Как вам известно, сюда едет генеральный прокурор. Он непременно спросит о том, на какой стадии находятся наши переговоры с Келефи и Паппсом, и о том, какую позицию занимал в них Лисон. Может, он не будет напрямую связывать переговоры с убийством, но расспрашивать о них будет, это точно, и не на общей встрече, как это сделал Колвин, а в беседах с глазу на глазах. Когда он спросит меня, я ему все расскажу.
И что же вы ему расскажете?
Правду. О том, как ваш человек в Париже начал обрабатывать Келефи и Паппса, когда они еще были в своей стране. О том, как вы пытались навесить на Паппса какой-то компромат. О том, как вы подсадили ту женщину на их рейс, чтобы она повлияла на миссис Келефи, только с этим планом не выгорело. О том, как два ваших человека, чьи имена я могу назвать, пытались нажать на Лисона, и
Придержите язык, Феррис. Мой совет вам придержите язык. Мы не одни. Тут ваши свидетели.
Вот именно. Когда я буду говорить с генеральным прокурором, у меня их будет еще больше. Я собираюсь рассказать ему, как вы пробовали подкупить Паппса подкупить деньгами, деньгами ваших акционеров. Как наконец вы уломали Лисона и заставили плясать под вашу дудку. Как вы подбили его устроить эту рыбалку здесь, в вашем коттедже, чтобы иметь возможность обхаживать Келефи и Паппса без помех. Как Паппсу это не понравилось, и он пригласил меня. Расскажу о том, как мне удалось уже здесь загнать вас в угол, раскрыв вашу грязную аферу, когда вы думали, что у вас все получилось, и о том, как вчера к вечеру Лисон наконец начал что-то понимать. Больше уже ничего и не требовалось. Еще один день и вам крышка. И вот этот день настал. День настал, но Лисона больше нет. Вот что я собираюсь рассказать генеральному прокурору и не хочу, чтобы для вас это оказалось сюрпризом. А еще я не хочу, чтобы вы потом стали ныть о том, что я вас якобы не предупреждал, вот зачем понадобились свидетели. Это все.
Феррис повернулся и двинулся к двери. Браган окликнул его, миллиардер не остановился. Тогда Браган подскочил и пошел следом, но, когда он оказался у выхода, Феррис уже скрылся, захлопнув за собой дверь. Браган посмотрел на меня невидящим взглядом, пробормотал:
Бог ты мой, да он же сам купил Паппса! и тоже умчался.
Я закрыл за ним дверь и спросил у Вулфа:
Мне пойти и предупредить кого-нибудь? Или подождать немного, а потом отправиться на поиски тела?
Плейстоцен, проворчал он. Саблезубые гиены.
Допустим, но все равно, по-моему, вы промахнулись. Этот пройдоха и вправду мог вытащить нас отсюда. Если так, давайте прикинем. Поездка на автомобиле отсюда до Тридцать пятой улицы в Манхэттене это семь часов. Полет отсюда до Вашингтона три часа. Я беру такси в город и начинаю действовать, а вы прыгаете на рейс до Нью-Йорка. Полет до аэропорта Ла-Гуардия час с четвертью. Такси от аэропорта до Тридцать пятой улицы сорок пять минут. Общее время в пути пять часов. На два часа быстрее, чем если ехать на машине, не говоря уже о том, что нас не отпустят. И вдобавок счет Брагану штук на десять как минимум. Можете сказать ему
Арчи
Да, сэр.
На полке в большой комнате есть книга «Власти и политика» Томаса К. Финлеттера. Я хотел бы заглянуть в нее.
Арчи
Да, сэр.
На полке в большой комнате есть книга «Власти и политика» Томаса К. Финлеттера. Я хотел бы заглянуть в нее.
Между нами давно было условлено, что дома он сам достает себе книги с полок, но, должен признать, сейчас ситуация была иной, так что я сделал ему поблажку. Спускаясь в холл, я прислушивался, не доносятся ли откуда-нибудь звуки схватки, но все было тихо. В большой комнате у двери сидел патрульный. Я без проблем отыскал книгу и вернулся с ней к Вулфу.
Как я понимаю, сказал он, немного погодя на кухне начнется шевеление. Может даже, всех попробуют собрать за столом, чтобы перекусить. В холодильнике есть ветчина, половина жареной индейки, зрелые оливки, молоко и хлеб. Хлеб тут несъедобный, но в буфете можно найти крекеры, а на полке стоит банка с черничным джемом. Если увидишь что-то еще, заслуживающее внимания, неси тоже. Он раскрыл книгу и устроился в кресле поудобнее.
Я мог бы и продолжить свои высказывания по поводу того, что Вулфу надо было позволить Брагану вытащить нас отсюда и заодно обеспечить себе гонорар, тем более что, на мой взгляд, теория Брагана относительно убийства пока была наименее фантастичной. Но я подумал, что полчаса с книжкой сделают Вулфа более восприимчивым к мысли о полете, и потому снова вышел в холл, а оттуда попал на кухню. Повар Самек там уже разложил повсюду блюда, подносы и разнообразную снедь. Я сказал, что, если он не против, я соберу пару подносов для себя и Вулфа, и он не возражал. Доставая бутылку молока из холодильника, я бросил небрежно:
А кстати, я хотел взглянуть на ту форель, которую поймал посол. Где она?
Ее забрали копы.
Нагруженные подносы потребовали два похода туда-сюда. Уже идя со своим подносом, я встретил в холле Паппса и обменялся с ним кивками. Наша трапеза в комнате Вулфа прошла хорошо, если не считать того, что Вулф запивал еду пивом дома он делает это редко, которое разрушило его вкусовые луковицы, как он мне сказал, и не смог прочувствовать вкус черничного джема. Я пил молоко, и моим вкусовым луковицам ничто не помешало насладиться джемом.
Я отнес подносы на кухню и на обратном пути прикидывал, как лучше уговорить Вулфа принять предложение Брагана. Свои шансы я оценивал как один к пятидесяти, но как-то же нужно было занять время, так почему бы не попробовать? К тому же он платит мне, в числе прочего, и за то, чтобы я тормошил его. Однако с этим пришлось повременить. Дверь в комнату Вулфа была открыта. Войдя, я застал такую картину: в кресле, которое чуть ранее занимал Браган, сидела Адрия Келефи, а посол придвигал для себя еще одно.
Я закрыл дверь.
Глава 7
Меня снова игнорировали. Когда я пересек комнату к стулу, стоящему у стены, Вулф и миссис Келефи едва глянули в мою сторону, а посол не снизошел и до этого. Он держал речь.
Я хорошо знаком с теорией Финлеттера о том, что в атомный век мы больше не можем полагаться на промышленный потенциал как на определяющий фактор в очередной мировой войне, и я думаю, что он приводит достаточные обоснования, но при этом заходит слишком далеко в своих выводах. Несмотря ни на что, это хорошая, ценная книга.
Вулф вложил в книгу листок бумаги, отмечая место, где он остановился (в личных книгах он загибал уголок страницы), и отложил том.
В любом случае, сказал он, человек необыкновенное животное с уникальной особенностью. Из миллионов видов, вымерших в ходе эволюции, мы единственные, кто знает заранее, что нас погубит. И это не что иное, как наше неизбывное любопытство. Можем этим гордится.
Действительно, это так. По-видимому, нарисованная перспектива не слишком огорчила Келефи. Я надеялся, мистер Вулф, выразить свою признательность при более счастливых обстоятельствах. Смерть мистера Лисона превратила нашу поездку в трагедию. Тем не менее я не мог пренебречь своим долгом. Благодарю вас. Было в высшей степени любезно с вашей стороны исполнить мою просьбу.
Для меня это привилегия и честь, ответил Вулф. Ни один дипломат не перещеголяет его в вежливости. Мне посчастливилось быть избранным моей страной в качестве инструмента ее гостеприимства. Вместе с вами я могу только сожалеть о катастрофе, которая омрачила ваше пребывание здесь.
Разумеется, согласился посол. Я также хотел рассказать вам, почему обратился с просьбой к секретарю Лисону. В Риме, где одно время я занимал пост, есть ресторан, которым управляет человек по имени Паскуале Донофрио. Я похвалил его соус, который он подает к жареным почкам, и он сказал, что создатель этого соуса вы. Нечто подобное произошло со мной в Каире, а потом и в Мадриде. А позднее от моего друга Лисона, когда он работал в моей стране, я узнал о вашей деятельности в качестве частного детектива. Поэтому, когда руководство вашей страны поинтересовалось моими пожеланиями, я вспомнил о вас.
Разумеется, согласился посол. Я также хотел рассказать вам, почему обратился с просьбой к секретарю Лисону. В Риме, где одно время я занимал пост, есть ресторан, которым управляет человек по имени Паскуале Донофрио. Я похвалил его соус, который он подает к жареным почкам, и он сказал, что создатель этого соуса вы. Нечто подобное произошло со мной в Каире, а потом и в Мадриде. А позднее от моего друга Лисона, когда он работал в моей стране, я узнал о вашей деятельности в качестве частного детектива. Поэтому, когда руководство вашей страны поинтересовалось моими пожеланиями, я вспомнил о вас.
Я польщен, сэр. Я счастлив.
И моя жена присоединяется к моим словам. Он улыбнулся ей. Дорогая?
Ее темные глаза были еще более сонными, чем обычно. Видимо, потребуется нечто большее, чем убийство, чтобы заставить их вспыхнуть.
Я настояла на том, чтобы прийти сюда с мужем, так как желала поблагодарить вас, мистер Вулф. Я тоже много наслышана о вас, и форель была превосходной. Поистине, ничего вкуснее я не пробовала. И еще. Мне хотелось спросить вас, из чистого любопытства: почему вы не приготовили ни одной рыбы из тех, что поймал мой муж?
О да, кивнул Келефи. Мне тоже любопытно.
Прихоть, сказал Вулф. Мистер Гудвин подтвердит, что я неисправимый эксцентрик.
То есть вы и в самом деле не использовали мой улов?
Насколько я понимаю, это установленный факт.
Но это довольно странно, поскольку вы здесь именно по моей просьбе. Даже прихоть должна иметь под собой какие-то основания.
Необязательно, сэр. Вулф проявлял недюжинное терпение. Каприз, причуда, сиюминутная фантазия.
Прошу прощения за настойчивость, упорствовал посол, но я хотел бы избежать возможных недоразумений. Мистер Колвин подал этот эпизод как нечто значительное, вероятно, из желания нажать на вас, и будет крайне прискорбно, если он просочится в прессу. В громких делах, а это дело неминуемо будет громким, любой непонятный факт становится почвой для самых невероятных слухов. И в данном случае они коснутся лично меня всего лишь потому, что вы не захотели приготовить пойманную мной форель! Верно, этот факт не имеет никакой связи с убийством секретаря Лисона, но ее непременно изобретут, тогда так положение посла крайне уязвимо, особенно у меня в настоящий момент. Все это вам известно, разумеется.
Разумеется, кивнул Вулф.