вотчины, монастыри. Например, в 1641 г. в закромах Троице-Сергиева монастыря хранилось 2 тыс. тонн зерна, на конюшнях числилась 401 лошадь, в кладовых 51 бочка пива с собственных пивоварен, десятки тонн рыбы с собственных ловов, в казне насчитывалось 14 тыс. рублей. Корабли, принадлежащие монастырю, можно было встретить и в Белом море, и у берегов Норвегии. Весьма благотворно сказалось на развитии российского рынка принятие в 1653 г. Таможенного устава. Он отменял ряд всевозможных мелких и местных сборов с купцов, упразднил последние, кое-где еще остававшиеся внутренние таможенные барьеры. Для всей торговли внутри страны была установлена единая пошлина: 10 % с соли и 5 % со всех остальных товаров. В результате огромная Россия окончательно стала «единым экономическим пространством». Отметим, произошло это намного раньше, чем в Западной Европе, где все еще действовали многочисленные таможни на границах городов, княжеств, провинций. Во Франции внутренние таможенные тарифы составляли до 30 % стоимости товара.
Что касается международной торговли, то наша страна была одним из крупнейших ее центров задолго до всяких «прорубаний окон». Русские купцы постоянно бывали и вели дела в Копенгагене, Стокгольме, Риге, в городах Германии и Польши. Через Рязань на юг и далее по Дону каждую осень, когда идут дожди и в реке много воды, караваны купцов направлялись в Азов, Кафу, Константинополь. Через Астрахань добирались в Закавказье и Персию, в Шемахе существовала постоянная русская торговая колония.
А к нам отовсюду ехали иностранцы со своими товарами. Поляк Меховский сообщал, что Русь «богата серебром». Но своих серебряных приисков она тогда не имела, и итальянец Кампензе уточнял, что страна «богата монетою, добываемою более через попечительство государей, нежели через посредство рудников Почти ежедневно привозится туда из всех концов Европы множество денег за товары». Северными «воротами» России являлся Архангельск, западными Псков и Новгород, южными Астрахань и Путивль, восточными Тобольск. Немец Айрман в Москве был удивлен, описывая множество «персиян, татар, киргизов, турок, поляков лифляндцев, шведов, финнов, голландцев, англичан, французов, итальянцев, испанцев, португальцев, немцев из Гамбурга, Любека, Дании». «Эти нации все имеют свои особые лавки, открытые ежедневно, там видны чудеса за чудесами, так что по непривычке к их странным обычаям или национальной внешности часто более обращаешь внимание на их персоны, нежели на их чудесные товары».
В Архангельск каждый год приходили десятки европейских кораблей, везших сукно, часы, зеркала, вина, трикотаж. В Астрахань привозили из Ирана сафьян, бархат, платки, ковры, безоар, бирюзу, индиго, ладан, нефть, а главное шелк. Татары и ногайцы вели в Астрахани большую торговлю скотом, ежегодно пригоняли в Москву на продажу огромные табуны коней в качестве пошлины с них брали 10 % лошадей для русской кавалерии. Из Монголии с 1635 г. поставляли китайский чай. Бухарские купцы везли хлопчатобумажные ткани, лучшую в мире бумагу, изготовлявшуюся в Самарканде, китайский фарфор, шелковые изделия. Через Среднюю Азию торговали и индусы, их представительства возникли в Москве, Нижнем Новгороде, много их осело в Астрахани, где им разрешили построить «Индийский двор» с домами, лавками и храмом Вишну. И в Россию потекли индийские драгоценности, благовония, пряности.
Международная торговля приносила стране тройную выгоду. Во-первых, она обогащала казну. Ввозная таможенная пошлина в приграничных городах составляла 5 %. В Архангельске были случаи, когда годовая прибыль от пошлин достигала 300 тыс. рублей (эквивалент 6 т золота). Во-вторых, развивалось и богатело отечественное купечество. Потому что торговать напрямую друг с другом, «через голову» русских, иноземцам запрещалось. Только через посредничество наших предпринимателей. А в-третьих, пересечение в России потоков товаров со всех стран создавало картину чуть ли не сказочного изобилия, которое поражало всех зарубежных наблюдателей. Когда даже женщины из простонародья позволяли себе наряжаться в шелк и бархат. Когда очень дорогие в Европе пряности оказывались доступны простолюдинам, их добавляли в выпечку, делая пряники. Чех Таннер ахал дескать, в Москве «мелкие граненые рубины до того дешевы, что продаются на фунты 20 московских или немецких флоринов за фунт». Австриец Гейс насчет русского богатства замечал: «А в Германии, пожалуй, что и не поверили бы». А француз Маржерет делал вывод: «Подобного богатства нет в Европе».
Международная торговля приносила стране тройную выгоду. Во-первых, она обогащала казну. Ввозная таможенная пошлина в приграничных городах составляла 5 %. В Архангельске были случаи, когда годовая прибыль от пошлин достигала 300 тыс. рублей (эквивалент 6 т золота). Во-вторых, развивалось и богатело отечественное купечество. Потому что торговать напрямую друг с другом, «через голову» русских, иноземцам запрещалось. Только через посредничество наших предпринимателей. А в-третьих, пересечение в России потоков товаров со всех стран создавало картину чуть ли не сказочного изобилия, которое поражало всех зарубежных наблюдателей. Когда даже женщины из простонародья позволяли себе наряжаться в шелк и бархат. Когда очень дорогие в Европе пряности оказывались доступны простолюдинам, их добавляли в выпечку, делая пряники. Чех Таннер ахал дескать, в Москве «мелкие граненые рубины до того дешевы, что продаются на фунты 20 московских или немецких флоринов за фунт». Австриец Гейс насчет русского богатства замечал: «А в Германии, пожалуй, что и не поверили бы». А француз Маржерет делал вывод: «Подобного богатства нет в Европе».