И все же я сомневалась в лекарствах. Несмотря на то что я своими глазами видела, как менялась жизнь моих клиентов после медикаментозной терапии, меня волновали «побочки» и возможный синдром отмены. Но я доверяла своему врачу и по ее совету записалась к медсестре психиатрического отделения. Та задала мне пару вопросов и порекомендовала антидепрессанты, которые обычно прописывают при тревожности.
Но теперь, когда я взрываюсь, я нахожу в себе силы подышать, станцевать дурацкий танец, извиниться перед детьми и отнестись с сочувствием к ним и к самой себе.
И мне помогло. Уже через неделю я заметила существенные улучшения. Пугающие мысли теперь появлялись намного реже. Я стала лучше спать, ослабло физическое напряжение. Но главное я стала получать гораздо больше удовольствия от отношений с детьми. У меня появилась энергия, стало легче находиться рядом с ними, ведь я уже не была постоянно натянута как пружина, не раздражалась в ответ на их непредсказуемое поведение и не переживала, что все делаю неправильно. Мне стало легче думать, и я смогла применить стратегии и практики заботы о себе, о которых узнавала все больше. Я принимала лекарства примерно год, а потом постепенно отменила препарат под контролем психиатрической медсестры.
Предупреждение
Мне помогло медикаментозное лечение, но прошу: не надо сейчас же отшвыривать эту книгу в сторону и бежать к врачу за рецептом. Я уже это говорила и повторю: нет никакой волшебной таблетки, секретного способа измениться в одночасье или 27-ступенчатой программы всего за $19.95, которая поможет перестать орать и превратит вас в идеального родителя всего за один день. Нет такого, так что даже не пытайтесь искать. Медикаменты были лишь элементом, который помог собрать большой пазл. Сон, физическая активность, забота о себе, поддержка психотерапевта и близких без них я бы не справилась.
А теперь расскажу немного о своем нынешнем состоянии. Я сплю хорошо почти каждую ночь. Я сбросила почти весь набранный вес и больше не принимаю антидепрессанты. Я по-прежнему реагирую на триггеры, но теперь я хорошо с ними знакома и понимаю, какие из них приводят к срывам и как это происходит. Я знаю, что мне нужно спать, нужно заниматься спортом и всегда носить с собой перекус; что я должна разговаривать с друзьями, много смеяться, и все перечисленное не баловство, а абсолютная необходимость, если я и дальше хочу воспитывать детей, не срываясь на них. Я также знаю, что воспитывать детей нелегко и всегда будут дни, когда не удастся придерживаться плана, или дни, когда случится что-то непредсказуемое и я сорвусь. Но теперь, если подобное происходит, я нахожу в себе силы подышать, станцевать дурацкий танец, извиниться перед детьми и отнестись с сочувствием к ним и к самой себе.
Мне помогло медикаментозное лечение, но прошу: не надо сейчас же отшвыривать эту книгу в сторону и бежать к врачу за рецептом. Я уже это говорила и повторю: нет никакой волшебной таблетки, секретного способа измениться в одночасье или 27-ступенчатой программы всего за $19.95, которая поможет перестать орать и превратит вас в идеального родителя всего за один день. Нет такого, так что даже не пытайтесь искать. Медикаменты были лишь элементом, который помог собрать большой пазл. Сон, физическая активность, забота о себе, поддержка психотерапевта и близких без них я бы не справилась.
А теперь расскажу немного о своем нынешнем состоянии. Я сплю хорошо почти каждую ночь. Я сбросила почти весь набранный вес и больше не принимаю антидепрессанты. Я по-прежнему реагирую на триггеры, но теперь я хорошо с ними знакома и понимаю, какие из них приводят к срывам и как это происходит. Я знаю, что мне нужно спать, нужно заниматься спортом и всегда носить с собой перекус; что я должна разговаривать с друзьями, много смеяться, и все перечисленное не баловство, а абсолютная необходимость, если я и дальше хочу воспитывать детей, не срываясь на них. Я также знаю, что воспитывать детей нелегко и всегда будут дни, когда не удастся придерживаться плана, или дни, когда случится что-то непредсказуемое и я сорвусь. Но теперь, если подобное происходит, я нахожу в себе силы подышать, станцевать дурацкий танец, извиниться перед детьми и отнестись с сочувствием к ним и к самой себе.
А главное, я больше не верю, что срывы объясняются слабостью характера и можно сохранять спокойствие усилием воли. Я рассматриваю срывы как симптом, красный флажок, сообщающий, что я должна лучше заботиться о себе, обращаться за поддержкой, а в крайних случаях признавать свое поражение и включать мультики (и я больше не воспринимаю детей перед телевизором как свое личное упущение). Я владею всеми необходимыми навыками и стратегиями восстановления.
Вот моя история. Теперь ваша очередь. Ваши личные и родительские трудности могут быть похожи на мои, а могут быть совершенно другими. Например, я довольно долго не могла понять, как мне на самом деле тяжело. Я настолько глубоко погрузилась в рабочие и бытовые дебри и трясину повседневных родительских обязанностей, что, как говорится, не замечала леса за деревьями, все время спотыкалась о корни и считала себя виноватой. Но я не была виновата, и вам тоже не стоит себя винить. Даже если с рождения ваших детей прошло много лет, а вам до сих пор тяжело дается родительство, ничего страшного. Никогда не поздно все изменить.
Еще один урок, благодаря которому моя жизнь изменилась, я поняла, что не смогу пережить трудности в одиночку. Я бесконечно благодарна своей «деревне»: родственникам, друзьям, экспертам, профессионалам, которые поддерживали меня много лет и продолжают поддерживать сейчас. Они укачивали моих детей, выслушивали мои тревоги, объясняли, какое детское поведение типично, а когда стоит насторожиться. Они же предложили мне обратиться к психотерапевту (люблю за это своего мужа, хотя никогда его не слушаю). Они все время были рядом.
Я надеюсь, что эта книга станет для вас не только источником информации и ценных рекомендаций, но и опорой, напоминанием, что я тоже часть вашей «деревни», вашего поддерживающего круга, хотя мы никогда и не встречались. Надеюсь, моя история вдохновит вас и впоследствии вы протянете руку помощи кому-то еще, ну а пока я сделаю это для вас. Я буду с вами на каждом этапе, и вместе мы попробуем избавиться от срывов. И первое, что мы сделаем, разберемся в триггерах. Этим и займемся в следующей главе.
Глава 3. Причины срывов: признайте, что у вас есть тревожные кнопки и триггеры
Триггеры: вот что сводит вас с ума
Как понять, что триггер активирован?
Что вас бесит?
Триггеры есть у всех. Такова жизнь. Если вам хочется пропустить эту главу, поскольку вам кажется, что у вас нет проблем, прошу, не делайте этого. Моя информация очень важна, так что наливайте кофе и устраивайтесь поудобнее.
В рамках терминологии этой книги я буду называть триггером все, что увеличивает вероятность срывов на детей. Другими словами, все, что делает наши тревожные кнопки больше, ярче и чувствительнее к нажатию.
Нажимать на кнопки и провоцировать срывы могут не только дети, а кто угодно ваш двоюродный брат или коллега, например. Но моя книга посвящена детско-родительским отношениям, поэтому ими пока и ограничимся. Дети по определению профессиональные нажиматели кнопок. Они приходят в этот мир с вытянутыми пальчиками, готовые нажимать и тыкать во все, что встретится им на пути. Так они растут, учатся и взаимодействуют с миром. К сожалению, их исследования очень непоследовательны, непредсказуемы и чреваты проблемами. Но иначе никак, потому что мозг ребенка развит пока еще только частично.
Что вас бесит?
Триггеры есть у всех. Такова жизнь. Если вам хочется пропустить эту главу, поскольку вам кажется, что у вас нет проблем, прошу, не делайте этого. Моя информация очень важна, так что наливайте кофе и устраивайтесь поудобнее.
В рамках терминологии этой книги я буду называть триггером все, что увеличивает вероятность срывов на детей. Другими словами, все, что делает наши тревожные кнопки больше, ярче и чувствительнее к нажатию.
Нажимать на кнопки и провоцировать срывы могут не только дети, а кто угодно ваш двоюродный брат или коллега, например. Но моя книга посвящена детско-родительским отношениям, поэтому ими пока и ограничимся. Дети по определению профессиональные нажиматели кнопок. Они приходят в этот мир с вытянутыми пальчиками, готовые нажимать и тыкать во все, что встретится им на пути. Так они растут, учатся и взаимодействуют с миром. К сожалению, их исследования очень непоследовательны, непредсказуемы и чреваты проблемами. Но иначе никак, потому что мозг ребенка развит пока еще только частично.
Когда триггеры в покое, поведение детей, вероятно, не будет так сильно вас провоцировать, потому что тревожные кнопки защищены они не на виду. Я говорю о тех прекрасных минутах, когда вам каким-то образом удается сохранять терпение и благостный настрой, несмотря на детские выходки.
Все иначе, когда триггеры активированы. Нервная система находится в состоянии полной боеготовности, и в любой момент может запуститься реакция «бей, беги, замри или истери». Тревожные кнопки горят ярким светом и находятся примерно на уровне глаз ребенка, совсем как кнопка «нажать в случае аварии» в лифте (кто догадался поместить туда эту кнопку? Зачем? Вопрос риторический. Я знаю, зачем в лифте эта кнопка).
Дети по определению профессиональные нажиматели кнопок.
Итак, вернемся к детям, которые ходят повсюду с вытянутыми пальчиками и пытаются найти, куда бы ими понажимать. И вот они видят кнопку. Готова поспорить на свой пушистый хвост, что они начнут жать на нее, как будто вся их жизнь от этого зависит. Чем меньше ребенок, чем сильнее он устал и чем острее реагируют его собственные триггеры, тем быстрее он ткнет своими липкими маленькими пальчиками вам в самое больное место.
Возможно, вы выдержите одно нажатие кнопки, а может быть, и два или даже десять: все зависит от того, как ощутимо у вас болит поясница, давно ли пора платить по счетам и ворчал ли на вас начальник на работе. Но рано или поздно даже самые невозмутимые родители слетают с катушек, и надо понять, почему это происходит. Это задача продвинутого уровня взрослости. Нам предстоит признать проблему, идентифицировать триггеры и понять, что сделать, чтобы тревожные кнопки уменьшились, стали менее яркими, чувствительными и уязвимыми.
Обратите внимание, как я сформулировала нашу цель: нам предстоит сделать наши кнопки менее уязвимыми. Я не утверждала, что дети перестанут их нажимать. Это очень важное различие: если мы сосредоточимся на действиях детей, возникнет впечатление, будто для родительского спокойствия необходимо заставить их перестать делать то, что они делают. Технически дети могут сами быть и триггерами, и одновременно теми, кто нажимает на кнопки. Но работать с ребенком как с триггером не стоит даже пытаться по двум причинам: