На волне поддержки Гувер попытался побыстрее провести законопроект в палате представителей, чтобы противники не успели организоваться. Он был выставлен на голосование после всего одной недели обсуждений и принят 181 голосом против 71, хотя почти 180 членов палаты предпочли воздержаться, вместо того чтобы отдавать свой голос за или против, поскольку политическая атмосфера была накалена красной угрозой и экономической депрессией. Большое количество не определившихся представителей подготовило почву для противников законопроекта в сенате. 20 декабря Том Уотсон от Джорджии заявил, что в России нет никакого продовольственного кризиса, а пшеницы у русских предостаточно. Уотсон утверждал, что законопроект был подарком не России, а Гуверу и АРА. Благотворительность это бизнес, это профессия, настаивал он[138]. На самом деле Россия, по его мнению, нуждалась в официальном признании и заслуживала его, но Америка упрямо не соглашалась мириться с тем типом правительства, который русские выбрали для себя. Сенаторы выдвигали множество возражений. Одни хотели, чтобы правительство предоставило помощь 4 миллионам нуждающихся ветеранов, прежде чем помогать России. Другие утверждали, что конституция США запрещает пускать налоговые поступления на помощь кому-либо, кроме американских граждан. Третьи пытались доказать, что американская помощь лишь укрепит Красную армию и тем самым нанесет ущерб безопасности США.
В поддержку законопроекта в сенате приводились те же аргументы, что и в палате представителей, и вскоре его противники потерпели поражение. Получив одобрение обеих палат конгресса, 22 декабря законопроект был подписан президентом Гардингом. Через несколько недель конгресс одобрил закон, позволяющий военному министерству и другим правительственным организациям передать АРА излишки материалов, в основном медикаментов, на сумму 4 миллиона долларов для оказания помощи России.
IX Всероссийский съезд Советов открылся в Москве 23 декабря. Ленин сообщил делегатам, что американцы выделили 20 миллионов долларов на борьбу с голодом, и назвал это огромным успехом, особенно в сравнении с мизерной, по его словам, помощью Западной Европы. Он признал, что американской помощи будет недостаточно, чтобы полностью разрешить ситуацию, но подчеркнул, что усилия американцев значительно облегчат страдания голодающих[139].
Илл. 23. Продовольствие на складе АРА в Нью-Йорке ожидает отправки в Россию
Не все коллеги Ленина разделяли его позицию по этому вопросу. Всего за несколько дней до открытия съезда Сталин написал в Правде, что работники иностранных миссий помощи являются вместе с тем лучшими разведчиками мировой буржуазии, что теперь она, мировая буржуазия, знает ввиду этого Советскую Россию, ее слабые и сильные стороны, лучше, чем когда бы то ни было, [и это] обстоятельства, чреватые серьезными опасностями в случае новых интервенционистских выступлений[140]. Со Сталиным соглашался другой партийный лидер, Григорий Зиновьев, а также главный редактор Правды Николай Бухарин, который опубликовал множество разгромных разоблачений деятельности АРА. Американцы, как и другие европейские капиталисты, стремятся в Россию не для того, чтобы спасать голодающих, улучшить положение рабочих, утверждалось в одной статье. О, нет! Они куют цепи для рабочего класса, они готовят петлю для него. А потому, рабочие, будьте на страже. <> При первой попытке набросить цепи и петлю на нас мы должны сделать обратное[141]. Эйдук ответил Сталину на страницах Известий. Он встал на защиту АРА, работавшей бок о бок с советским правительством. Да, признавал он, американцы теперь лично узнали Советскую Россию, но бояться не стоит: как непредвзятые, беспристрастные наблюдатели, они активно развенчивают множество заблуждений, господствующих на Западе. Хэскелл оказался особенно полезен в этом отношении, поскольку сообщает достоверную информацию многочисленным иностранным корреспондентам, работающим в Москве[142].
Если публично Эйдук занимал такую позицию, то в личном порядке он высказывал совсем другое мнение об АРА. В совершенно секретном письме наркому по иностранным делам Чичерину Эйдук написал, что со дня назначения полномочным представителем при АРА он старался вникнуть в глубь работы представителей Гувера и теперь может сказать наверняка, что эта организация не может быть рассматриваема как аполитичная и работа ее в пределах РСФСР[143]не является лояльной[144]. Хотя американцы следуют букве Рижского договора, они ищут любые возможности выявить недочеты советского аппарата. Я могу уверять, продолжал Эйдук, что и вся работа АРА показывает, что не в их интересах нам или голодающим оказывать существенную помощь, а больше всего АРА бьет на рекламу[145].
Но факт оставался фактом: несмотря на все страхи, советское государство нуждалось в американской помощи. 24 декабря Владимир Антонов-Овсеенко по прозвищу Штык, закаленный в боях большевик, который участвовал в подавлении крестьянских волнений в Тамбовской губернии с генералом Тухачевским, а затем был назначен руководить борьбой с голодом в Самарской губернии, отправил рапорт с описанием ужасной обстановки в регионе. Было известно о случаях, когда матери уводили детей в степь и оставляли там умирать, а другие, обезумев от голода, резали детей, чтобы не видеть, как они страдают. И этим дело не ограничивалось. Из Рамышковской волости докладывали, что люди едят трупы. Похороны приходилось проводить тайно иначе голодные жители деревни выкапывали и съедали тела. На кладбище поставили караул. Исполком Усьминской волости сообщал о женщине, которая разрубила тело умершего 11-летнего мальчика и сварила мясо в большом котле[146].
Через три дня доклад Антонова-Овсеенко подтвердился сообщением сотрудника самарской ЧК. Голод многих толкал на самоубийство. Родители приводили детей в города и бросали на произвол судьбы. Случаев каннибализма становилось все больше, причем часто родители поедали собственных детей. Совершались кражи и ограбления, царило беззаконие, население охватывала паника. Рабочие были сердиты и озлоблены: Отношение масс к коммунистам враждебное. Им необходима была чрезвычайно срочная помощь, чтобы справиться с катастрофой[147].
Гувер решил использовать выделенные конгрессом средства, чтобы заставить советское правительство активнее участвовать в борьбе с голодом. Еще в конце августа он сообщил Брауну, что хочет убедить советских руководителей пустить часть золотых запасов на оплату издержек. Русские согласились предоставить АРА 4,5 миллиона долларов золотом для покупки американского зерна по себестоимости. Теперь же Гувер поднял цифру. Он сообщил наркому внешней торговли Леониду Красину, что АРА ожидает 10 миллионов долларов советским золотом для покупки зерна для обеспечения продовольственной миссии в Поволжье. Красин послал в Москву телеграмму с требованием Гувера, и Ленин немедленно ответил, что необходимо принять новые условия, так велико было его желание получить дополнительную помощь от США[148].
Америка дала России новую надежду на победу в борьбе с голодом, но Россия почти не выказывала благодарности. Когда 28 декабря Съезд Советов завершил свою работу, он выразил витиеватые благодарности Нансену и пролетариям всех стран за помощь и осудил буржуазные правительства всего мира, утверждая, что они все еще пытаются воспользоваться катастрофой для свержения советского правительства. Ленин заверил делегатов, что не питает иллюзий по поводу коварных целей иностранных миссий, а ЧК готова подавить любые попытки контрреволюции. Работа АРА в последние четыре месяца удостоилась лишь скупой благодарности, выраженной с большой неохотой[149].
Голдер был оскорблен. Они находят тысячу и один способ докучать нам, они арестовывают русских, которые работают на нас, они препятствуют нам и сбивают нас с пути, жаловался он в письме калифорнийскому другу в последний день года. Смею сказать, нигде в Европе наши сотрудники не сталкивались с таким количеством унижений и нигде наша работа не ценилась так мало, как здесь. Если бы мы не понимали, что эта миссия дело чести для АРА и Гувера, многие здесь не остались бы. Как бы то ни было, мы все говорим, что должны каким-то образом довести это дело до конца[150].
Голдер был оскорблен. Они находят тысячу и один способ докучать нам, они арестовывают русских, которые работают на нас, они препятствуют нам и сбивают нас с пути, жаловался он в письме калифорнийскому другу в последний день года. Смею сказать, нигде в Европе наши сотрудники не сталкивались с таким количеством унижений и нигде наша работа не ценилась так мало, как здесь. Если бы мы не понимали, что эта миссия дело чести для АРА и Гувера, многие здесь не остались бы. Как бы то ни было, мы все говорим, что должны каким-то образом довести это дело до конца[150].
Несмотря на трудности, сотрудники АРА продолжали работу. К концу 1921 года голод усилился теперь на пороге голодной смерти стояли 36 миллионов мужчин, женщин и детей. В последние дни кошмарного года в голове у всех вертелся лишь один вопрос: успеет ли американская помощь спасти их?
1922 год
Глава 8
Кормление младенцев в Сибири
Он и представить себе не мог, какой ужасной окажется поездка. Была суббота, 17 декабря 1921 года, и он уже неделю ехал из Риги, но Москвы было все еще не видно. За семь дней он лишь однажды вышел из грязного вагона, чтобы набрать воды и дров для печки, которые выменял на американские сигареты и консервированную солонину. Большую часть времени поезд стоял без движения. Они со спутником по очереди следили за печкой, огонь в которой гас каждые пятнадцать минут, если ее оставляли без присмотра, а допустить этого в колючий мороз было никак нельзя. Ответственный за печку также должен был оставаться начеку: беженцы по пути пытались открыть тяжелую дверь, но вкупе с их слабостью ее вес не давал им проникнуть в вагон. Накануне ночью из-за сильной нижней тяги вагон заполнился дымом, в котором они чуть не задохнулись. Они подумали было открыть дверь, чтобы впустить внутрь свежий воздух, но решили, что лучше рискнут удушьем, чем обморожением. Казалось, что хуже быть уже не может, но теперь у них стали заканчиваться запасы еды. По подсчетам, их должно было хватить до понедельника, и оставалось только надеяться, что к тому времени они доберутся до конечной точки своего маршрута.
Как и многие молодые сотрудники АРА, Уильям Келли не мог дождаться отправки в Россию. Теперь он гадал, зачем же так спешил. Келли приехал спасать голодающие массы и вот он сидел в вагоне, замерзший, голодный и грязный, хотя еще даже не успел приступить к делу Келли родился в большой семье ирландского происхождения в Лексингтоне, Кентукки, в 1895 году. Умный и прилежный, он прекрасно учился в школе, и один из учителей посоветовал ему поступить в колледж, хотя его одноклассники не планировали продолжать учебу. Он поступил в Школу журналистики Колумбийского университета, недавно основанную Джозефом Пулитцером, а через два года перевелся в Гарвард, где уделял особенное внимание экономике и социологии. Университет он окончил в 1917 году. Кроме того, он прошел военную подготовку в Кембридже, после чего в августе 1917 года был призван в резерв военной разведки в чине капитана. В начале 1918 года его направили в штаб Американского экспедиционного корпуса во французском Шомоне. Именно там он познакомился и подружился с другим американским офицером, который был на два года его старше, вырос в Вирджинии, тоже окончил Гарвард и мечтал стать писателем. Этим офицером был Дж. Ривз Чайлдс.