Расщепление религиозного сознания радикально проявилось в возникновении групп с взаимоисключающей символической идентичностью, то есть с перенесением конфликта в социальное пространство. В некоторых народах СССР и России это проложило исключительно глубокие трещины и расколы с тенденцией к нарастанию несовместимости. Внутри благополучной еще недавно общности образуются группы с несоизмеримыми ценностными и поведенческими представлениями группы, взаимно неинтегрируемые. Раскол происходит так внезапно, что позиции становятся агрессивно иррациональными.
Полезно нам почитать Л. Н. Гумилева. Он говорил, что пассионарности этнических общностей разные, и биологические эволюции тоже: «Этносы возникают и исчезают независимо от наличия тех или иных представлений современников. Значит, этносы не продукт социального самосознания отдельных людей, хотя и связаны исключительно с формами коллективной деятельности людей» [705, с. 241].
После трагедии в Беслане В. В. Путин сказал, что население РФ пожинает плоды «распада огромного и великого государства» (СССР). Этот «распад» он назвал самой большой геополитической катастрофой XX века.
А Леонид Баткин, один из «прорабов» перестройки, сказал: «На кого сейчас рассчитана формула о единой и неделимой России? На неграмотную массу?.. Я призываю вас вырабатывать решения исходя из того, что сейчас, на августовской волне, у нас появился великий исторический шанс по-настоящему реформировать Россию» [711].
И группа важных деятелей элиты сказали, что «2526 августа стало очевидно для всех, что мирная августовская революция в России подводит черту также под историей последней мировой империи государства, которое раньше называлось Российской империей, а затем СССР. Но этот свершившийся всемирно-исторический факт должны приветствовать все истинные демократы» [712].
Последующие годы Россия прожила, по выражению Д. И. Менделеева, «бытом военного времени».
Особое невежество людей, преобразованных катастрофой
Культурные кризисы со сдвигами в картине мира часто происходят в результате сильной культурной травмы. Такая травма дестабилизирует рациональное сознание, и вся духовная сфера переходит в состояние неустойчивого равновесия, возникает «подвижность отношений и правил». В части пострадавших людей от такой травмы возникают необычные ценности и радикальные формы невежества. У них система странных «чаяний» может быть при малом усилии сдвинута в неожиданный и даже губительный коридор. Это агрессивное невежество, краткосрочное и разрушительное.
Для этого всегда ищут исторические предпосылки, но не они являются причиной неожиданных изменений вектора мыслей больших общностей и даже целых народов. Рассудительные немцы не собрались бы под флагом фашизма из-за того, что кучка интеллектуалов читала Ницше, хотя это кто-то может посчитать предпосылкой. Но более правдоподобно, что распутьем в том момент и главным фактором стала культурная травма унижения Германии после поражения в войне и последовавший кризис, хотя были и многие другие факторы.
Катастрофическое изменение картины мира и жизни вот что порождает такие необычные выбросы энергии, которых никто и не мог вообразить. В состоянии неустойчивого равновесия «все старое начинает раскачиваться, а все новое, еще неопределенное заявляет о себе и становится возможным». Это суждения С. Московичи в его книге «Машина, творящая богов» (1988) [31].
В предисловии к ее русскому переводу А. В. Брушлинский и П. Н. Шихирев пишут, что Московичи в своей модели общества «на первый план выдвигает его динамические, а не статические, структурные свойства. Общество по Московичи это система динамичных отношений, нечто текучее, непрерывно изменяющееся и потому сопоставимое с психикой, с динамизмом страстей и верований, составляющих суть душевной жизни реального человека» [31, с. 8].
В предисловии к ее русскому переводу А. В. Брушлинский и П. Н. Шихирев пишут, что Московичи в своей модели общества «на первый план выдвигает его динамические, а не статические, структурные свойства. Общество по Московичи это система динамичных отношений, нечто текучее, непрерывно изменяющееся и потому сопоставимое с психикой, с динамизмом страстей и верований, составляющих суть душевной жизни реального человека» [31, с. 8].
Другими словами, нельзя описать «население» (человеческие общности) только посредством социальных, культурных и экономических индикаторов все это неразрывно связано с психикой. В стабильные периоды главные ипостаси человека в массе мирно сосуществуют, а девиантное поведение отдельных личностей воспринимается как неприятная аномалия. Но неожиданные обширные кризисы, социальные бедствия и катастрофы потрясают сознание, и духовная сфера значительной части населения получает «контузию». Возникают большие общности с «измененным сознанием». Картина мира этих людей сдвигается к иррациональному, поведение становится неопределенным или непредсказуемым.
Видный российский психиатр Ю. А. Александровский пишет о травмах социальных потрясений: «Известный немецкий психиатр и философ Карл Ясперс проанализировал изменения психического состояния населения Германии после её поражения в I мировой войне. Он сопоставил их с психическими явлениями в неспокойные времена среди населения других стран после эпидемии чумы в XIV веке в Европе, во время Великой Французской революции, а также после революции 1917 года в России. Ясперс пришёл к заключению, что наблюдаемые в такие периоды глубокие эмоциональные потрясения касаются всех. Они воздействуют на людей совершенно иначе, чем потрясения сугубо личного свойства. В первую очередь происходит девальвация ценности человеческой жизни. Это выражается в равнодушии к смерти, снижении чувства опасности в угрожающих ситуациях, готовности жертвовать жизнью без всяких идеалов. Наряду с этим Ясперс отмечает неуёмную жажду наслаждений и моральную неразборчивость«[32].
Сходные выводы сделал К. Юнг[23]. Наблюдая за немцами, он написал уже в 1918 г., задолго до фашизма: «Возрастает опасность того, что белокурая бестия, мечущаяся ныне в своей подземной темнице, сможет внезапно вырваться на поверхность с самыми разрушительными последствиями» (см. [33, с. 231]). В 1946 г. он признал в эпилоге к своему трактату «Вотан» (1936): «Германия поставила перед миром огромную и страшную проблему Поведение немцев в целом ненормально; если бы это было не так, нам уже давно пришлось бы признать подобную форму войны нормальным положением вещей» именно как результат I мировой войны [33, с. 231, 238].
Явления этого типа различаются масштабом и оттенками в разных культурах, но ядро их структуры в главном одно и то же. Люди, пережившие катастрофу и получившие сильную культурную травму (см. [34]), впадают в аномию (см. [35]).
Юнг писал (1937): «Никогда нельзя быть уверенным в том, что новая идея не захватит нас или наших соседей. Как современная, так и древняя история учит нас, что подобные идеи иногда настолько странны и даже причудливы, что просто бросают вызов разуму. Завораживающее воздействие, почти неизменно свойственное идеям такого рода, порождает фанатическую одержимость; в результате все несогласные независимо от степени своей благонамеренности или рассудительности сжигаются заживо, подвергаются обезглавливанию или массовому уничтожению с помощью более современного автоматического оружия. Нам не дано даже утешиться мыслью о том, что подобные вещи принадлежат далекому прошлому. К сожалению, они, по всей видимости, принадлежат не только настоящему, но и в особенности будущему
Изменения характера, обусловленные всплеском коллективных сил, поистине удивительны. Сдержанное и рассудительное существо может превратиться в маньяка или дикаря» [33, с. 235236].
Это проблема социальной психологии: «Воля индивида, загипнотизированного тем, что он считает своей миссией, может привести к экстремальному разрушению и резне. Мы видели это на примере Гитлера в Германии, Пола Пота в Камбодже» [31].
Здесь мы кратко рассмотрим третий вариант сдвига в результате культурной травмы «развитие магического мышления со сверхценными (бредоподобными) идеями». Россия, Украина, Сирия и все нынешние кризисные общества находятся в состоянии, в котором действуют генераторы людей со «сверхценными идеями мистического, иррационального содержания», с разной интенсивностью и в разном масштабе. Старшее поколение было свидетелем, каким немыслимым было потрясение перестройки: сжигание живыми турок-месхетинцев в Ферганской долине, погромы в Сумгаите и война в Нагорном Карабахе с массовым убийством беженцев, обстрел Бендер системой «Град» и жестокая гражданская война в Таджикистане, война в Чечне и разгром Верховного Совета РФ в октябре 1993 года. И теперь немыслимая волна насилия на Украине.
Перестройка и ликвидация СССР и всех его институтов нанесли всему населению культурную травму. В 1988 г. даже в Эстонии реформаторы еще не думали о ликвидации СССР, требовали «республиканского хозрасчета», а в 1991 г. там, где был организован референдум, 76,4 % проголосовали за сохранение СССР. Потрясение слома общественного строя, социальная катастрофа «реформ» породили множество новых социокультурных общностей: олигархов и бездомных, нищих и «челноков», дворян и гопников. Масса людей, выброшенных из общества и организованного производства, опустилась в болезни и угасание.
Но особая часть активные радикалы, которые рвутся силой улучшить мир или хотя бы его уничтожить. Социолог Н. С. Седых, изучающая методы вербовки террористов, пишет: «Мотивационной доминантой экстремистского сознания является вера в обладание высшей, единственной истиной, уникальным рецептом спасения своего народа, социальной группы или всего человечества
Крайняя нетерпимость к инакомыслию, а также всякого рода сомнениям и колебаниям, перерастающая в убеждение, что нормальный, полноценный человек просто не может видеть вещи в ином свете, чем тот, который открывается благодаря обладанию абсолютной истиной» [36].
В населении, получившем «культурную травму», психика у большинства пограничная. Но какая-то часть «переходит границу», из общества вырывается группа извергов, одержимых разрушительными мессианскими идеями. Никаких профилактических и реабилитационных программ пока не ведется, но главное, мы не изучаем уроки прошлого. Перед нами развертывается драма мирового масштаба, а наши эксперты и профессора составляют рациональные объяснения исторического и экономического характера.
Вот пример. Александр Тихомиров родился в 1982 г. в Улан-Удэ, в 15 лет принял ислам и взял имя Саид Бурятский, стал боевиком-террористом и одним из идеологов северокавказского вооружённого подполья. С 2002 года он стал записывать лекции, которые широко распространялись среди исламской молодежи. Погиб в 2010 г., оставив огромное число идеологических материалов. Н. С. Седых изучала один из видеороликов С. Бурятского на YouTube под названием «Ответы на вопросы. Весна, часть 1». Число просмотров: 148 801. Саид Бурятский талантливый самоучка, но лекции записывал на видео не для элиты и не в учебниках для школ и университетов. А где лекции и учебники о нем как явлении?