Трое на один стул - Рекс Стаут 15 стр.


 А вы какой человек большой или маленький?

 Ни то ни другое. Я вне категории. Как говорится, «белая ворона».

 А что делает Ферриса большим человеком?

 Он представляет большой бизнес синдикат из пяти крупнейших нефтяных компаний. Вот почему мистер Браган так хочет подпалить ему перья. На кону сотни миллионов долларов. Все эти четыре дня мы по утрам рыбачили, днем грызлись, вечерами братались. Мистер Феррис кое в чем сошелся с послом, но, боюсь, не с секретарем Лисоном. Меня все это забавляет. В конце концов решение будет зависеть от меня, и я подвожу дело к тому, чтобы правительство, которое мне платит, получило бы дополнительные десять-двадцать миллионов. Не думайте, будто я излишне болтлив, это будет ошибкой с вашей стороны. Если вы повторите мои слова мистеру Вулфу, и они затем через него достигнут ушей любого из здесь присутствующих, включая секретаря Лисона, я не упрекну вас в несдержанности. Я человек откровенный. На самом деле я мог бы даже

Мне не довелось услышать, на что способен человек коварный, злокозненный и откровенный, так как нас прервали. Джеймс Артур Феррис вдруг с грохотом отодвинул свой стул, поднялся, решительно пересек комнату к дальней стене добрых двадцать шагов и схватил с подставки бильярдный кий. Все головы повернулись к нему, и, наверное, не я один подумал, что он собирается промаршировать обратно и ударить кием нашего хозяина, но Феррис всего лишь поставил биток на ударную позицию и, не утруждая себя прицеливанием, разбил пирамиду. В гробовой тишине головы сначала повернулись к Брагану, а затем друг к другу. Я ухватился за выпавшую мне возможность. Браган может жарить Ферриса сколько угодно, это меня не касается, но жарить еще и меня было совсем ни к чему, и у меня появился шанс. Я встал и подошел к бильярдному столу, где вежливо предложил Феррису:

 Хотите, я соберу шары, и мы разыграем первый удар?

Он был так зол, что не мог говорить. Просто кивнул.

Пару часов спустя, когда дело шло к десяти, Ниро Вулф сказал мне:

 Арчи, что касается твоего ухода из-за стола. Ты знаешь, как я отношусь к любым помехам во время приема пищи.

 Да, сэр.

Мы находились в его комнате, собираясь отойти ко сну. Моя комната была чуть дальше по коридору, и к Вулфу я заглянул по его просьбе.

 Допускаю,  продолжал он,  что могут быть исключения, и сегодня был как раз такой случай. Мистер Браган либо тупица, либо негодяй.

 Ага. Либо и то и другое. По крайней мере, меня не привязали. Надо будет не забыть поблагодарить его. Завтра вы пойдете рыбачить?

 Ты знаешь, что нет.  Сидя на стуле, он с кряхтением нагнулся, чтобы развязать шнурки на ботинках. Покончив с этим делом, Вулф выпрямился.  Я проверил кухню и оборудование, там все более-менее сносно. Свежий улов рыбаки принесут завтра к половине двенадцатого, а ланч назначен на половину первого. Значит, на пост я заступаю в десять. Повар там учтивый и довольно компетентный. А сейчас я хочу сделать заявление. Ты был прав, возражая против этой поездки. Эти люди сошлись в жестокой и отчаянной схватке, и посол в самом ее центре. Сомневаюсь, что он, в его нынешнем состоянии духа, способен отличить форель «монбарри» от жареного в жире карпа. Что до остальных, то слюна у них выделяется только при виде человечины.

КОНЕЦ ОЗНАКОМИТЕЛЬНОГО ОТРЫВКА

 Допускаю,  продолжал он,  что могут быть исключения, и сегодня был как раз такой случай. Мистер Браган либо тупица, либо негодяй.

 Ага. Либо и то и другое. По крайней мере, меня не привязали. Надо будет не забыть поблагодарить его. Завтра вы пойдете рыбачить?

 Ты знаешь, что нет.  Сидя на стуле, он с кряхтением нагнулся, чтобы развязать шнурки на ботинках. Покончив с этим делом, Вулф выпрямился.  Я проверил кухню и оборудование, там все более-менее сносно. Свежий улов рыбаки принесут завтра к половине двенадцатого, а ланч назначен на половину первого. Значит, на пост я заступаю в десять. Повар там учтивый и довольно компетентный. А сейчас я хочу сделать заявление. Ты был прав, возражая против этой поездки. Эти люди сошлись в жестокой и отчаянной схватке, и посол в самом ее центре. Сомневаюсь, что он, в его нынешнем состоянии духа, способен отличить форель «монбарри» от жареного в жире карпа. Что до остальных, то слюна у них выделяется только при виде человечины.

 Согласен. Они тут все настоящие людоеды.

 Несомненно.  Вулф скинул ботинки.  Если мы уедем сразу после ланча, скажем, часа в три, успеем ли вернуться домой до времени отхода ко сну?

Я заверил его, что успеем, и пожелал ему спокойной ночи. Когда я уже открыл дверь, Вулф сказал мне в спину:

 Кстати, это не люмбаго.

Глава 3

На следующее утро мы с Вулфом позавтракали вместе в девять тридцать за маленьким столом в большой столовой, у единственного окна, куда попадало солнце через просвет между деревьями. Оладьи сильно уступали тем, которые делал Фриц, но тем не менее были съедобными, а бекон, кленовый сироп и кофе, по признанию Вулфа, и вовсе оказались приятным сюрпризом. Пятеро рыбаков ушли на реку еще до восьми часов утра, каждый на выделенный ему участок.

Для себя я составил отдельную программу и с вечера согласовал ее с нашим хозяином. С тех пор как в возрасте семи лет я поймал в ручье в Огайо свою первую рыбину, при виде быстрины меня неизменно охватывает два ощущения: что там должна быть рыба и что ее нужно как следует проучить. Конечно, здешняя река зарыблена искусственно, но рыба-то этого не знает и ведет себя так нахально, словно сроду не видывала инкубатора. Так что я пошел и договорился обо всем с Браганом. Пятеро рыболовов должны были вернуться в коттедж к половине двенадцатого, после чего три мили частных угодий останутся свободными. Вулф не собирался садиться с ними за обеденный стол, и я там уж точно никому не буду нужен, а значит, у меня будет два часа на рыбалку. Браган сказал мне, хотя и не очень сердечно, чтобы я сам подобрал себе снасти и забродный костюм в шкафах и ящиках.

После завтрака я предложил было свою помощь на кухне нарезать зелень или грибы или еще какую работу выполнить, но Вулф сказал, что я только буду путаться у него под ногами, и потому я пошел к шкафам со снастями и стал в них копаться. Ассортимент в них обнаружился внушительный, и это после того, как пять человек там уже выбрали все самое лучшее. В результате я остановился на трехколенном удилище «Уолтон», катушке с коническим шнуром «Максим», конических подлесках, коробочке с дюжиной разных мушек, плетеной корзине для рыбы длиной четырнадцать дюймов, подсачнике на алюминиевом ободе и забродах фирмы «Уэзерсил». Экипированный, по моим приблизительным оценкам, не менее чем на четыреста баксов, я пошел на кухню, где раздобыл три сэндвича с ростбифом и пару шоколадных батончиков, которые уложил в корзину.

Не снимая заброды, я прошествовал на улицу, чтобы взглянуть на небо и проверить ветер. День выдался погожий, возможно, даже слишком погожий для хорошей рыбалки: лишь несколько белых облачков плыли над высокими соснами, не в силах затмить солнце, и с юго-запада тянул легкий ветерок. Река огибала коттедж почти правильным полукругом, и главная веранда дома размером с теннисный корт выходила прямо на середину этой излучины. И там я столкнулся с проблемой из области этикета. В одном конце веранды, в десяти ярдах вправо от меня, сидела Адрия Келефи и читала журнал. С противоположного края, в десяти ярдах влево от меня, сидела Салли Лисон и, подперев подбородок кулаком, смотрела через перила на природу. Ни та ни другая не подавали виду, что заметили мое появление. Моя проблема состояла в том, что я не знал: должен ли я пожелать им доброго утра, и если да, то кому сначала жене посла или жене помощника госсекретаря?

Я решил пропустить это ход. Если дамочки хотят посоревноваться, кто выше нос задерет, пожалуйста. Но, подумал я, пусть хотя бы узнают, перед кем они задрали носы, и стал действовать. Между верандой и рекой, которую и рекой-то назвать нельзя, так, ручей, деревьев не было. Из ассортимента стульев, составленных у стены дома, я выбрал алюминиевый с холщовым сиденьем и высокой спинкой, снес его по ступенькам вниз, установил на ровном месте шагах в десяти от воды, достал из коробочки серую с ершиком мушку, сел на стул, с удобством откинувшись на спинку, взмахнул шнуром, положил мушку на перекат, дал ей проплыть по течению футов двадцать, аккуратно подтянул ее и снова забросил.

КОНЕЦ ОЗНАКОМИТЕЛЬНОГО ОТРЫВКА

Я решил пропустить это ход. Если дамочки хотят посоревноваться, кто выше нос задерет, пожалуйста. Но, подумал я, пусть хотя бы узнают, перед кем они задрали носы, и стал действовать. Между верандой и рекой, которую и рекой-то назвать нельзя, так, ручей, деревьев не было. Из ассортимента стульев, составленных у стены дома, я выбрал алюминиевый с холщовым сиденьем и высокой спинкой, снес его по ступенькам вниз, установил на ровном месте шагах в десяти от воды, достал из коробочки серую с ершиком мушку, сел на стул, с удобством откинувшись на спинку, взмахнул шнуром, положил мушку на перекат, дал ей проплыть по течению футов двадцать, аккуратно подтянул ее и снова забросил.

Если вы спросите, надеялся ли я на поклевку на этом не самом удачном перекате, то отвечу вам: да. И вот как я рассуждал: человек, приложивший столько усилий, чтобы разыграть весь этот спектакль перед заносчивыми вторыми половинами двух шишек, заслуживает участия со стороны взрослого, зрелого самца форели, а если человек чего-то заслуживает, то вполне может и получить это. Так и вышло бы, если бы не появился сынок того самца и не расстроил все мои планы. Примерно на двадцатый заброс я заметил серебристую вспышку, шнур натянулся, и вот у меня на крючке эта малявка. Я тут же вытащил его на воздух в надежде, что он сойдет, но он сидел крепко. Будь это его папаша, я бы поводил его, утомляя, а потом подвел бы к себе и снял с крючка сухой рукой, поскольку вскоре ему предстояло бы оказаться на обеденном столе, но малыша нужно было вернуть в воду мокрыми руками. Пришлось мне оставить стул, окунуть руку перед тем, как взяться за рыбку, и таким образом испортить все впечатление.

Отчитав малыша и отправив его туда, откуда он пришел, я задумался над ситуацией. Снова сесть на стул и продолжать как ни в чем ни бывало уже невозможно. Проклятый малек сделал из меня посмешище. Можно было бы пройти чуть дальше по берегу и изобразить пару настоящих забросов, но вдруг сзади послышались шаги и женский голос произнес:

 Я и не знала, что можно ловить рыбу сидя. Где она?  У нее получилось «рибу».

 Доброе утро, миссис Келефи. Я отпустил ее обратно. Слишком маленькая.

 О!  Она встала рядом со мной.  Дайте мне.  Адрия Келефи протянула руку.  Я тоже хочу поймать рыбку.

В ярком дневном свете Адрию Келефи хотелось подхватить на руки ничуть не меньше, чем прошлым вечером, а ее темные глаза были все такими же сонными. Когда у женщины такие глаза, любой мужчина, обладающий задатками исследователя, непременно захочет выяснить, что заставит их вспыхнуть. Но взгляд на запястье подсказал, что мне предстоит стартовать через восемнадцать минут, а этого времени слишком мало для того, чтобы познакомиться и начать исследование, особенно в присутствии Салли Лисон, которая забыла о природе и смотрела с веранды теперь уже на нас.

Назад Дальше