Если это и верно, то только в двух случаях: журналист очень слабый, газета третьесортная, и редактор в ней совершенно не заинтересован в качестве материалов, а думает лишь о своем кресле.
В нормальном же издании журналист и редактор хорошие приятели. По-другому и быть не может, журналистика профессия творческая. Газета эта не армия, и не завод, и журналист просто не сможет давать хорошие материалы, если его будут «прессовать», лишать творческой свободы. В третьяковской «Независимой» я, например, всегда мог прекратить писать на некоторое время, так как редакторы отдела считали это необходимым для творческого настроя.
Единственная неприятность, которую теоретически я мог ждать от редакторов это правка. Но и здесь у меня практически не было проблем.
Так, в «Независимой Газете» Виталий Третьяков ввел следующий принцип: «хороший текст поставь в номер ничего не вычеркивая и уж тем более не вписывая, а плохой выброси в корзину». В результате дело доходило до абсурда: иногда начальник отдела, не прочитав текст, сразу отдавал его в корректуру.
Определенные, хотя и легкие проблемы, у меня возникали с желтыми изданиями. Так, когда я работал в «Комсомольской Правде», то редакторы любили делать мои тексты более «простонародными». Например, на всю жизнь запомнил такую правку. Я пишу: «В Абхазии меня расстреливали. Я не понравился казачьему атаману Васильеву». Редактор правит: «В Абхазии меня расстреливали. Ну, не понравился я казачьему атаману Васильеву». Но в целом и в Комсомолке тексты не трогали.
Продажные писаки
О том, что журналисты продажные писаки не писал только ленивый. Но что понимать под продажностью? Например, в советское время журналисты были элитные идеологические работники, отрабатывающие зарплату и привилегии, причем часто немалые.
Так, в советское время в «Известиях» за многими журналистами были закреплены личные водители, в газете был свой распределитель продуктов и даже своя музыкальная школа для детей.
И тут с началом перестройки все это рухнуло. Помню, что в середине 90-х, когда я работал в этом уважаемом издании, многие журналисты старой школы искренне недоумевали: «A сейчас-то за что работать? За зарплату чуть выше средней по России?!».
Помню, что как-то я спорил о преимуществах новой журналистики с каким-то пьяным функионером в Узбекистане. Он мне возражал: «Да тебя бы раньше секретарь райкома встречал, тебя бы поили, кормили!».
Да, действительно, в советское время в командировках репортеру работать было не надо. Он приезжал на место, много пил, вкусно ел, получал корзину подарков, а потом уже писал «все как надо». Все это великолепно описано в «Компромиссе» Довлатова.
Помню, что как-то я спорил о преимуществах новой журналистики с каким-то пьяным функионером в Узбекистане. Он мне возражал: «Да тебя бы раньше секретарь райкома встречал, тебя бы поили, кормили!».
Да, действительно, в советское время в командировках репортеру работать было не надо. Он приезжал на место, много пил, вкусно ел, получал корзину подарков, а потом уже писал «все как надо». Все это великолепно описано в «Компромиссе» Довлатова.
Неудивительно, что, лишившись старой привычной кормушки, многие журналисты стали брать взятки. Причем, конечно, делали это не только журналисты старой советской школы, но и «новая смена». Заказные статьи были распространнейшим явлением, а в некоторых газетах даже официально объявляли: ищите заказчика платной статьи и будете иметь процент.
В начале 90-х эта система действовала даже в отделе в «Независимой Газеты», где я работал. Но это, в каком-то смысле, была «вынужденная мера», зарплаты были очень низки.
В середине 2000-х в той же «НГ» вымогательством взятки у кого-то министра (речь шла о десятках тысяч долларов!) занимался целый отдел, в поте лица выдававший чуть ли не ежедневно компромат на этого высокопоставленного чиновника. Но тот оказался не промах и передал заместителю главного редактора меченные доллары. Тот сел, и поделом.
Кстати, вообще «послетретьяковская» НГ меня часто удивляла. Так, несколько лет назад в ней был опубликован «репортаж» о революции в Таджикистане (в реальности ее и в помине не было). Почти уверен, что этот материал был принят не за красивые глаза. Не сомневаюсь, что ситуация в «Независимой» не была исключением из правил.
Лично я взяток никогда не брал. И отнюдь не только из моральных соображений просто я претендовал на роль журналиста-аналитика, работающего в том числе и с западными партнерами, и в случае разоблачения я мог потерять слишком много. Да, и деньги (в основном с Запада) у меня были неплохие.
Может, потенциальные взяткодатели чувствовали, что я «не их человек», и обращались ко мне с «деловыми предложениями» редко. Но, все же они были. Помню мой разговор с председателем одной мусульманской организации и по совместительству крупным дагестанским бандитом.
Напиши статью о нашей организации.
С удовольствием. Расскажите мне о нем подробно, отвечаю я с энтузиазмом.
Э, зачем рассказывать! Я же тебе хорошо заплачу!
На следующий день другой знакомый дагестанец меня спрашивает:
Ахмед (имя изменено И. Р.) взятку предлагал?
Предлагал. Я отказался.
И правильно сделал. Лучше у меня бери. A то с ним бы было так. В три часа ночи у тебя дома бы раздавался звонок: «Э, завтра к утру статья нужна!».
Впрочем, одно простительное жульничество я, как и другие журналисты «НГ», все же делал.
Так, за все потраченные в командировке деньги надо было письменно отчитаться. Например, если ты брал такси, то ты должен был по идее взять с водителя расписку: «Я такой-то взял за проезд на машине номер от пункта A в пункт Б столько-то». Естественно, не один нормальный таксист такое бы писать не стал, и журналисты писали расписки сами. В бухгалтерии об этом прекрасно знали. Иногда мне там говорили: «Забыл номер машины написать. Впиши».
A вот за нелегальный переход границы от нас не требовали расписку с проводника-контрабандиста, мы просто просили в письменном виде оплатить нелегальный переход границы.
Как-то приношу бухгалтеру такую докладную, а он мне и говорит: «А что так мало? П. в два раза больше за нелегальный переход границы берет!»
Кстати, сейчас, когда большая часть СМИ контролируется околоправительственными структурами, хотя ситуация и не вернулась к советскому времени, но взятки стали брать меньше.
С этим борются, а попавшихся журналистов увольняют. Иногда страх быть заподозренным в заказной статье принимает параноидальные формы. Помню, как-то беседовал с владельцем туристической фирмы, о том, как «арабская весна» отразилась на поездках россиян в Египет. Редактор название фирмы вычеркнул: это реклама!
Их нравы
Нравы журналистов были очень раскованные. Очень многие женщины этой профессии матерились. Помню, что журналистки в одной из редакций приветствовали меня так: «Ротарь, покажи член!». (В реальности они использовали гораздо более грубый термин.) При этом девушки не хотели чего-то особенного сказать, это была просто «милая шутка».
Другой особенностью журналистов была немалая любовь к зеленому змию. Пить в редакциях часто начинали где-то уже с трех часов дня. В одной из редакций у меня был начальник, с которым можно было говорить только до этого времени, позже он уже был невменяем. Многие мои знакомые журналисты умерли от алкоголизма, не дожив и до 50. Кстати, я сам с трудом остановился! Помню такую историю про ныне покойного фотографа «НГ».
В редакции слушают сообщения из захваченного боевиками Радуева Кизляра: «В заложниках оказался также фотокорреспондент «НГ», фамилию которого установить не удалось». Журналисты переглядываются. Все понимают, что Володя был настолько пьян, что не смог сказать свое имя.
Вечером многие журналисты «НГ» продолжали пить в находившимся по соседству клубе «ОГИ». Это было такое богемное заведение, где собирались журналисты, литераторы и художники. Там всегда можно было снять какую-нибудь нетребовательную представительницу свободных профессий. В этом клубе я часто встречал (и пил с ним) в последствии знаменитого ретрограда Всеволода Чаплина. Клуб работал круглосуточно, и где-то в три часа ночи туда любил приходить поесть супчик ныне знаменитый журналист Максим Шевченко. Он, кстати, действительно не пил, а просто «ужинал».
Знаменитые журналисты
Третьяковская «Независимая» дала целую плеяду знаменитых журналистов: Андрей Караулов, Михаил Леонтьев, Сергей Пархоменко, Виталий Портников, Максим Шевченко, Виктория Шохина. Естественно, работая с ними в одной газете, я знал их всех лично. Но часто это было лишь шапочное знакомства. Поэтому я расскажу лишь о тех журналистах (естественно не только из «Независимой»), кого я знал достаточно хорошо.
Про Виталия Товиевича Третьякова я здесь писать не буду, так как много писал о нем в других главах. Отмечу лишь, что благодаря созданной им уникальной газеты, он, несомненно, войдет в историю российской журналистики.
С Виталием Портниковым мы вместе работали в отделе республик (государства бывшего СССР), и оба обожали ездить в командировки. Причем, мы оба «коллекционировали» необычные проблемные страны. Помню, что Виталий очень гордился тем, что в начале 90-х ему удалось побывать в Албании.
В нашем отделе Виталий считался едва ли не самым ярким журналистом. Виталий не забывал о своем еврейском происхождении, и во многом это объяснялось тем, что в советское время антисемитизм на Украине был очень силен. Правда, от украинцев Виталий получил и существенный бонус: канадский журналист Богдан Нехайло взял его на работу в украинскую службу «Радио Свобода», что чрезвычайно помогло карьере Портникова. Скорей всего, Нехайло подкупило, что Портников был страстным сторонников независимой Украины и убежденным врагом российской империи.
Мне кажется, эти взгляды объясняются прошлым Виталия. Из-за пятого пункта он не смог поступить в МГУ и был вынужден учиться в провинциальном украинском вузе. Поговаривают и о его нетрадиционной сексуальной ориентации, а она, как известно, в советское время каралась уголовным кодексом.
То есть у этого человека, действительно, есть причины ненавидеть советское время. И эта ненависть настолько сильна, что он готов поддерживать самых одиозных противников «совков».