Впрочем, то тут, то там серые, костяной плотности, покосившиеся плетни, огораживающие дворы от проезжей части, сменяли заборы из гофрированного металла, окрашенные в весёленькие голубые да зелёные цвета. А за ними высились двух, а то и трёхэтажные коттеджи новострои. То ли кто-то из местных, деревенских, умудрился разбогатеть, то ли горожане при солидных доходах и должностях прикупили участки поближе к хвойному, целебному воздуху бора
Улочка была пустынной, только кое-где на поросшей травкой обочине копошились куры, гуси да утки. Иногда какой-нибудь гусак, потревоженный чужеродным здесь, нарушившим сельскую тишину лимузином, грозно вытянув шею, с гоготом бросался в атаку, держась, впрочем, на расстоянии и не попадая под колёса, шуршащие гравием дорожного полотна.
Вскоре тёмно-зелёная полоса, маячившая на горизонте в дальнем конце улицы, приблизилась, превратившись в стоящий плотно, стеной, сосновый бор.
Ну, дорогой Глеб Сергеевич, повернулся нотариус к пассажиру, въезжаем, так сказать, в ваши родные теперь пенаты! Готовьтесь к перемещению во времени. В девятнадцатый, а может, и в восемнадцатый век!
И, решительно крутанув руль, свернул на отходящую от главной улицы совсем уж узкую дорожку в одну колею, под сень огромных, высящихся до неба корабельных сосен, ведущую в сумрак бора, в самую, как показалось Дымокурову, чащу.
Кстати, Глеб Сергеевич, заметил нотариус, до того внимательно следивший за грунтовой дорогой и старательно объезжавший ямы и лужи, образовавшиеся здесь в распутицу. В завещании о наследстве есть пара закавык, оговорок, которые вам надлежит соблюсти. И которые э-э несколько усложняют дело
Налоги? Долги какие-нибудь? живо поинтересовался отставной чиновник, давно убедившийся на собственном опыте, что бесплатных пирожных в нашей жизни не бывает, и за каждую удачу, подарок судьбы всё равно в конечном итоге приходится чем-то платить.
Поверенный покачал головой.
С финансовой стороны никаких проблем. Одна оговорка в завещании требует, чтобы наследник то есть вы, до вступления в полные права наследства прожили в усадьбе не менее шести месяцев безотлучно
Есть и вторая? насторожился Глеб Сергеевич, уверенный в том, что с первой как-нибудь справится. Если его не будут пугать по ночам призраки
И усмехнулся своим нелепым опасениям.
А вторая заключается в том, продолжил нотариус, что в усадьбе Василисы Митрофановны проживает э-э некая хозобслуга. Челядь, обитающая там с незапамятных времён. Живут эти люди во флигеле на заднем дворе, и занимаются всеми хозяйственными работами В завещании оговорено, что они должны оставаться при домовладении и впредь.
И много их? нахмурился Дымокуров.
Его робкие мечты о сельском уединении начинали рассыпаться в прах. Но, с другой стороны, жить в сельском доме, вести хозяйство горожанину в одиночку вряд ли по силам. Там, небось, и огород имеется, а может быть, и живность какая-то. Куры, например. Или вовсе корова. Сам-то он понятия не имеет, с какого бока к ней подходить
Четверо кажется, не вполне уверенно сказал нотариус. Подозреваю, что я не всех видел. Они мне на глаза старались не попадаться. Как инопланетяне в контакт неохотно вступают. Видел я там старуху безумную по всем признакам, мужика дикого вида то ли уголовник бывший, то ли бомж. А скорее всего, и то и другое, вместе взятое Два парня лет эдак тридцати, весьма придурковатого вида то ли внуки, то ли дети старухины. Потом домоправитель есть, мужчина в преклонных годах, горничная, она же кухарка, лет сорока Ну, эти, похоже, вполне вменяемы, а домоправитель, Еремей Горыныч так вообще мурый тип. Себе на уме, из него лишнего слова не вытянешь
Они что ж там, в этом доме прописаны? полюбопытствовал Дымокуров, успокаивая себя тем, что от этой хозобслуги ему, как собственнику, со временем удастся избавиться.
Я попытался было выяснить у них. В каких э-э родственных, или трудовых отношениях они состояли с покойной да где там! продолжил в сердцах нотариус. Шарахались от меня, как от чумного. Бормотали что-то невразумительное Хотел регистрацию по месту жительства, прописку, то есть, у них посмотреть они паспорта мне так и не предъявили. В домовой книге некие люди, как постоянно проживающие, отмечены, но то записи ещё тридцатых годов прошлого века. Те домочадцы давным-давно уж поумирали. А эти Как они умудряются без документов, пенсий, паспортов существовать, как полиция ими до сих пор не заинтересовалась ума не приложу!
Может, они нелегальные мигранты? Беженцы какие-нибудь? Обличьем-то не азиаты? предположил Глеб Сергеевич.
Нотариус пожал плечами.
Внешность вроде славянская. Хотя чёрт их знает. Может, и впрямь переселенцы из республик бывшего СССР, Средней Азии, например Или беженцы с Украины Да вы не расстраивайтесь, глянув на озаботившегося разом собеседника, успокоил нотариус. Вот вам визитка моя, протянул он тиснёную золотом карточку, там все контакты адрес конторы, телефоны. Обращайтесь. Зарегистрируем право собственности в Росреестре, натравим полицию, судебных приставов и вытурим в два счёта всех с незаконно занимаемой площади!
Дымокуров с благодарностью спрятал визитку в нагрудный кармашек рубашки. Наверняка пригодится!
А пока продолжил нотариус, нет худа без добра. Не один проживать будете. Там, кстати, большое хозяйство имеется. За ним тоже пригляд нужен И, склонившись к собеседнику, добавил вполголоса доверительно. Месторасположение усадьбы уж больно уединённое. Я, честно говоря, и днём-то там находиться побаиваюсь. Всё время не по себе как-то А уж ночевать один в доме, в этой лесной глуши, где за окном то ли волки, то ли нечисть какая-то воет, ни по чём не останусь!
Отставной чиновник, до того отвлёкшийся разговором, сквозь окошко автомобиля огляделся вокруг. Машина словно по тоннелю ехала так плотно к дороге стояли сосны, так смыкались непроглядно их макушки где-то высоко-высоко, застилая небо, отсекая живительные солнечные лучи, сея окрест прохладу и сумрак. Будто вечер внезапный, раньше времени, наступил. Действительно жутковато!
6
Впрочем, усадьба, ждавшая их в конце примерно километровой по протяжённости лесной дороги, больше походившей на широкую пешеходную тропу, оказалась вовсе не мрачным, хотя и уединённым строением.
Располагалась она на большой поляне, и солнца здесь было вполне предостаточно. Лес отступил на сотню-другую шагов кругом, и замер в отдалении, снова сомкнув ряды, будто на страже.
Возникшее перед ними строение Глебу Сергеевичу понравилось неожиданно. Дом оказался именно таким, каким ему и представлялись канувшие давно в небытие подобные помещичьи усадьбы.
А ещё вдруг стала распирать неизвестно откуда накатившаяся спесивая гордость. Он-то, оказывается, в отличие от всех этих выскочек, кухаркиных детей, точнее, теперь уже внуков и правнуков, представителей элиты, пребывающей ныне у власти, не какой-нибудь временщик без роду и племени. Вот его родовое поместье, дворянское, можно сказать, гнездо!
Одноэтажное, рубленное из огромных, в два обхвата стволов лиственницы, здание. С широко раскинувшимся, словно два крыла распростёртых, фасадом. С крыльцом по центру, из грубо отёсанного дикого камня, в десяток ступеней, сложенным, с деревянными, затейливой резьбы, колоннами, подпиравшими балкончик, выходивший с мансарды. С окнами без ставен, украшенными узорчатыми наличниками, свежевыкрашенными в ярко-зелёный цвет.
Всё это вовсе не ветхое, а крепкое, на века, строение венчала добротная крыша, кровельным железом покрытая. С башенкой посередине и круглым оконцем, на манер корабельного иллюминатора, глядя из которого наверняка хорошо обозревались окрестности площадка перед домом, заросшая коротенькой, то ли выстриженной заботливо, то ли от рождения куцей, вроде густой щетинки, травкой. Чугунного литья двустворчатые ворота, сейчас открытые наверняка в ожидании гостей, настежь. К воротам вела присыпанная гравием дорожка с площадкой для стоянки автомобилей, и с деревянными, почерневшими от времени, врытыми в землю столбами коновязью, не иначе, сохранившейся до нашей поры.
Сердце Глеба Сергеевича забилось радостно.
Много лет, едва ли не большую часть жизни, проведя в унылых, заставленных безликой канцелярской мебелью, кабинетах, он лишь в тайных, робких мечтах мог представить себе, что когда-то вырвется из душного, прокалённого зноем летом и промороженного зимой города. Поселится на природе, в лесу, на берегу тихой речки, густо поросшей по берегам ивой да тальником, с нежными лилиями, обозначающими места глубоченных омутов
Да и кто из горожан, ошалевших от постоянной круговерти дел, тревог, наваливающихся всё тяжелее семейных и служебных проблем, скопившихся долгов, неподъёмных кредитов кто из нас, положа руку на сердце, не мечтал в минуты усталости и отчаянья о таком вот неторопливом, ни к чему не обязывающем, житье-бытье?!
Но и тогда грёзы Дымокурова дальше пригородной дачи в тесном окружении подобных же, домиков, не простирались
А здесь такой домина! Помещичья усадьба! В первозданном лесу!
Было от чего прийти в восторг.
Автомобиль остановился у ворот. Глеб Сергеевич, пошарив левой рукой возле сиденья, отстегнул ремень безопасности и выбрался из машины.
Со стороны водителя-нотариуса дверца тоже хлопнула мягко.
На крыльце приезжих встречали.
По каменным, изрядно стёртым и отполированным годами тысячами ног сходил человек лысый, худой, как-то весь вытянутый в длину, так, что ему приходилось склоняться перед собеседниками, неопределённого, «за семьдесят», возраста. Его лицо было лишено малейшей растительности не благодаря тщательному бритью, а было безволосым изначально, похоже. Встречавший чем-то неуловимо походил на огромную, вставшую на дыбы, ящерицу. Точнее рептилию, облачённую в холщёвую, домотканую, что ли, рубаху и той же выделки штаны. Натянувшую на задние лапы для форсу ещё и козловой кожи сапожки.
Было от чего прийти в восторг.
Автомобиль остановился у ворот. Глеб Сергеевич, пошарив левой рукой возле сиденья, отстегнул ремень безопасности и выбрался из машины.
Со стороны водителя-нотариуса дверца тоже хлопнула мягко.
На крыльце приезжих встречали.
По каменным, изрядно стёртым и отполированным годами тысячами ног сходил человек лысый, худой, как-то весь вытянутый в длину, так, что ему приходилось склоняться перед собеседниками, неопределённого, «за семьдесят», возраста. Его лицо было лишено малейшей растительности не благодаря тщательному бритью, а было безволосым изначально, похоже. Встречавший чем-то неуловимо походил на огромную, вставшую на дыбы, ящерицу. Точнее рептилию, облачённую в холщёвую, домотканую, что ли, рубаху и той же выделки штаны. Натянувшую на задние лапы для форсу ещё и козловой кожи сапожки.