Я потянул Эгила назад.
Колфинн, сын Хэфнира, у тебя нет причины ссориться со мной, заключил я. А вот у меня причина для ссоры с тобой есть. И мы уладим наш спор в то время и в том месте, какие выберу я. Вот тебе мое слово. А теперь дай нам пройти.
Западный сакс выдвинулся вперед, явно в стремлении настоять на своей зыбкой власти.
Ты не приглашен, вновь заладил он. И должен уйти.
Да приглашен он, произнес другой человек. Он только что присоединился к отряду, перекрывавшему нам дорогу, и как у командира саксов на щите у него была эмблема Этельстана. А ты, Сенвал, продолжил он, глянув на угрюмого командира, тупоголовый идиот. Если, конечно, не решил сразиться с лордом Утредом. Уверен, он окажет тебе такую честь.
Недовольный Сенвал проворчал что-то себе под нос, но опустил копье и отступил, позволяя вновь прибывшему подойти ко мне.
Добро пожаловать, лорд, поприветствовал тот. Как полагаю, тебя вызвали?
Да. А ты кто такой?
Фраомар Седдсон, лорд. Люди по большей части кличут меня Конопатым.
Я улыбнулся, потому что лицо у Фраомара было густо усеяно веснушками, пересечено белесым шрамом и обрамлено огненно-рыжей шевелюрой. Он посмотрел на Эгила.
Буду признателен, если ты вложишь меч в ножны, вежливо попросил сакс. По указу короля только стражникам разрешается носить мечи в лагере.
Он охраняет меня, заявил я.
Будь любезен, обратился Фраомар к Эгилу, будто не слыша меня. И Эгил послушно вогнал длинный клинок Аддера в ножны.
Спасибо, сказал Фраомар.
Это был человек лет тридцати пяти, уверенный и деловитый. Его приход заставил зевак разбрестись, хотя я и заметил, что люди Гутфрита бросают на меня взгляды, в которых читалось нечто близкое к ненависти.
Мы подыщем для вас что-нибудь в лагере, продолжил Фраомар.
Я указал в сторону юго-запада, на промежуток между расположением саксов и валлийцев.
Вот там подойдет. Я спешился, бросил Алдвину поводья и зашагал рядом с Фраомаром впереди моего отряда. Мы последние из прибывших?
Большинство собралось уже три дня назад, ответил сакс, а потом как-то замялся. Они принесли клятвы на праздник святого Варфоломея.
Разве не святого, как его там Я запнулся, не в силах припомнить имя глупого папы. Когда был Варфоломеев день?
Позавчера, лорд.
И что за клятвы? осведомился я. Какие?
Последовала очередная смущенная пауза.
Не знаю, лорд. Меня там не было. И прошу прощения за этого придурка Сенвала.
Почему? На самом деле мне хотелось расспросить насчет клятв, но было ясно, что Фраомар не хочет о них говорить, а я и так вскоре все узнаю. Еще мне хотелось разобраться, почему перетрусивший поп намеренно сообщил нам более позднюю дату, но я понимал, что и на этот вопрос Фраомар ответа не даст. Сенвал твой человек?
Он западный сакс. Его собственный говор выдавал в нем мерсийца.
И западные саксы все еще косятся на Мерсию? поинтересовался я. Этельстан сам был уэссекцем, но войско, возведшее его на трон, состояло по большей части из мерсийцев.
Фраомар покачал головой:
Эта беда не из крупных. Западные саксы понимают, что Этельстан лучший выбор. Возможно, кое-кто еще ведет старую битву, но таких не много.
Я скривился:
Только глупец захочет повторения битвы, что случилась при Лундене.
Ты имеешь в виду сражение у городских ворот, лорд?
Это было ужасно, ответил я, не покривив душой. Моим людям пришлось принять на себя удар отборных войск западных саксов. Настоящая бойня, от которой я просыпался подчас по ночам с ощущением неизбежной гибели.
Лорд, я помню этот бой, произнес Фраомар.
Ты был с Этельстаном?
Скакал вместе с ним. Видел, как сражались твои люди. Он прошел несколько шагов молча, потом бросил взгляд на Эгила. Он вправду с тобой?
Да, подтвердил я. Это норманн, поэт, воин и мой друг. Так что он вправду со мной.
Просто это так странно Фраомар не договорил.
Оказаться среди стольких язычников?
Язычников, да. А заодно среди треклятых скоттов. Да и валлийцев.
Мне подумалось, что Этельстан поступил очень мудро, запретив ходить по лагерю с оружием всем, кроме, разумеется, стражи.
Не доверяешь язычникам, скоттам и валлийцам? уточнил я.
А ты, лорд?
Так ведь я один из них. Я язычник.
Фраомар смутился. Ему следовало сообразить, что я не христианин если уж моей репутации не хватало, то висящий на груди молот должен был подсказать.
Но мой отец говорил, что ты был самым лучшим другом короля Альфреда, сказал он.
Я расхохотался:
У короля Альфреда не было друзей. Я восхищался им, а он меня терпел.
Лорд, и король Этельстан должен понимать, что ты для него сделал, заявил он, однако голосом, в котором послышалось сомнение.
Думаю, он ценит то, что все мы для него сделали.
Битва при Лундене была такая, каких мало! воскликнул Фраомар, явно обрадованный, что я не обратил внимания на его тон в предыдущей фразе.
Это точно, подтвердил я и вроде как невзначай добавил: С того дня мы с Этельстаном не виделись.
Уловка сработала.
Он переменился, лорд! Фраомар помедлил, потом сообразил, что должен обосновать свой вывод. Стал новая заминка, очень важным.
Это же король.
Верно. Голос его прозвучал несколько печально. Я тоже был бы важным, стань я королем.
Фраомар Конопатый, а? предложил я. Он рассмеялся, и момент откровенности остался позади. Этельстан здесь? спросил я, указав на большой шатер внутри каменного круга.
Он поселился в монастыре в Дакоре, ответил Фраомар. Это неподалеку. Ты можешь расположиться тут. Он остановился на широкой полосе луга. Вода из реки, дрова из рощи удобно разместитесь. Вечером в церкви служба, но, как понимаю Его фраза осталась незаконченной.
Думаю, ты прав.
Следует мне сообщить королю о твоем приезде, лорд? спросил Фраомар, и снова в его голосе почувствовалось какое-то смущение.
Я улыбнулся:
Этельстан знает, что я здесь. Но если сообщать твоя работа, то выполняй.
Фраомар ушел, и мы занялись сооружением шалашей. На всякий случай я отрядил Эгила с дюжиной дружинников разведать окрестности. Проблем ждать не стоило при таком количестве воинов Этельстана вряд ли какому-нибудь шотландцу или валлийцу вздумается затеять войну. Просто я плохо помнил эту часть Камбрии и в случае неприятностей хотел знать, как лучше избежать их.
Шатров я с собой не захватил. Бенедетта предлагала скроить один из парусины, но я заверил ее, что мы вполне привычны к походным условиям, да и вьючные наши лошади и так уже нагружены тяжелыми бочонками с элем, бочками с мукой и мешками с вяленым мясом, сыром и рыбой. Вместо шатров мои люди нарубили боевыми секирами сучьев, связали их ивовыми ветками и сложили из них немудреные шалаши с односкатной крышей. Потом покрыли их вырезанными при помощи ножей кусками дерна, а пол устлали папоротником. Чтобы сделать работу более увлекательной, объявили соревнование: у кого шалаш получится лучше. Постройку-победительницу, впечатляющую хижину из дерна размером почти с небольшой дом, мне предстояло делить с Финаном, Эгилом и его братом Торольфом. Естественно, нам полагалось рассчитаться со строителями рубленым серебром, элем и добрым словом, что мы и сделали. Потом наблюдали, как двое парней, срубив и очистив от коры высокий ствол лиственницы, поднимают на нем орлиный стяг Эгила. К тому времени солнце клонилось уже к закату, и мы развели костры. Около дюжины моих воинов-христиан отправились туда, где сотни верующих слушали проповедь священника, мы же с Финаном, Эгилом и Торольфом сидели, глядя на пляшущие языки пламени.
Я размышлял о клятвах, об атмосфере напряжения, накрывшей лагерь, для поддержания порядка в котором требовались сильные отряды копейщиков, о вещах, о которых умалчивал Фраомар, и о том, почему меня вызвали в Бургем на несколько дней позже, чем собрались все остальные. Думал и про Этельстана. Во время последней нашей встречи он благодарил меня за Лунден, воздал мне хвалу под приветственные крики. В придачу к Лундену он получил изумрудную корону. Однако с того далекого дня король не отправлял мне никаких сообщений и не оказывал никаких почестей. Я вот уплатил людям серебром за построенный для меня шалаш, а сам не получил ничего за подарок в виде целого королевства.
Wyrd bið ful ãræd.
Судьбы не избежать.
Проповедь закончилась, люди разошлись по своим жилищам, а кучка монахов в рясах с капюшонами принялась с песнопениями обходить лагерь. Первый монах нес фонарь, около дюжины собратьев сопровождали его, распевая низким и мрачным голосом.
Христианская магия? поинтересовался Торольф.
Просто молятся о мирной ночи. Финан осенил себя крестом.
К нашим шалашам монахи не подошли, но развернулись и направились обратно, туда, где горели костры, освещавшие вечернюю проповедь. Голоса их стали затихать, потом из валлийского лагеря донесся звонкий женский смех.
Эгил вздохнул:
И почему мы не взяли своих женщин?
Потому что они нам ни к чему, ответил Финан. Тут собрались все шлюхи, обитающие между Кайр-Лигвалидом и Мамесестером.
Эге! Эгил расплылся в ухмылке. И чего ради тогда я торчу тут с вами тремя?
Можешь воспользоваться вон той рощицей, сказал я, кивнув на юг, в сторону кучки темных деревьев, росших между нами и лагерем валлийцев.
И увидел стрелу.
В озаренной огнями ночи стрела показалась лишь на миг: мимолетной искрой сверкнул в пламени костра стальной наконечник и мелькнуло серое оперение. Летела она в нашу сторону. Толкнув Финана влево, а Эгила вправо, я сам бросился наземь, и стрела скользнула поверх левого моего плеча, пробив плащ.
Уходим! крикнул я, и мы все четверо отползли от костра в тень. Тут вторая стрела вылетела из темноты и вонзилась в дерн. Ко мне!
Я находился в безопасности позади шалаша, укрытый от лучника, выпускавшего стрелы из ивовой рощицы.
Эгил, Торольф и Финан подбежали ко мне. Дружинники, встревоженные моими криками, вышли из жилищ.
У кого есть оружие? спросил я. В ответ раздался хор голосов, и я, не теряя времени, велел следовать за мной.
Я побежал к ивам. Поначалу принял влево, подальше от горящих костров, но понимал, что вопреки этой мелкой предосторожности меня все равно увидят. Похоже, лучник один: будь их двое или трое, в нас устремилось бы несколько стрел. Еще я не сомневался, что стрелявший уже сбежал. Он должен был видеть, как к нему приближаются два десятка человек, на обнаженных мечах которых играют блики огней, и если только не намеревался расстаться с жизнью, то наверняка дал деру. Тем не менее хода я не сбавлял.