Отметка на шкале - Константин Консон 4 стр.

* * *
Моя поэма окрылилась,
Прошла сквозь пекло,
Стряхнула пыль, дождем умылась,
Слегка окрепла.
И развернулась кусочком неба
Над Анапурной,
Подогреваемая молитвою
Йом-Кипурной.

Ей так хотелось путь к ответу
Себе ускорить,
Барьеры брать за краем света
И с ветром спорить.
Узнать, как связаны взаимно
Цепочки звенья,
И медитировать наивно
В тени ученья.

Не на земле, не в самолете,
А где-то между
В рутинных дней водовороте
Нашла надежду.
И с ледника по бурным рекам,
В пути оттаяв,
Отозвалась стократным эхом
Из Гималаев.

Случилось вновь: бесстрастная рука
Взметнулась и зависла на мгновенье.
Ушла Нино, и все ее войска
Застыли на местах в оцепененьи.

Почетным караулом в час беды
Хранят секреты всех твоих достоинств
Недвижные колонны и ряды
Прервавших битву черно-белых воинств.

Улыбка и печаль в чертах лица,
Что помнится далеким и знакомым.
Не бьют часы. И лишь сердца, сердца
Куют секунды вслед за метрономом.

Так в мире стало пусто без тебя
Роняет слезы древняя Каисса.
И цепи гор склоняются, скорбя,
Вокруг осиротевшего Тифлиса.

T. P.

Вот и снова сентябрь, снова берег в туманном недвижье,
Над стремнинами пар, и деревья склоняются ниже.
Лесопарк опустел. Ощути в тишину погруженье.
Лишь круги на воде разгоняют твое отраженье.

Не жилец этих мест, только временный их очевидец,
Слушай голос Небес, но судьбу не старайся предвидеть.
И одну sms за другой отправляя вдогонку,
С сожаленьем и без одиноко бреди по Нью-Йорку

Над Канадой с утра небо сине и воздух прозрачен,
Все прошло на ура, монреальский лимит не растрачен.
Меж озер и стремнин побродить не забыв на прощанье,
Слышишь только мотив, только листьев осенних шуршанье.

Продолжая бежать, города замещать городами,
То намокший асфальт, то брусчатку терзать башмаками.
Не сужай горизонт, повидав тридевятое царство,
Ты ведь дальше пойдешь, ты едва ли захочешь остаться.

И с кленовым листом на хвосте ты уходишь под тучи.
Ты висишь в пустоте, за окном только сумрак колючий.
И себе вопреки в сотый раз этот лист отрывая,
Видишь черную ленту реки и огни Монреаля.

Волны ласковых рук, что тебя обнимали за плечи
Значит, нету разлук, лишь короткие, редкие встречи.
И от южных морей до брусники в таежных болотах
Над отчизной твоей нам в соседних лететь самолетах.

До свиданья, прощай. Этот матч мы почти отыграли.
Оглянись, погрусти  может, нам, как и в самом начале,
Год за годом на шатких мостках предаваться покою,
Отражая глазами деревья с прозрачной рекою.

Радость жизни  это встречи
На Босфоре, в Междуречье,
Под пассатом и муссоном,
Меж Ист-Ривер и Гудзоном.

На Эгейском, на Тиренском
На французском, на турецком
Изъясняешься наречьи.
Снова в Альпах, в Междуречье,

В Петербурге, где  фасады,
В Израиле, где  Масадa.
Строй ровняют, как на марше
Гейши, рикши, секретарши.

В Монреале на Канале,
В Амстердаме  с фонарями,
Что не понял в Калевале,
Обретешь на Фудзияме.

Все дианы и наяды
Нам с тобою будут рады
От Тавриды до Эллады,
От Севильи до Гренады.

Не грусти, не вешай носа,
Не бросайся вниз с утеса,
Не досадуй, не сдавайся,
Улыбайся Улыбайся.

А наш герой не возражал,
Решив, на все господня воля,
И сам себя в плену держал
До слез знакомого Скипхоля.
И тщась, отчаянно крутя,
Разгладить Мёбиуса ленту,
Рукой сквозь пелену дождя
Махнул ночному континенту.

Люби до слез la France, la Patrie,
Бредя по полю в утренней прохладе,
(Как в юности с вокзала в Ленинграде),
В аэропорте Сент-Экзюпери.

Не в призрачном тумане, так во сне хоть
Наискосок от дома углового,
Где на излете сумрака ночного
Мосты сомкнутся над водами снова.
Как хорошо, что я смогу приехать.

Не все ль равно, в каком аэропорту
Глазеть в окно, как белые гиганты
Со стрелкой красной дельты на борту
Снуют от Вашингтона до Атланты.

Ну что ж, мой друг, подъем, пора,
Уже покоя сердце просит.
И самолет в туман уносит
Больную душу школяра.

Покинув дом в начале февраля
И рейс сменив в заснеженном Нью-Йорке,
Я прилетел в ковбойские края,
К великолепной вестернской семерке.

Как славно, братцы, пальцы на руле,
Когда не в силах оседлать Пегаса,
В «Мустанге» белом или в «Шевроле»,
Задрав штаны, нестися по Техасу.

Возведшись в чин «Почетный академик»,
И наменяв себе британских денег,
Трясусь, прикрыв глаза, в английском кэбе
И радуюсь лучам на низком небе.

Улегся радостный поток,
Нас разведя путем неблизким.
Тебя  на северо-восток,
Меня на юг, к снегам альпийским.

Мадрид сегодня принимает Барселону
И скоро толпы устремятся к стадиону.
Но снегопад закрыл прекрасный вид на Сити.
Я под Мадридом в полной ж-пе, извините.

Поколесив изрядно по хайвею,
И проплутав в развилках и развязках,
Уже мечтаю, как тоску развею
В компании друзей американских.

Дождливым вечером на Майне
Вода расходится кругами.
И я вычерчиваю втайне
Безумный танец на татами.

Ну вот и все, закончился вояж,
Теперь направо, на восток знакомый,
Весна в Техасе  солнечный мираж.
На сутки ты скиталец небездомный.

Как ты знаешь, в JFK
Я спешу не на хоккей,
Ладно б ехал на Манхэттен
Или в театр на Бродвей.
Как попасть в аэропорт,
Разве дьявол разберет.
Если он, как я, конечно,
Не последний идиот.

Свернув под арку с многолюдной улицы,
Минут пятнадцать посвяти памфлету
В тени беседок в храме у Конфуция
И танцу гейши с веером под флейту.

В краю озёрных гор, в швейцарской тишине
На зелени холма  собака, как Юпитер,
Её прищур остёр, ей ветер слез не вытер,
Она быстрей орла и с ветром наравне.

Как эскадрон гусар летучих,
По трассе, спрятанной в тумане,
Пройдя сквозь грозовые тучи,
Оставь отметку на Монблане.

Привет вам шлет беспечный Кот
Среди снегов и льда,
На расстояньи шага от
Альпийского хребта.

Ну что ж, мы не видим альпийских красот,
Где гор вершины ясны.
Но в Питере солнце, и каждый ждет
Приближенья весны!

Привет вам шлет беспечный Кот
Среди снегов и льда,
На расстояньи шага от
Альпийского хребта.

Ну что ж, мы не видим альпийских красот,
Где гор вершины ясны.
Но в Питере солнце, и каждый ждет
Приближенья весны!

Старик Эйнштейн с усмешкой, но без злости
Писал однажды другу Соловину,
Что Главный Старец не играет в кости.
И с ним согласен я наполовину.

Назанимавшись вдоволь йогой,
Мы все идем своей дорогой.
И чтоб не выглядеть фальшиво,
Меняем Шиву на ешиву.

Туман у Карлова моста,
Где в вечность льется суета,
Скульптуры тают на мосту,
А мост уходит в пустоту.

Кудесник лиры и кифары
От Эвридики небезмолвной
В Аид укрылся от кошмара,
Где гаснут звуковые волны.

О, строфы милых поэтесс!
Павлиний хвост, японский веер.
То театр теней, то полонез 
Услужлив изысков конвейер

А ты глумлива и крута 
Зеркальный щит и меч без ножен,
В стихах и ум, и красота,
А слог и прост, и многосложен.

Ты поэт с зашкалившею плотностью!
Ты мне ящик завалила полностью.
Бьется разгулявшийся до крайности
Дух неудержимой гениальности.

Ну а мне что делать с тем убожеством,
Что пустому графоманству тождеством?
Разве ждать минуты озарения,
Да твое испытывать терпение.

Ушли и Магомет, и Заратустра (В. Высоцкий)

Скажи-ка вместо Заратустры,
Ведь он  цитируем поэта 
Отчалил, обернувшись грустно,
В сопровожденьи Магомета.

Что за комиссия, Создатель,
Что за причина 
Лети, античности искатель,
До Фьюмичино.
И ночью выходя в пустыню,
Внимая Богу,
Свою единственную к Риму
Найди дорогу.

Прослушав речь о Ватикане,
Застынь в Капелле,
Где Микеланджело дыханье
И Рафаэля.
Забыв Неронов и Калигул,
В Святом Покое
Постигни замысел, что двигал
Его рукою.

Сюжеты ближнему на зависть
Сплетая в звенья,
Сквозь сумрак времени уставясь
В шесть дней творенья,
Замри, прислушайся, как сами
К толпе у входа
Слова слетают голосами
С немого свода.
Так, оказавшись в Риме дальнем,
От солнца слепнем,
Утомлены монументальным
Великолепьем.
И отдаем потом усталость
Потокам пресным,
Следя, как сумерки подкрались
К горам окрестным.

Привет из Хельсинки, где снежные завалы.
Мы угро-финны, мы пришли из Калевалы.
Мы англо-буры, а точнее, антиподы,
Мы здесь живем, и мы такие от природы.

Нам недоступными покажутся едва ли
Льды Антарктиды и равнины в Трансваале.
И, пронесясь в воображении Улисса,
В нору за кроликом ныряем, как Алиса.

Погода ровная, лагуна отдыхает.
Мир полон радости, и всем ее хватает.
И лица наши не отмечены печалью,
Когда с Алисою бежим по Зазеркалью.

Сутки в пути. Самолета тень
Внизу бороздит песок.
Под левым крылом  молодой Шеньжень,
Под правым  седой Гонконг.

Построить можешь и сжечь мосты
С экватора к полюсам,
Но в город Шеньжень не поверишь ты,
Пока не увидишь сам.

В белесом небе прикован глаз
К Вечерней звезде одной.
И в Южном Китае она сейчас
Склоняется надо мной.

А года три тому назад
Вновь посетил я Монсеррат.
Облокотясь на парапет,
Внимал движению планет.

Душа, невинна и мудра,
Взывала шепотом с утра:
Суббота все-таки  озвучь
Молитву с Каталонских круч.

Тебе на Барселонский холм
Шлют небеса: шабат шалом!
И в дни раскаянья не прочь
С хорошей записью помочь.

Что без метлы над старой Англией полеты?
Тебя и ночью не оставят без работы.
Сиди до сумерек в глухом, дождливом месте,
Ни в Ливерпуль не попадая, ни в Манчестер.