Хмурый рассвет окрашивает мир в цвета сплава олова со свинцом. Ди нетвердой походкой спускается вниз по каменистому склону, ориентируясь на звук воды. И вскоре оказывается у входа в глубокое ущелье, на дне которого по камням бежит сердитый серебристый ручей. Рядом с узким, рвущимся вперед потоком воды лежит спальный мешок, разверстый, будто дряблый рот. Над умирающим костром в серый, рассветный воздух поднимаются струйки дыма.
Так вот оно какое, его воскресное убежище. Теперь, когда пробил час, Ди охватывает какое-то торжественное чувство. Все происходящее чуть ли не приобретает в ее глазах черты святости, потому как вскоре очень многое подойдет к концу.
Вся дрожа, она спускается все ниже. Рука отяжелела, как камень, змеиный яд тянет ее вниз. На камнях у ручья виднеются какие-то темные брызги. Кровь. Здесь явно что-то произошло.
След из подсыхающих капелек крови ведет девушку в березовую рощу. «Все правильно, думает она, чувствуя приближение смерти, зверь обязательно прячется». Только вот какой из них Тед или Лулу? Этот тусклый, пробивающийся сквозь ветви деревьев и ложащийся пятнами на землю свет ей знаком. Как и тихое перешептывание листьев. Такое уже было с ней и раньше. Она вошла в лес, а когда вернулась обратно, кто-то умер. Тот раз накладывается на этот, будто рисунок на бумажной кальке. Ну да, это же было в тот летний день у озера. И там были сосны, а не серебристые березы. Она напрочь глушит эти мысли статическими помехами.
Тела Ди сначала не видит. Потом вдруг замечает наполовину сорванный с ноги туристический ботинок, торчащий из зарослей колючего кустарника. Тед лежит лицом вниз, скрючившись под углом. Из его рта вытекает темная жидкость. «Ого, она сбежала, а он мертв», думает она, и по всему ее естеству разливается радость. И тут ей в голову приходит другая мысль: «Но ведь это я собиралась его убить».
Тед стонет и поворачивается медленно, как вращающийся вокруг своей оси мир. Грязь и лиственный перегной покрывают его плоть мрачной татуировкой. Из его живота все еще торчит нож. Вокруг него пузырится кровь, ее поблескивающий в рассветных лучах поток толчками вырывается наружу. Когда он видит ее, на его лице отражается чуть ли не комичное удивление. Тед даже не догадывается, сколь хорошо она его знает, как пристально за ним наблюдала и как тесно переплелись их судьбы.
Помоги мне, говорит он, потом смотрит на ее руку. Ты тоже ранена?
Гремучая змея, рассеянно отвечает Ди и зачарованно смотрит на него.
Теперь ей известно, что чувствует змея, подбираясь к мышке.
В моем мешке, у ручья, хирургический клей. Там же и отсасыватель змеиного яда. Хотя я не знаю, работает он или нет.
То обстоятельство, что в такой момент он сосредоточил свои мысли на ее благополучии, кажется ей просто чудом. Ах да, конечно же, Тед ведь нуждается в ней, полагая, что она ему поможет.
Я посмотрю, как ты будешь подыхать, говорит она и в этот момент видит, что по его лицу разливается недоверие.
Но почему? шепчет он.
В уголке его рта тонкой струйкой стекает кровь.
Потому что именно это ты и заслужил, отвечает Ди, хотя после всего, что ты сделал, ты заслуживаешь куда худшего.
Она смотрит по сторонам, вглядываясь в мутный от утреннего тумана воздух. Меж деревьев нет ни малейшего движения.
Где она? спрашивает Ди. Скажи мне, где она, и я прикончу тебя по-быстрому. Помогу умереть.
Она представляет, как Лулу в одиночку дрожит от страха под этим огромным, безразличным небом. Потом несколько раз проводит у него перед глазами пальцем, за которым он следит взором. После чего говорит:
Твое время на исходе Тик-так, тик-так
Тед ловит ртом воздух, на его губах вскипают красные пузыри. С губ слетает какой-то звук, и Ди понимает, что он плачет.
Твое время на исходе Тик-так, тик-так
Тед ловит ртом воздух, на его губах вскипают красные пузыри. С губ слетает какой-то звук, и Ди понимает, что он плачет.
Как же тебе себя жалко! в ярости восклицает она. А вот для нее в твоей душе жалости не нашлось!
Девушка поднимается на ноги, мир вокруг нее качается и по краям приобретает серые очертания, но она все же обретает равновесие.
Я сама ее найду.
Лулу вернется домой и будет жить с ней. Ди хватит терпения, чтобы исцелить ее, пусть даже на это уйдут долгие годы, сколько потребуется. Они друг друга вылечат.
Сдохни, чудовище, говорит она и поворачивается к звуку водопада, к дневному свету, к пробивающемуся золотом из-за тучки солнцу.
За ее спиной тихо шепчет девочка:
Не называй его так.
Ди оборачивается, вся трепеща. Кроме нее и умирающего мужчины, рядом никого нет.
Он не чудовище, произносит девичий голосок, срывающийся с посиневших губ Теда.
Тот самый, который она слышала на кассете.
Мне пришлось его убить но это наше с папой дело, и ты к нему не имеешь никакого отношения.
Кто ты? спрашивает Ди, и в этот момент ее оглушает стремительное хлопанье красных крыльев.
Лорен, устами взрослого мужчины произносит маленькая девочка.
Даже не пытайся меня дурачить, твердо отвечает Ди, считая, что это скорее всего какая-то галлюцинация, побочный эффект действия змеиного яда, он забрал Лулу. А теперь без конца забирает других девочек.
Либо так, либо все вообще теряет всякий смысл.
Он никогда ничего такого не делал, продолжает девочка, мы с ним одно целое: он часть меня, а я часть его.
Когда Ди ковыляет к телу Теда, мир угрожающе кренится на одну сторону.
Тссс произносит она. Молчи, ты ведь ненастоящая.
После чего зажимает ему ладонью нос и рот. Он извивается, пытается дать ей отпор, сучит ногами, сгребая пятками листья и грязь. Руку она отнимает, только когда Тед затихает. За всей этой грязью определить трудно, но Ди кажется, что он больше не дышит. Она встает, измученная, как сама смерть. Мир по краям сереет еще больше. Рука раздулась, почернела и приобрела нездоровый блеск.
Сквозь клочья белого тумана она ковыляет к Тедову рюкзаку и достает из него желтую аптечку. Змея на ее этикетке поднимает голову, девушка вздрагивает и задыхается. Инструкция по применению расплывается в глазах. Ди накладывает жгут и прикладывает отсасыватель к отверстию раны. Плоть в этом месте распухла, почернела и болит. Она выкачивает кровь, которая заполняет полость. Может, это и самовнушение, но от этого ей уже становится лучше, мир вокруг шатается не так угрожающе, в голове проясняется. Ди еще пару раз выкачивает кровь и встает. Должно сработать.
Увидев торчащий из кармана рюкзака хирургический клей, она хватает его, бросает в стремительный ручей и шепчет:
На всякий случай
Что ни говори, а даже дохлые змеи кусаются.
Ди думает о своей руке, которой она зажала Теду нос и рот, и прилагает отчаянные усилия, чтобы сделать вдох. Нет-нет, все в порядке, он ведь это заслужил. Все будет хорошо. А что касается голоса маленькой девочки, которым вдруг заговорил взрослый мужчина, то это была лишь вызванная ядом галлюцинация. У нее туманится взор, но она все равно терпеливо продолжает поиски до тех пор, пока не видит вдали на стволе дерева желтое пятно, указывающее на путь из этого ущелья. Ди направляется к нему, едва переставляя ноги. Она найдет Лулу, даст ей дом, они заживут счастливо и будут собирать красивые камешки. Но только не у озера. Там никогда.
Я иду к тебе, Лулу, шепчет она.
Девушка с трудом тащится через лес, продираясь через столбы света и тьмы. За ее спиной лает собака, и она еще быстрее идет вперед.
Оливия
Это не твое тело, Лорен, сквозь слезы говорю я, а его. Мы с тобой живем в теле Теда.
Верно, со вздохом говорит она, только продлится это, слава богу, уже недолго.
Но почему? Почему? сердито, будто кошка, мявкаю я. Ты подговорила меня нас убить. Нас всех.
Мне требовалась твоя помощь, чтобы положить всему этому конец. Сама я ничего сделать уже не могла.
Я считала себя такой умной, но Лорен с такой легкостью подвела меня по задуманному ею пути к нынешнему дню, к нашей смерти.
Ты наврала мне, говорю я, уксус, морозильник, все это была ложь
Все это чистая правда, возражает она, хотя это все происходило одновременно и со мной, и с ним. Ты даже не представляешь, через что мы прошли. Жизнь, Оливия, длинный тоннель, а свет маячит только в самом его конце.
Все это чистая правда, возражает она, хотя это все происходило одновременно и со мной, и с ним. Ты даже не представляешь, через что мы прошли. Жизнь, Оливия, длинный тоннель, а свет маячит только в самом его конце.
Теперь я вижу ее своим мысленным взором. Лорен худенькая, с большими карими глазами. И все, что она говорила о своем теле, правда.
Убийца, говорю ей я.
Где-то рядом тяжело дышит Тед. Нотки, пробивающиеся в этом влажном, багрово-красном посвисте, хуже некуда. Он отнимает от раны на животе руку, и мы все смотрим, как по его ладони течет наша горячая, скользкая, ужасная кровь. Когда она капает вниз, ее вбирает в себя земля. Тело Теда наше тело теряет последние силы.
Ох, Тед, говорю я, пытаясь до него дотянуться, прости меня, я так перед тобой виновата. Прошу тебя, прости, я не хотела сделать тебе больно.
Ты не можешь причинить ему боль, говорит Лорен вроде шепотом, но на самом деле криком, всю его боль мы забрали себе: ты из сердца, я из тела.
Да замолчи ты, отвечаю я, ты уже и без того наговорила много чего лишнего.
Потом обращаюсь к нему:
Тед? Тед? Как мне все исправить?
Из его рта вытекает тоненькая струйка крови. Слова у него получаются невнятные, но я хорошо знаю его, чтобы понять.
Послушай их, говорит он.
Занимается заря, вокруг нас повсюду поют птицы.
Белая, гибкая веревочка соединяет нас троих, сердце к сердцу, наливаясь ярким светом. Потом становится все ослепительнее, стелется по земле, и я наконец вижу, что в действительности веревочка пронизывает не только нас, но и деревья, птиц, траву и все сущее, что только есть на белом свете. Где-то лает большая собака.
На небе взошло солнце. Воздух теплеет и переливается золотистыми оттенками. Бог здесь, прямо передо мной, явился сгустком обжигающего пламени. У него четыре изящные лапки и тихий голос. «Кошка, говорит он, тебе полагалось его защитить». Я не осмеливаюсь поднять глаза и посмотреть Господу в лицо. Знаю, что сегодня оно будет моим собственным.
Тед
Надо мной склонился размытый силуэт, прижав руки к дырке в моем животе. Его теплое дыхание щекочет мне ухо. Он давит все сильнее и сильнее, но меж его пальцев все равно сочится липкая кровь. Силуэт тихо про себя ругается и пытается вытащить меня из черноты в залитое солнцем утро.