Никакого расследования не было, никого даже на пять центов не оштрафовали любопытно почему? Вопрос, конечно, интересный (Кстати, у «Сентрал пасифик» с возвратом субсидий обстояло точно так же: многие миллионы попросту куда-то проваливались, как не бывало, снова без всякого расследования.)
И у двух помянутых компаний, и у их российских коллег, как ни крути, можно отыскать одно-единственное достоинство: взятки они всегда платили реальными деньгами. А вот компания «Лакросс-Милуоки» печально прославилась вовсе уж откровенным беспределом В 1856 году в штате Висконсин она отхватила в полную собственность ровно миллион акров федеральных земель по обе стороны трассы (то есть полмиллиона гектаров на наши деньги). Этому посодействовали губернатор штата и 13 из 19 членов Законодательного собрания штата. Компания, не мелочась, отвалила им за дружескую услугу ни много ни мало 900 тысяч долларов (даже если поделить на четырнадцать, деньги получаются приличные, тогдашний доллар равнялся примерно пятидесяти современным). Вот только один нюанс Эти нехилые миллионы все, до единого цента, были выплачены не деньгами, а облигациями и акциями «Лакросс-Милуоки». И губернатор, и почтенные господа законодатели их взяли без малейших колебаний компания казалась солидной, респектабельной и вечной. Вот только через два года она объявила о своем полном и окончательном банкротстве. На руках у четырнадцати придурков остались груды ни на что не годной бумаги а вот переиграть назад и отобрать у компании землю уже было невозможно
Чуть позже началось и такое, чему в России, слава Богу, аналогий не было никогда при любом разгуле коррупции
Двое крупнейших железнодорожных воротил, мистер Гульд и мистер Морган, долго боролись за единоличный контроль над одной из весьма прибыльных железных дорог но как-то так складывалось, что никому из них не удавалось победить, как ни раздавали взятки, как ни тратили немалые денежки на лучших юридических крючкотворов. Когда обоим стало окончательно ясно, что дело не выгорит, вопрос начали перетирать в точности так, как это позже делалось в России в лихие девяностые. Из пункта А (строго по учебнику математики) вышел поезд, битком набитый ребятками мистера Моргана, увешанными винчестерами и кольтами. Из пункта Б ему навстречу двинулся другой, где сидели уже ребятки Гульда, экипированные точно так же. Поезда встретились где-то посередине, и началась оживленная дискуссия с применением всех прихваченных с собой средств убеждения. То ли патронов парни Гульда захватили побольше, то ли боевой дух у людей Моргана оказался ниже в общем, «моргановцы» отступили, и дорога перешла в полную собственность Гульда. Власти из деликатности не вмешивались негоже в Америке властям вмешиваться в дела частного бизнеса
Другой пример выглядит несколько иначе, но методы те же
Жил-был в Штатах мультимиллионер Вандербильт тот самый автор известного изречения: «Зачем мне закон, если я обладаю силой?» И захотел он однажды прикупить еще одну весьма прибыльную железную дорогу. Однако владельцы продавать отказались с их точки зрения, скуповатый Вандербильт предлагал слишком мало. Не сторговались, в общем.
Вскоре по какому-то странному совпадению дорогу стала преследовать полоса неудач, и какая Грабители поездов едва ли не в очередь выстраивались, некие джентльмены, всякий раз скромно остававшиеся неизвестными, забрасывали вагоны камнями, клали на рельсы шпалы и бревна, портили железнодорожное оборудование. В конце концов, когда все это, как в анекдоте, уже можно было именовать «Тенденция, однако!», дорога стала катастрофически терять пассажиров, и дело дошло до нешуточных убытков. Тут появился Вандербильт и, выступая в роли благородного спасителя, купил дорогу вовсе уж за смешные деньги. Все всё понимали, но что тут сделаешь?
Вот такого, по крайней мере, в России не было
Правда, сам Кригер-Войновский признает в мемуарах, что коррупция на железных дорогах сохранилась и даже распространилась гораздо шире прежнего. Однако тут есть весьма существенный нюанс: она перешла на низший уровень: начальники станций, товарные кассиры, составители товарных поездов, приемщики грузов, кондукторы пассажирских поездов. Кондукторы за пару-тройку рубликов закрывали глаза на отсутствие билета у «зайца» либо сами за скромную денежку провозили безбилетников. Все остальные, опять-таки за небольшие деньги, оказывали всевозможные услуги грузоперевозчикам
Однако это уже было совсем другое. Это была мелочовка. С лихоимством на низком уровне справиться попросту нереально именно ввиду массовости явления хоть ты стращай виселицей. Мелкие поборы неискоренимы. К каждому кондуктору или нечистому на руку начальнику станции персонального соглядатая не приставишь, нереально. Можно, конечно, бороться с ними методами чисто полицейской «подставы»: когда «безбилетник» или «сующий взятку купец» оказывается вдруг либо ревизором, либо сыскным агентом, но это все равно что палить из пушки по комарам. На место «павших», как показывает большой исторический опыт, практически тут же встают новые бойцы.
Остается развести руками и сказать не без философской грусти: как ни крути, а все же пара рублей, или пара червонцев, или даже пара сотен рублей, попавших в карманы мелкоты, это все равно не миллионы, высосанные из казны субъектами вроде Полякова. Тысячу раз прошу прощения за вульгарность, но триппер и СПИД все же две большие разницы. По крайней мере в результате принятых Александром III жестких мер постепенно навсегда ушли в прошлое времена, о которых с горечью писал когда-то военный министр Милютин: «С ведома высших властей и даже высочайшей воли раздаются концессии на железные дороги фаворитам и фавориткам прямо для поправления их финансового положения, для того именно, чтобы несколько миллионов достались в виде барыша тем или иным личностям. На правительственных субсидиях наживались огромные состояния. Считалось обычным положить в карман тысяч по 50 с каждой построенной, а иногда и непостроенной версты. Строительство линии в 500600 верст приносило барыш в 2530 миллионов рублей».
Что касаемо коррупции в железнодорожном деле, во времена Александра II расцветшей пышным цветом, здесь по крайней мере имелся единичный прецедент во времена прошлого царствования (Клейнмихель и Николаевская «чугунка»). А вот против другой напасти, девятым валом обрушившейся на Россию при Царе-Освободителе (как пышно именовали Александра II), у российских жителей иммунитета попросту не имелось, поскольку с ней никогда прежде не сталкивались.
Речь идет о всевозможных банковских аферах. Явлении, при Николае I немыслимом и невозможном. Англичане, по крайней мере, некоторый иммунитет имели после многократно описанной, в том числе и автором этих строк, массы «пирамид» XVIII века. Кое-какой печальный опыт имелся и у американцев, к тому времени уже переживших пару-тройку серьезных финансовых кризисов, случившихся исключительно благодаря махинациям частных банков (правда, и те, и другие сплошь и рядом продолжали нести свои денежки на Поле Чудес в Стране Дураков). А вот Россия до Александра II частных банков не знала совершенно, потому и плохо представляла, чего от них можно ждать.
Вообще, во второй половине XIX века по всей Европе процветало (и десятилетиями) печальное явление под названием «грюндерство» (термин произошел от немецкого слова «основать»). Создавались сотни банков, акционерных обществ, так называемых товариществ на вере с одной-единственной целью: собрать деньги с вкладчиков, впарить простофилям ничего не стоящие бумажки под названием «акции», а потом смыться, если только хватит ума сделать это вовремя. Поскольку эта общеевропейская зараза всегда именуется немецким термином, именно в Германии она разгулялась пуще всего (немцы далеко не так законопослушны, как некоторые считают, и явили миру массу афер).
Как и во многих других случаях, связанных с криминалом, первопроходец Большой Истории известен прекрасно: Иван Гаврилович Рыков, молодой человек из купцов, назначенный директором банка в маленьком городке Скопино Рязанской губернии. Банк был крохотный по меркам и нынешних, и тогдашних времен, но Иван Гаврилович, как показали последующие события, был птицей высокого полета, пусть и обитал в рязанской глуши
Для начала он в 1865 году принялся массовым тиражом выпускать облигации, по которым покупателям выплачивались большие проценты. Расхватывали их, как горячие пирожки. Методика у Рыкова была простая, прекрасно сегодня известная: он просто-напросто платил проценты старым вкладчикам из денег, полученных от новых. И доверчивые вкладчики едва ли двери в банке не выламывали, привлеченные магическим словом халява (его тогда еще не существовало, но какая разница?).
И в наши дни мы были свидетелями, как лохи, уже один раз крупно обжегшиеся на фантиках МММ, вновь потащили туда деньги, когда Мавроди во второй раз попытался изображать Хеопса. Что же вы хотите от наших предков, которые впервые в жизни столкнулись с подобной технологией? К тому же ушлый Рыков, пожалуй, опять-таки первым в России сообразил, какое значение имеет хороший пиар и печатное слово (ему и сегодня иные верят безоговорочно, а уж в те патриархальные времена). Не только скопинские и рязанские, но и столичные газетчики превозносили Рыкова до небес, представляя финансовым гением, способным озолотить народ русский. Потом уже, на следствии, выяснилось, что Рыков их попросту подкупал не то что льготными вообще беспроцентными кредитами
Естественно, очень быстро расплодились многочисленные подражатели: как говорится, дурное дело нехитрое По России, как поганки после дождя, стали возникать банки и акционерные общества, всевозможные «общества взаимного кредита» и прочие небогоугодные заведения, озабоченные лишь облегчением кармана ближнего своего. Оживились чиновники, моментально усмотрев новые великолепные возможности по части взяток и «откатов», особенно те, от кого зависела выдача лицензий и прочих всевозможных разрешений. Поначалу они открыто участвовали в деятельности «пирамид», входя в правления. В 1884 году Александр III, сообразив, с чем столкнулся, утвердил имевшие силу закона Правила, запрещающие совмещать государственную службу с участием в торговых, финансовых и промышленных предприятиях.