Проснулся он ровно в семь утра. С той стороны перегородки слышалось спокойное, мирное дыхание плюс эпизодическое кряхтение, бормотание или всхрапывание, поэтому еще полчаса Ричер лежал неподвижно, прокручивая в голове кое-какие любимые гитарные риффы[6]. Потом встал, добился, правда не сразу, а после некоторых уговоров, чтобы кофейный автомат Митча соизволил заработать, и, пока тот недовольно булькал и шипел, принял душ. Через четырнадцать минут вышел из туалетной комнаты, все еще не бритый, с влажными волосами и увидел примостившуюся на табуретке перед кухонной стойкой Сару. Она была в том же халате, что и вчера, и из простенькой белой высокой чашки потягивала кофе. Увидев Ричера, встала, налила в такую же чашку и для него, а потом и в еще одну, когда из-за перегородки, спотыкаясь и протирая глаза, показался Резерфорд.
Сара придерживалась того мнения, что в Шпионский дом надо сначала позвонить и заранее договориться о встрече. «Так, говорила она, будет приличнее». А также практичнее. Они убедятся, что в доме кто-то есть. А если нет, не станут тратить зря времени на пустую поездку. И избегут вероятности того, что при виде явившегося без предупреждения Ричера перепугавшийся хозяин вызовет полицию. Ричер согласен с ней не был. Опыт подсказывал ему, что на его стороне эффект неожиданности. Он бы предпочел постучать в дверь в четыре утра: так некогда действовали сотрудники КГБ. А если никого не окажется дома, еще не все будет потеряно. Обыскивать помещение всегда легче, когда хозяев в нем нет.
Резерфорд еще не вполне проснулся, чтобы привести разумный аргумент в пользу той или другой стороны, поэтому сошлись на том, что Ричер поедет без предупреждения, а Сара останется и попытается узнать, что власти города сделали с выброшенным компьютерным оборудованием. Она продолжала цепляться за надежду, что серверы, которые выкинул Резерфорд, им найти удастся, и лелеяла живую мечту о том, чтобы им с Расти заработать кучу денег. Ричер выпил еще чашку кофе и встал, чтобы ехать.
Погодите, сказал Резерфорд, слезая с табуретки. Я поеду с вами. Дайте две минуты одеться.
Вы что, не хотите остаться и помочь Саре?
Тот помотал головой:
Не вижу смысла. Со мной никто и разговаривать не станет. Тем более что Сара говорит куда более убедительно. А мне всегда хотелось посмотреть Шпионский дом изнутри.
Зачем? Думаете, там до сих пор полон дом переодетых шпионов, которые невидимыми чернилами строчат шифровки? Сейчас это просто обыкновенный дом.
Да знаю я. Все равно любопытно.
Ричер снова уселся и принялся за очередную порцию кофе, слушая, как Резерфорд шелестит и шарится за перегородкой. Он вернулся в тех же штанах, что и вчера, и в такой же тенниске, только другого цвета. Ричер встал и вынул из кармана ключ от автомобиля Марти.
А знаете что? сказал Резерфорд. Почему бы нам не поехать на моей машине?
А-а, я все понял, улыбнулся Ричер. Вы не Шпионский дом хотите посмотреть. А увидеть, сохранил ли я в целости и сохранности вашу машину.
Разве можно меня за это винить? Я обожаю свою машину. Другой такой на всем свете не сыщешь.
В гараже Ричер подождал, пока Резерфорд обойдет вокруг своего «фольксвагена», исследуя чуть ли не каждый дюйм его покрытия. Потом встал на колени со стороны пассажирского сиденья и заглянул под машину.
Что вы делаете? спросил Расти. Вы на что-то наехали? Успокойте меня, скажите, что не сбили какого-нибудь оленя.
Ищу маячки. А вы посмотрите со своей стороны. Под днищем. Вдоль подножки. На внутренней поверхности крыльев. Везде, где притягивается магнит.
Но вы же вчера проверяли. И нашли маячок. Сами сказали, что выбросили его в канаву.
Расти, я тринадцать лет служил в армии. Надо проверять и еще раз проверять. И снова проверять. Мы всегда так делаем.
Резерфорд пожал плечами, но прощупал все, от капота до багажника. И ничего не нашел.
С этой стороны ничего нет. А у вас что-нибудь есть?
Ричер склонился над капотом, вытянул руку:
Ага, вот еще один. Точно такой же. И в том же самом месте. А еще вот что. Он показал Резерфорду обрывок бумаги. Удерживался магнитом.
Тот взял его и прокомментировал вслух:
Ромео, Джульетта. Куча каких-то цифр. Восемь колокольчиков. Что бы это значило?
В фонетическом алфавите НАТО Ромео и Джульетта означают буквы «Ар» и «Джей». Мои инициалы, армейского образца. Ричер, Джек.
Ага, вот еще один. Точно такой же. И в том же самом месте. А еще вот что. Он показал Резерфорду обрывок бумаги. Удерживался магнитом.
Тот взял его и прокомментировал вслух:
Ромео, Джульетта. Куча каких-то цифр. Восемь колокольчиков. Что бы это значило?
В фонетическом алфавите НАТО Ромео и Джульетта означают буквы «Ар» и «Джей». Мои инициалы, армейского образца. Ричер, Джек.
Понятно, сказал Резерфорд. А цифры? Может, какие-то координаты? А восемь колокольчиков?
В системе отсчета времени суток на военном флоте это полдень.
Может быть, кто-то хочет, чтобы вы пришли в это место в полдень? Но зачем писать таким образом?
Чтобы показать, что им известно, чем я занимался в прошлом. Чтобы обрести мое доверие. Или, в конце концов, заинтриговать меня.
А что, если это ловушка? Вам не стоит туда ехать.
У вас мобильник с собой? Можете найти это место?
Резерфорд потыкал пальцем в экран, потом словно перелистал что-то в нем пальцем.
Ричер! Ехать туда нельзя.
Почему?
Я знаю, что это за место. Это старая фабрика. За городом. Она уже много лет пустая. В детстве я слышал про нее много всякого-разного. Поговаривали, что, если кто туда заходил, никто его больше не видел. Я всегда боялся этого места.
Шпионский дом был окружен глухой стеной. Каменной, высотой восемь футов, усыпанной сверху битым стеклом. Подъездная дорожка упиралась в ворота. Чугунные. Высотой тоже восемь футов. Раздвижные, то есть не на петлях. И соответственно, не двустворчатые. Без единого слабого места. Простенькие, без затей. Никаких орнаментов, украшений и прочей чепухи. Всего лишь толстые вертикальные стержни. Они напомнили Ричеру решетку, покрывающую громадную дренажную трубу или канализационный коллектор. Чтобы пробить такие ворота, без танка не обойтись. Стержни расположены часто, так что протиснуться между ними может разве что ребенок. Местечко не очень-то гостеприимное. И в довершение всего на уровне глаз на воротах висела табличка. А на ней надпись: «Фотографировать запрещается. Проникать на территорию запрещается. Брать интервью без договоренности заранее запрещается».
Резерфорд показал на табличку:
Возможно, Сара была права. Сначала надо было позвонить.
Он опустил стекло и на прикрепленной к воротам кнопочной панели нажал кнопку вызова.
Да? послышался через полминуты женский голос, тихий и холодный, как шепот из могилы.
Доброе утро. Меня зовут Расти Резерфорд. Могу я видеть мистера Клостерманна?
Вы читать умеете, мистер Резерфорд?
Да.
Вам назначено?
Нет.
Тогда вам следует понять, что мистер Клостерманн вас не примет.
Ричер наклонился поближе к открытому окошку:
Вообще-то, нам это не совсем понятно. Тут написано, что без договоренности запрещено брать интервью. Но мы приехали не для того, чтобы брать интервью. Следовательно, договоренность нам не нужна.
Повисло молчание.
Тогда с какой целью вы приехали? спросил голос. В сегодняшнем расписании технических работ у нас не предусмотрено.
Мы расследуем одно дело, которое для мистера Клостерманна может представлять интерес. Серьезный интерес. Оно касается переписки одной журналистки. Относительно документации на право собственности. На этот дом.
Подождите, пожалуйста.
Слабое жужжание сообщило, что связь не была отключена, и минуты через три снова раздался женский голос:
Мистер Клостерманн вас примет. Когда ворота откроются, подъезжайте прямо к парадному входу.
Внутри территория была разделена пополам шеренгой высоких деревьев. Кипарисов и платанов. Участок слева с неровной почвой. Еще не завершен. Никаких строений, нет растений выше, чем стебли простой неухоженной травы. Дом стоял справа. К нему был пристроен гараж на две машины. Рядом с ним крытое крыльцо. Высокое, на каменном основании, и крыша его поддерживалась простыми белыми колоннами. Само здание обшито деревом. Длинными, расположенными горизонтально досками, выкрашенными в оливковый цвет. На первом этаже четыре окна. На втором тоже четыре. Все со ставнями, выкрашенными темно-зеленой краской, открытыми и закрепленными на стене. Крыт дом кровельной дранкой кремового цвета. Над коньком крыши слева торчала труба футов шести высотой.
По дорожке Резерфорд подъехал к гаражу, остановился на площадке стоянки перед домом и заглушил двигатель. Ричер вышел из машины. За ним и Расти. Вместе они поднялись по трем ступенькам и прошли по крыльцу. Ричер постучал в дверь. Им открыла женщина. На вид ей было где-то под тридцать, одета в черное платье по колено и белый фартук. Светлые волосы завязаны в узел. Сама худенькая, чуть ли не тощая, но двигалась с легкой грацией, как балерина.
Прошу вас, входите.
Голос ее был им знаком: они только что слышали его по внутренней связи. Тихий и холодный. В этом не было никаких сомнений.
Хотите чего-нибудь выпить, джентльмены? Чаю со льдом?
Они отказались, и по узкому коридору женщина повела их за собой. Пол здесь был выложен кафельными плитками. На стенах висели фамильные портреты. По обеим сторонам четыре двери. По две с каждой. Простые, из светлого дерева. Никаких панелей. Узкие архитравы. Женщина остановилась возле второй двери справа, постучала, открыла ее и сделала шаг в сторону, пропуская Резерфорда с Ричером. Сама входить за ними не стала.
В комнате их уже поджидал человек. Мужчина, поджарый, мускулистый, с гривой седых волос. «Похож на Эйнштейна, если бы тот работал в банке», подумал Ричер. На вид ему было лет семьдесят. Вероятно, ровесник этого дома. Возможно, и родился здесь. Хозяин опустил газету, выпростал свое тело из кресла и протянул руку.
Мистер Резерфорд, меня зовут Генри Клостерманн. Рад с вами познакомиться. Разумеется, я о вас слышал. И в том положении, в которое вы попали, я вам не завидую. В прошлом я немало потрудился на благо города. Сейчас я фактически отошел от дел, но я слежу за тем, чтобы моя компания больше никогда не участвовала в конкурсах на заключение муниципальных контрактов. Крохоборство. Бесконечные придирки. Это доводило меня до белого каления. В таких условиях невозможно нормально работать. Могу себе представить, каково работать там постоянно. А ваш друг?