После заключения перемирия Келли был прикреплен к американской делегации в Париже, опять же вместе с Чайлдсом, а затем вошел в организационный комитет Союзнических игр, которые состоялись летом 1919 года на только что построенном стадионе Персеи в Венсенском лесу. Более тысячи атлетов бывших военных из разных союзных армий приняли участие во множестве спортивных соревнований, организованных в честь окончания войны. Той осенью, вернувшись в США, Келли демобилизовался и устроился на работу в Associated Press в Вашингтоне. Там он часто встречался со старым армейским приятелем Чайлдсом, но затем переехал в Нью-Йорк, где сначала занял должность ассистента руководителя Гуверовского национального республиканского клуба, организации сторонников Гувера, которые пытались (безуспешно) убедить его выставить свою кандидатуру на президентские выборы 1920 года, а затем устроился в Американско-Польскую торговую палату.
В начале сентября 1921 года майор Мальборо Черчилль, в прошлом штабной офицер Американского экспедиционного корпуса во Франции, а затем глава отдела военной разведки министерства обороны, написал в АРА письмо, в котором дал Келли рекомендацию, хваля его самого и его исключительную репутацию и называя его во всех отношениях подходящим для работы в Американской администрации помощи. Начальник отдела по связям с общественностью Джордж Барр Бейкер пригласил Келли на собеседование в нью-йоркское отделение АРА, где попросил его написать несколько слов о себе. Келли выполнил задачу в тот же день и, в свою очередь, попросил Бейкера простить его за сухость стиля, обусловленную неудачным выбором темы. В этих словах нашло отражение свойственное ему остроумие. Если Чайлдс в АРА был идеалистом, а Голдер реалистом, то Келли взял на себя роль циника. Он без прикрас изложил свою биографию в нескольких кратких предложениях и завершил рассказ следующими словами: Не женат, не влюблен, собственности не имею, подоходный налог уплатил[151]. Все это было правдой, за исключением одной детали: Келли встречался с Джейн Сеймур, молодой выпускницей колледжа Вассар из Нью-Йорка. Вскоре отношения переросли в любовный роман, а затем в помолвку, и Келли впоследствии использовал этот предлог, чтобы уволиться из АРА задолго до завершения российской миссии.
В начале сентября 1921 года майор Мальборо Черчилль, в прошлом штабной офицер Американского экспедиционного корпуса во Франции, а затем глава отдела военной разведки министерства обороны, написал в АРА письмо, в котором дал Келли рекомендацию, хваля его самого и его исключительную репутацию и называя его во всех отношениях подходящим для работы в Американской администрации помощи. Начальник отдела по связям с общественностью Джордж Барр Бейкер пригласил Келли на собеседование в нью-йоркское отделение АРА, где попросил его написать несколько слов о себе. Келли выполнил задачу в тот же день и, в свою очередь, попросил Бейкера простить его за сухость стиля, обусловленную неудачным выбором темы. В этих словах нашло отражение свойственное ему остроумие. Если Чайлдс в АРА был идеалистом, а Голдер реалистом, то Келли взял на себя роль циника. Он без прикрас изложил свою биографию в нескольких кратких предложениях и завершил рассказ следующими словами: Не женат, не влюблен, собственности не имею, подоходный налог уплатил[151]. Все это было правдой, за исключением одной детали: Келли встречался с Джейн Сеймур, молодой выпускницей колледжа Вассар из Нью-Йорка. Вскоре отношения переросли в любовный роман, а затем в помолвку, и Келли впоследствии использовал этот предлог, чтобы уволиться из АРА задолго до завершения российской миссии.
Илл. 24. Уильям Келли
Бейкер нанял Келли ассистентом в начале сентября. К середине месяца в АРА оценили его опыт, деловитость, усердие и смекалку и признали его прекрасным кандидатом для работы в России. Осенью Хэскелл встретился с Келли во время своего визита в Нью-Йорк, одобрил его кандидатуру и попросил, чтобы его отправили в Россию при первой возможности. Сначала Келли обрадовался этому и 12 ноября написал в Лексингтон своему брату Дж. Фрэнку Келли, чтобы тот получил в канцелярии муниципалитета копию его свидетельства о рождении и мигом прислал ее в Нью-Йорк для оформления паспорта. При поддержке министерства торговли паспорт выправили за несколько дней и отправили курьером Келли, чтобы тот смог подняться на борт парохода Зеландия, который 19 ноября отправлялся в английский Плимут.
В суете приготовлений Келли сделал предложение Джейн, и она ответила согласием. Отныне командировка в Россию сулила Келли не великое приключение, а бесконечную разлуку с любимой женщиной. Он встретился с Бейкером и попробовал отказаться от назначения, но начальник и слышать об этом не желал. В конце концов Келли, по собственному признанию, прислушался к отцовскому совету Бейкера и согласился поехать в Россию, но только на период действия своего трудового договора, то есть всего на шесть месяцев. Он получал стандартную для большинства сотрудников российской миссии АРА зарплату: 200 долларов в месяц плюс суточные 6 долларов в день.
Келли прибыл в Ригу 7 декабря. В тот день он встретился с Карлом Флёте, сотрудником АРА, недавно высланным из России из-за нервного срыва после работы в Поволжье. Флёте чудом выжил при нападении восьмисот бандитов-казаков на город Пугачёв, на улицах которого пало множество красноармейцев. Он забаррикадировался в штабе АРА и не получил ни царапины, но пережил ужасное нервное потрясение. Встреча с дерганым Флёте явно не помогла Келли справиться с тревогой из-за входа в большевистскую Россию, которую сотрудники АРА между собой называли Бололендом.
Два наивных молодых человека, как сказал Келли о себе и своем соотечественнике Эдварде Бергфелде, выехали из Риги в Москву 9 декабря с вагоном медикаментов от Красного Креста. Им сказали, что поездка займет шесть дней. 18 декабря, все еще сидя в вагоне, Келли написал: Думаю, в России нас не ждет ничего противнее последних восьми дней. Вскоре он понял, что катастрофически ошибался. Исчерпав все запасы пищи, они берегли только две сигары, которые собирались выкурить по случаю приезда в Москву. 20 декабря, когда они почти потеряли надежду, состав наконец въехал в столицу. Их встретил Лонерган, с которым Келли познакомился в Париже после войны. По прибытии в Синий дом они узнали, что на следующий день снова отправятся в путь. Завтра я выезжаю в Уфу, написал Келли Джейн, и буду кормить младенцев на границе с Сибирью[152]. Но назавтра нужный поезд не пришел, поэтому отъезд пришлось отложить.
25 декабря Келли все еще был в Москве и присоединился к другим американцам за рождественским ужином это был настоящий пир с вином, шампанским и сливовым пудингом, который мать прислала ему из Лексингтона. Трапеза проходила под пение цыганского хора. Затем Келли увезли на вокзал, где он сел на ночной поезд до Самары. Хотя теперь он ехал в спальном вагоне, а не в теплушке, его заблаговременно предупредили об опасности вшей и других паразитов, поэтому, ложась спать, он постелил на полку свое пальто. О чистоте он мог только мечтать. Он не менял и не стирал одежду с момента отъезда из Лондона целых 25 дней, а его волосы отчаянно нуждались в шампуне и стрижке, но в сравнении с ехавшими в поезде русскими, как он сострил в письме Джейн, он был настоящим Красавчиком Браммеллом[153].
25 декабря Келли все еще был в Москве и присоединился к другим американцам за рождественским ужином это был настоящий пир с вином, шампанским и сливовым пудингом, который мать прислала ему из Лексингтона. Трапеза проходила под пение цыганского хора. Затем Келли увезли на вокзал, где он сел на ночной поезд до Самары. Хотя теперь он ехал в спальном вагоне, а не в теплушке, его заблаговременно предупредили об опасности вшей и других паразитов, поэтому, ложась спать, он постелил на полку свое пальто. О чистоте он мог только мечтать. Он не менял и не стирал одежду с момента отъезда из Лондона целых 25 дней, а его волосы отчаянно нуждались в шампуне и стрижке, но в сравнении с ехавшими в поезде русскими, как он сострил в письме Джейн, он был настоящим Красавчиком Браммеллом[153].
В последний день года, через 43 дня после отъезда из Нью-Йорка, Келли прибыл в Уфу. На вокзале его никто не встретил, поэтому он сел в дрожки и поехал в местное отделение АРА, где его тепло принял глава округа Уолтер Белл.
Родившемуся в Бруклине Беллу было 47 лет. Он был на целое поколение старше большинства других американцев, но, как и многие из них, служил в армии сначала на Испано-Американской войне, а затем на Первой мировой. Он был в Вердене в 1916 году и участвовал в Мёз-Аргон-ском наступлении двумя годами позже. В августе, когда шла подготовка миссии, генерал-майор Джон ОРайан порекомендовал полковника Белла Хэскеллу, назвав его пробивным человеком [154] находчивым, неутомимым, приятным, и хотя у Белла не было опыта работы с АРА или другими гуманитарными организациями, Хэскелл с радостью его нанял. Белл приехал в Москву в середине октября и через две недели отправился в Уфу со своим переводчиком Борисом Эльпериным, который владел русским, английским и французским языками и происходил из еврейской семьи, жившей в Российской империи. Белл и Келли сблизились с исполнительным, надежным и обаятельным Эльпериным, и он единственный стал им настоящим другом в Уфе. Впоследствии Белл помог Эльперину уехать из России в Америку.
Уфа находится в западных предгорьях Урала, на границе Европы и Азии, примерно на полпути между Пермью на севере и Оренбургом на юге. Свою историю она ведет как минимум с VIII века. В XIII веке она была захвачена Золотой Ордой, а затем взята Россией в правление Ивана Грозного, который в 1574 году приказал построить там кремль. До прихода русских в этом регионе долгое время жили башкиры, тюркский народ с собственным языком, родственный татарам и казахам. При Золотой Орде башкиры отказались от традиционных анимистических верований и перешли в ислам. Но в регионе проживали и другие этнические группы татары, чуваши, марийцы, мордва и удмурты, каждая из которых имела собственную историю, язык, религию, культуру и костюм. Летом 1922 года Уфа стала столицей Башкирской Автономной Советской Социалистической Республики.