А по-моему, весьма примечателен. Колвин с каким-то остервенением набросился на Вулфа. Повар Самек говорит, что на корзинах были таблички с именами. Вы лично отбирали из них рыбу. Браган поймал десять форелей, и вы взяли девять из них. Из девяти рыбин Ферриса вы взяли шесть. Паппс принес семь, и из его корзины вы взяли пять. У посла Келефи было восемь рыбин, все хорошего размера, и вы ни взяли ни одной. Они так и остались на кухне. Самек показывал их мне. Насколько я мог судить, это отличная рыба. Вы отрицаете это?
Нет. Я заметил, что в глазах Вулфа мелькнул огонек. Но вы не объясните мне, какое отношение это имеет к убийству, которое вы расследуете?
Я не знаю. Но я называю это примечательным инцидентом, а вы его не упомянули. Колвин повернул голову. С вашего позволения, господин посол, вы знали, что Вулф не приготовил сегодня ни одной из пойманных вами рыб?
Нет, мистер Колвин, этого я не знал. И мне это кажется довольно странным.
Вы не знаете, какие у него могли быть на это причины? Вам ничего не приходит в голову?
Увы, нет. Келефи повел головой, чтобы взглянуть на Вулфа, а потом опять посмотрел на окружного прокурора. Но я не сомневаюсь, мистер Вулф сможет нам все объяснить.
Конечно сможет. Ну, Вулф? Почему?
Вулф качнул головой:
Свяжите это с убийством, мистер Колвин. Утаивать улики я не имею права, но я и не утаиваю: форель на кухне. Изучайте ее, режьте на кусочки, пошлите в ближайшую лабораторию на анализ. Меня возмущают ваш тон, ваши слова, ваши манеры и ваши методы. И только недалекий человек мог назвать лжецом человека с моим чувством собственного достоинства. Идем, Арчи.
Трудно сказать, чем бы все закончилось, если бы нас не отвлекли. Когда Вулф направился к двери в холл, а я за ним по пятам, шериф, лейтенант и один из патрульных бросились наперерез, чтобы остановить нас, и им это удалось, поскольку Вулф не обладает ни телосложением, ни темпераментом для того, чтобы бросаться наутек. Но только двое служителей закона перекрыли выход, так как в это время раздался телефонный звонок, и лейтенанту пришлось изменить курс и подойти к столу, чтобы снять трубку. Спустя мгновение он позвал окружного прокурора:
Это вас, мистер Колвин. Генеральный прокурор Джессел.
Колвин пошел к телефону, оставив обе группы шесть человек на стульях посреди комнаты и нас четверых, стоящих у двери, молча ждать продолжения. Разговор был недолгим, причем участие Колвина в нем было минимальным. Когда он повесил трубку, то повернулся к нам, посадил очки повыше на переносицу и объявил:
Это был мистер Херман Джессел, генеральный прокурор штата Нью-Йорк. Я звонил ему перед тем, как собрать вас здесь, и описал создавшуюся ситуацию. Он переговорил с губернатором Холландом и сейчас выезжает из Олбани сюда. Он хочет, чтобы до его прибытия вас, леди и джентльмены, пока не расспрашивали ни о чем. Мы ожидаем его около восьми часов вечера. Тем временем мы займемся другими сторонами расследования. Лейтенант Хопп установил кордон вокруг коттеджа, чтобы сюда не проникли посторонние, в частности представители прессы. Вас просят оставаться в доме или на веранде.
Он поправил очки.
Глава 6
Вулф сидел в своей комнате в кресле всех цветов радуги: голова откинута, глаза прикрыты, губы сомкнуты, а пальцы сцеплены на середине живота. Я пристроился у окна и смотрел наружу. В пятидесяти шагах от дома, на краю леса стоял патрульный и не сводил глаз с одного дерева. Я тоже туда посмотрел, думая, не забрался ли на верхнюю ветку журналист. Но нет. Должно быть, белка или птица.
У меня за спиной раздался голос Вулфа:
Который час?
Двадцать минут шестого. Я обернулся.
Где бы мы сейчас были, если бы выехали в два часа?
На шоссе двадцать два в четырех милях к югу от Хусик-Фоллс.
Вздор! Ты не можешь этого знать.
Это то, что я на самом деле знаю. Чего я не знаю, так это почему вы не накормили посла его рыбой.
Было поймано тридцать четыре штуки. Я приготовил двадцать. Вот и все.
Ладно, не говорите. Меньше знаешь крепче спишь. Лучше скажу вам, что я думаю. Я думаю, что тот тип, который послал нас сюда убить Лисона, отправлял ему сообщения, засовывая их внутрь форелей и отпуская тех в реку, и часть из них оказалась в улове Келефи. Вот почему вам пришлось ждать момента, чтобы вытащить послания, когда никто не видит и когда
В дверь постучали. Я пошел и открыл ее. В комнату вошел наш хозяин О. В. Браган. О хороших манерах он как будто в жизни не слышал. Когда я закрыл за ним дверь и повернулся, он уже оказался возле Вулфа со следующим заявлением:
Я хочу попросить вас кое о чем.
Вулф открыл глаза:
Да, мистер Браган? Прошу вас, не надо церемоний. И не хотите ли присесть? Меня смущает необходимость смотреть на человека снизу вверх.
Я пододвинул верзиле ростом шесть футов кресло. Услышать слова благодарности я не ожидал и не услышал. Существует два типа начальников: одни говорят «спасибо», а другие не говорят «спасибо». Я уже определил, к какому типу относится Браган. Но поскольку Вулф позволил себе съязвить насчет церемоний, то подумал, что и я могу пройтись разок, а потому сказал Брагану, что не стоит меня благодарить. Он меня не услышал.
Его холодные цепкие глаза были направлены на Вулфа.
Мне понравилось, как вы справились с Колвином, заявил он.
А мне нет, фыркнул Вулф. Я хочу уехать домой. Если я поговорил с человеком, в чьей власти дать мне что-то, но в результате не получил этого, значит я не справился. Надо было польстить ему. Тщеславие сильная вещь.
Он дурак.
Отнюдь. Вулф явно был не в том настроении, чтобы соглашаться с кем-либо или с чем-либо. Мне показалось, что у него неплохо получилось. Для безвестного чиновника из отдаленной местности его поведение с вами и мистером Феррисом можно назвать почти бесстрашным.
Ба! Он дурак. Идея о том, что кто-то из нас намеренно убил Лисона, настолько нелепа, что только дурак мог всерьез говорить о ней.
Она не столь нелепа, как идея о браконьере с поленом из ваших дров в качестве трости, которому вдруг вздумалось использовать его в качестве смертоносного оружия. Браконьеры, застигнутые на месте преступления, не убивают они бегут наутек.
Ладно, не браконьер. Браган был груб. И не кто-то из нас. Но страшно подумать, как это все скажется на моих планах. Если убийство не раскроют немедленно, случиться может все, что угодно. Раз Лисона убили в моем коттедже, Госдепартамент перестанет иметь со мной дело, и не только это. Посол Келефи может отказаться от заключения сделки, что гораздо, гораздо хуже. Он ударил по подлокотнику кулаком. Нужно раскрыть дело немедленно! Но, видит бог, с этими растяпами рассчитывать не на что. Я наслышан о вас, Вулф, и только что поговорил с одним из моих деловых партнеров в Нью-Йорке. Он говорит, что вы честный, лучше вас никого нет и у вас заоблачные гонорары. Черт с ним! Если эта канитель затянется и нарушит мои планы, я потеряю в тысячу раз больше, чем любой ваш гонорар. Я хочу, чтобы вы занялись этим. Хочу, чтобы вы узнали, кто убил Лисона, и поскорее, черт побери!
Сидя здесь? Вулф скучал. Не смея шагу ступить за пределы дома и веранды? Очередная нелепица.
С этим я разберусь. Через пару часов здесь будет генеральный прокурор Джессел. Я хорошо его знаю и даже оплачивал его выборы. Я с ним поговорю, и тогда, прочитав ваше заявление и, если потребуется, задав вам несколько вопросов, он отпустит вас. На взлетной полосе в двенадцати милях отсюда у меня стоит самолет, вы с Гудвином полетите в Вашингтон и возьметесь за дело. Я назову вам несколько человек, которые могут оказаться полезными, и сам позвоню им отсюда. Как мне кажется, кто-то заимел зуб на Лисона и решил прикончить его здесь. Вы отыщете этого типа и «пришьете» ему убийство, да поживее. Я не буду объяснять вам, как это сделать, это ваша работа. Ну?
Нет, коротко ответил Вулф.
Почему нет?
Мне это не интересно.
К черту ваш интерес! Почему нет?
Я несу ответственность за свои решения, но только перед собой, а не перед вами, мистер Браган. Однако я у вас в гостях и поэтому дам объяснения. На самолете я соглашусь полететь, только будучи в отчаянном положении, тогда так сейчас мое положение таким не назовешь. Кроме того, я хочу домой, а не в Вашингтон. Далее, даже если ваше предположение в отношении убийства верно, для обнаружения преступника и сбора доказательств его вины может потребоваться столько времени, что ваши планы уже ничто не спасет. Есть и четвертая причина, еще более убедительная, но я не готов открыть ее вам.
Что за причина?
Нет, сэр. Вы властный человек, мистер Браган, зато я упрямый. Как гость, я обязан вести себя учтиво по отношению к вам, но это все, и от работы я отказываюсь. Арчи, стучат.
Я уже был на пути к двери. На этот раз, освоившись со здешним этикетом и не желая быть растоптанным, я распахнул дверь и отошел в сторону. И не просчитался: посетитель ворвался в комнату, не обратив на меня внимания. Это был Джеймс Артур Феррис. Браган сидел спиной к входу, и когда Феррис очутился достаточно близко, чтобы увидеть, кто это, то застыл как вкопанный и выпалил:
И вы здесь, Браган? Хорошо.
Браган в ответ буркнул:
Что в этом хорошего?
Я как раз собирался попросить Вулфа и Гудвина о небольшом одолжении. Хотел попросить их пойти со мной в вашу комнату и присутствовать во время нашего разговора с вами. Как подсказывает мне опыт, с вами лучше говорить при свидетелях.
О, да прекратите вы, ради бога! Браган был сыт по горло. Сначала Вулф отказал ему, а теперь еще и это. Совершено преступление. Убит государственный деятель. Об этом трубят на каждой радиостанции и телеканале, завтра подхватят тысячи газет. А вы все о своем.
Феррис, очевидно, не слушал. Он прищурился, глядя на Вулфа:
Если вы не против, я скажу, что хотел, прямо здесь. Можете не опасаться, что вам придется потом давать показания в суде. У Брагана кишка тонка лгать, когда он знает, что три человека слышали правду. А я буду очень вам признателен. Феррис обратил свой прищур на Брагана; казалось бы, его рот-дефис слишком узок, чтобы выразить им ненависть, однако у Ферриса это получилось. Я просто хочу сказать вам о том, что собираюсь сделать, чтобы вы не говорили потом, будто вас не предупредили.
Валяйте! Браган откинул назад голову, встречаясь взглядом с прищуром Ферриса. Выкладывайте, что там у вас.