Решение мы приняли коллективно и без обсуждения: развернулись и побежали. Пока не поймем, как с ним драться, или не выявим хоть какую-то определенную слабость, это был наш единственный вариант.
Руки полетели нам вслед, попытались схватить, но промазали. Мы пронеслись мимо кофейного киоска и мгновение спустя услышали, как он опрокидывается и разлетается вдребезги. Затем нырнули в узкую галерею с магазинами позади нескончаемой канонадой билось стекло. Один поворот впереди замаячил выход и улица за ним. Обалдевшие люди кидались кто куда.
Мы вырвались на свет, с трудом увертываясь от туристов с чемоданами и толп, ожидающих такси. Сзади раздался неимоверный грохот: я рискнул оглянуться и увидел, как Каул вылетает через зеркальное окно и толпа шарахается врассыпную. Бронвин задержалась, чтобы подцепить чей-то чемодан и запустить его в Каула тот отскочил у него от груди, не причинив вреда.
Мы сбежали по ступенькам на улицу. Нижняя часть Каула без проблем последовала за нами. Проезжую часть перегородили под фермерскую ярмарку все, чего касались его смертоносные руки, все фрукты и овощи на лотках мгновенно обращались в гниль.
Странный двойной голос понесся нам вслед:
Вы только посмотрите, как они бегут! Как они нас боятся! Как быстро страх обращается в ненависть, а ненависть в казни и чистки! Они за нами вернутся, это как пить дать, за вами вернутся, за молодыми; они будут вас вешать и жечь на кострах, и вбивать вам гвозди в ладони, как делали всегда!
Впереди раскинулся широкий мелкий фонтан; насмерть перепуганная толпа покупателей перекрыла путь и вправо, и влево. Мы перепрыгнули невысокий бортик и зашлепали прямо по воде, потом выскочили с другой стороны и пронеслись мимо загородки на вход, где остолбенелый коп целился из пистолета в приближавшегося Каула.
Нет! крикнула на ходу Эмма. Просто беги отсюда!
Не успели мы миновать его, как он выстрелил, трижды. Еще через пару секунд закричал. Я оглянулся: он в конвульсиях бился на земле. Лужа Каула полыхнула ярко-синим и тут же погасла.
Обогнув угол, мы вылетели на боковую улицу.
Наша война друг с другом подошла к концу! продолжал вещать Каул. Вы уже проиграли все битвы; у вас осталась только жизнь. Но война с ними еще только начинается!
Он задержался махнуть руками над головой каких-то горожан, набившихся в автобусную остановку, и с громким слитным стоном они все стали свинцового цвета и попадали наземь.
Я есмь смерть, разрушитель миров.
Кто-нибудь, остановите его! завизжала Себби.
Не можем же мы просто бросаться на него по очереди, прохрипела Нур, стреляя глазами в сторону Юлиуса. Мы еще не готовы!
И надо доставить Юлиуса к костоправу, подал голос Гораций.
Каул надвигался на нас, воздев ручищи, словно крылья нетопыря. Мы замерли в противоположном конце короткого проулка, готовые бежать, если надо но мы же так его никогда не побьем если не изучим хоть немного!
Принесите мне клятву верности и станьте моими солдатами! проревел Каул.
Спина изогнулась, черная лужа снова просияла синим. Это свет он что, и есть душа, которую нашим светоедам нужно украсть?
Отриньте меня, и я обреку вас на самую страшную смерть, какую вы только в силах представить. Я добрый бог, но это ваш последний шанс на спасение!
Вряд ли он может пересекать воду, сказал Миллард, который по дороге успел избавиться от одежды и был теперь совершенно невидим. Тот фонтан, через который мы пробежали, он его обходил по краю.
Тут недалеко Риджентс-канал, подсказал Эддисон, может быть, там мы от него оторвемся.
Каул решил еще вырасти прямо у нас на глазах. Он поднял руки и запрокинул голову, словно черпая силу с неба. Ствол его толстел и поднимался все выше из чернильной лужи.
Дети! донеслось сверху. Придите ко мне!
Кажется, он уже не с нами разговаривает, заметила Эмма.
На лице у нее был написан откровенный ужас.
Ветер начал сгущаться в небольшое торнадо вокруг ствола. Мне характерно двинуло под ложечку.
Он призывает своих слуг, с трудом выговорил я.
Что, еще пустот? ужаснулась Нур.
И бог знает кого еще.
Мы повернулись и побежали. Позади снова взревел Каул. Я уже перестал оглядываться теперь меня волновало только одно: как остаться в живых.
Канал тянулся полоской мутной воды, зажатой между осыпающимися кирпичными стенами. Футов тридцать сорок в ширину. Если бы не это адское чудище у нас на хвосте, мне бы и в голову не пришло туда прыгать.
Вода оказалась холодная и грязная. Мы поплыли и были уже на середине, когда с противоположного берега кто-то закричал, и я увидел того самого амбронаркомана, который недавно так удачно выступал по ТВ. Никаких требований он нам предъявлять не стал и шанса попросить пощады тоже не дал: просто разинул рот и принялся блевать в нас потоком этого своего жидкого металла.
НЫРЯЕМ! проорал Енох, неистово маша руками в воде.
Первая струя прошла мимо: раскаленный металл расплескал воду рядом с нами и выбил из нее гигантский фонтан пара. Под его прикрытием мы уплыли от стрелка на середину канала и дальше по течению: Бронвин тащила малышей на буксире, активно работая своими сильными ногами. Впереди поток исчезал под пешеходным мостиком. Еще одна струя горячего металла прошла у нас над головой и вонзилась в воду нас весьма болезненно окатило каплями кипятка. Эмма метнула в плевуна еще один файербол сквозь завесу пара она здорово наловчилась кидаться этими огненными шарами, а Себби высосала из воздуха свет, еще больше испортив ему обзор. Где-то неподалеку бушевал Каул, но сквозь тьму и пар его было совершенно не видно. Миллард, кстати, оказался прав: воды он явно избегал.
Я тем временем почувствовал где-то рядом присутствие пусто́ты но засечь, где именно, пока не мог.
Продолжая лихорадочно грести, мы углубились в туннель под мостом. Тут нас стрелок не достанет разве что тоже прыгнет в воду что, ясное дело, лишит его преимущества, это он наверняка понимал. В туннеле Бронвин живо прибила всю нашу компанию к стене, а Себби выплюнула немного дневного света, чтобы мы могли видеть друг друга. У стены обнаружилась небольшая платформа, а над ней ржавая дверь. Плыть вперед и объявиться на той стороне было решительно невозможно там-то нас враги и поджидали. Лучше им на глаза не показываться.
Мы выбрались на платформу, Бронвин отвесила двери пару пинков железка заартачилась было, но потом издала стон и, слетев с петель, рухнула внутрь, открыв тесный проход.
Надеюсь, никто из вас тесных помещений не боится, проворчала она, но даже если таковые имелись, они предпочли промолчать: страх перед Каулом пересилил любые помещения, хоть тесные, хоть нет.
Себби отправилась во тьму первой и выдула еще света тонкой струйкой с губ. За ней, опираясь на руку Горация, захромал Юлиус. Бронвин нагнулась и, держа Софи за ручку, последовала за ними. Дальше проследовали Миллард, Енох, Эддисон, Эмма и Нур. Мы с Горацио замыкали шествие.
Ты чувствуешь пусто́ту? тихо спросил я его.
Нет. Но я его чую.
Значит, и она тоже нас чует.
Коридор был длинный, с низким потолком и весь пропахший мочой.
Если там окажется тупик, я очень сильно расстроюсь, пробормотал впереди Гораций.
Ему не пришлось. Проход заканчивался лестницей в длинной бетонной трубе, на конце которой обнаружилась крышка люка. Но люк, как выяснила Бронвин, добравшаяся туда в скрюченном виде, упираясь спиной в стенку трубы, а ногами в перекладины лестницы, был заперт снаружи. Она выругалась чего почти никогда не делала и принялась дубасить в него кулаками, пока мы ждали внизу.
Вот тогда-то я ее и почувствовал. Всегда в самый неподходящий момент и в наихудшем из возможных мест, разумеется В коридор с другого конца вошла пусто́та.
Скорее открывай! заорал я наверх. Пусто́та!
Звуки ударов сделались настойчивее, и, наконец, сверху ударил столб света. Бронвин прорвалась наружу, и мы спешно полезли вверх, навстречу свободе или что там нас поджидало, бог его знает. Но нас было много, перекладины скользкие, а пусто́та даром времени не теряла. Кому-то придется ее отгонять, пока остальные спасаются.
Эмма утрамбовала Нур в трубу та даже пикнуть не успела, потом зажгла обе руки и заняла боевую позицию рядом со мной. Горацио расчехлил снятую с пояса коробочку размером с большой фонарик. Одно движение запястья, и из коробочки выскользнуло длинное поблескивающее лезвие.
Один из инструментов мастера Кинга, пояснил он и начал отрывисто выкрикивать команды на этом новом пустотском диалекте, которого я не понимал.
Мои приказы на пустот больше не действовали, увы, так что из нас троих я единственный был совершенно безоружен. Но убивать пустот моя профессия, так что я просто стоял там и слушал, как сердце гулко колотится о ребра.
Белые зубы сверкнули в темноте. С этой позиции пусто́та выглядела как полная пасть бритв, скачущая к нам рысью по коридору. Горацио поднял меч. Эмма выступила вперед и послала по коридору навстречу пусто́те стену огня. Это ее немного замедлило. А затем Горацио прыгнул и жестом профессионального фехтовальщика всадил меч сквозь тающее пламя. Пусто́та истошно завизжала.
Кто-то что-то крикнул нам с полпути наверх через трубу настал наш черед подниматься. Эмма запустила в коридор еще один файербол и спиной начала теснить меня к лестнице.
ИДИ, прорычала она, и поскольку на этом этапе споры только замедлили бы операцию, я подхватил Эддисона, который мялся у первой перекладины, и с собакой под мышкой полез наверх.
Подо мной что-то орал Горацио, вопила пусто́та, металлическое лезвие лязгало о кирпичи но зато следом уже лезла Эмма. Через люк сверху протянулась рука Бронвин и выдернула нас с Эддисоном на свет божий. Мы рухнули на нее и все втроем покатились кувырком на землю. Мгновение спустя мимо пронеслась электричка так близко, что волна воздуха чуть не зашвырнула нас обратно в подземелье: мы очутились посреди железнодорожного депо, а люк он очень мило устроился между колеями.
Как только поезд миновал, мы кинулись к люку. Я свесился над лестницей и позвал Эмму по имени. В ответ из темноты выстрелил язык пусто́ты и чуть не заехал мне прямо в лицо. Мы отшатнулись. Следом из люка вылезла и сама пусто́та, хлеща двумя языками во все стороны и не давая нам с Бронвин приблизиться; третий держал Эмму за талию. Она висела, обмякнув, и кровь текла у нее из раны на лбу.
Как только поезд миновал, мы кинулись к люку. Я свесился над лестницей и позвал Эмму по имени. В ответ из темноты выстрелил язык пусто́ты и чуть не заехал мне прямо в лицо. Мы отшатнулись. Следом из люка вылезла и сама пусто́та, хлеща двумя языками во все стороны и не давая нам с Бронвин приблизиться; третий держал Эмму за талию. Она висела, обмякнув, и кровь текла у нее из раны на лбу.
Я заорал и бросился вперед. Язык прицельно саданул мне в кадык и сшиб с ног, лишив дыхания. Бронвин ухватила его обеими руками и вырвала бы с корнем, не будь он такой скользкий конечно, он легко вывернулся из захвата. Затем из люка показался Горацио. Рубашка на нем была разорвана, а грудь вся в крови. Пусто́та почуяла его, развернулась, и тогда одним балетным движением Горацио размахнулся и прорезал язык, который уже метил ему в шею. Разбрызгивая черную кровь, тот пролетел мимо. Пока пусто́та не успела опомниться, мечник перехватил оружие обеими руками, бросился на врага и напал на язык, державший Эмму, лезвие прошло через него как горячий нож через слиток масла. Эмма бесформенной кучей свалилась на рельсы. Не давая ему атаковать снова, два оставшихся языка выбили меч у Горацио из рук, заарканили его шею и потащили навстречу гостеприимно распахнутым челюстям.