Каковы бы ни были рассуждения Фихте или Гегеля относительно разума и логики, они открыли дорогу не столь изощренным мыслителям, желающим анализировать высказанные в их сочинениях положения о действительной истории или о действительной работе души (или ума). Это, как уже отмечалось ранее, также являлось характерной чертой восприятия в XIX веке философии Канта. Для многих читателей Фихте и Гегеля, возможно, в том числе для тех, кто знал об их сочинениях лишь понаслышке, эти философы установили формирующую роль исконных или определяющих принципов духовной (или ментальной) активности в построении знания, нравственных качеств индивида и культурной жизни в целом. Абстрактные или логические принципы активности были поняты как конкретные действующие силы в определенных жизнях и культурах. Под пером Маркса это превратилось в развернутую материалистическую философию реального хода истории.
С помощью пары «действие сопротивление» Гегель, а за ним Маркс представили вид разума, который проявляет себя через «другого», а также процесс отчуждения разума от самого себя при сопротивлении этого «другого» попыткам раскрыть сущностную природу разума. Маркс придал данному положению эмпирическое, материальное и историческое содержание. Поэтому я предполагаю, что субъективное осознавание действия сопротивления в движении способствовало преобразованию логического рассуждения в видение универсальной истории. Чтобы найти подтверждение своему предположению, намечая переход к идеям Маркса и при этом не увязая в огромном количестве литературы и комментариев, я буду ссылаться на работу Бертеля Оллмана «Отчуждение».
Каковы бы ни были рассуждения Фихте или Гегеля относительно разума и логики, они открыли дорогу не столь изощренным мыслителям, желающим анализировать высказанные в их сочинениях положения о действительной истории или о действительной работе души (или ума). Это, как уже отмечалось ранее, также являлось характерной чертой восприятия в XIX веке философии Канта. Для многих читателей Фихте и Гегеля, возможно, в том числе для тех, кто знал об их сочинениях лишь понаслышке, эти философы установили формирующую роль исконных или определяющих принципов духовной (или ментальной) активности в построении знания, нравственных качеств индивида и культурной жизни в целом. Абстрактные или логические принципы активности были поняты как конкретные действующие силы в определенных жизнях и культурах. Под пером Маркса это превратилось в развернутую материалистическую философию реального хода истории.
С помощью пары «действие сопротивление» Гегель, а за ним Маркс представили вид разума, который проявляет себя через «другого», а также процесс отчуждения разума от самого себя при сопротивлении этого «другого» попыткам раскрыть сущностную природу разума. Маркс придал данному положению эмпирическое, материальное и историческое содержание. Поэтому я предполагаю, что субъективное осознавание действия сопротивления в движении способствовало преобразованию логического рассуждения в видение универсальной истории. Чтобы найти подтверждение своему предположению, намечая переход к идеям Маркса и при этом не увязая в огромном количестве литературы и комментариев, я буду ссылаться на работу Бертеля Оллмана «Отчуждение».
Оллман противопоставлял дуалистическую философию с двумя противоположными началами (субъект объект, причина следствие, свободная воля детерминизм), философию, которую он считал доминирующей в естествознании, и монистическую философию, где эти противоположности понимаются как абстракции по отношению к реальной действительности. Отсюда следовало еще одно противопоставление того, что Оллман называл философией «внешних отношений», то есть анализа такого типа отношений, которые изучает естествознание, и философии «внутренних отношений», каковые понимаются как отношения частей к целому. Идеи Маркса Оллман относил к философии «внутренних отношений», и он нашел соответствующий прецедент в философских учениях Спинозы и Гёте. (Я обнаружил такой же прецедент для философий, трактующих активность.)
Непростой задачей для тех, кто рассматривал отношения как «внутренние», было объяснение и оценка развития индивидуального из общего, появление частностей, «фактов», явлений, существующих отдельно друг от друга. Маркс, как сказал бы человек, сочувствующий его взглядам, решил эту задачу путем исторического анализа частностей материального мира, экономической базы условий человеческой жизни. Это сформировало рациональную основу его политического влияния: он объяснил индивидуальный характер событий исторической наукой политэкономии, основанной на философии «внутренних отношений». Всякое человеческое отношение, писал Маркс, есть «определенное социальное отношение» внутри конкретного целого (цит. по: Ollman, 1976, p. 14). Вслед за Гегелем Маркс рассматривал такие «определенные» отношения, как активность, при которой происходит сознательное восприятие активности. «Животное непосредственно тождественно своей жизнедеятельности. Оно не отличает себя от своей жизнедеятельности. Оно есть эта жизнедеятельность. Человек же делает самое свою жизнедеятельность предметом своей воли и своего сознания» (Маркс, Энгельс, 1974, с. 93). Люди, как и животные, стремятся удовлетворить свои жизненные потребности, но, в отличие от животных, они осознают свое стремление и встречаемое сопротивление они чувствуют движение и препятствие этому движению. Превращение этого понимания или осознания в объективную науку дает возможность цивилизованному обществу, по мнению Маркса, дать толчок действию и вооружить общество, чтобы побороть сопротивление будь то технологии для преодоления сопротивления природы или политическое действие для преодоления сопротивления исторических ограничений человеческого потенциала. Таким образом, для марксистов действие сопротивление, преобразованное разумом в систематическое знание и разработанное в историческом материализме, является основной линией развития человеческой истории[98]. Ощущаемое движение-сопротивление имело место в таком способе рассуждений, при котором осознаваемое феноменалистически действие сопротивление, принимающее коллективную форму в политической борьбе, сопровождает «внутренние отношения» сил, формирующих мир.
Через общую концепцию «чувства движения» психофизиология чувственного органа, то есть мышечное чувство, стало близко политическим устремлениям людей. Можно будет многое сказать на эту тему, когда мы поймем, что произошло с чувством движения за последние десятилетия.
А. Шопенгауэр о воле
Существовало много различных теоретических и эстетических представлений внутренней активности, интуитивно воспринимаемой как самоорганизующееся усилие и движение, то есть фаустовское «Дело». В XIX веке самыми широко распространенными были, конечно, рассуждения о воле. В них сочетались в высшей степени абстрактные соображения об активности и в высшей степени конкретные соображения об обыденной жизни частного человека. Чтобы показать связь между чувством движения и понятием воли, остановимся в этом подразделе на том, как выделение понятия воли в философии Шопенгауэра влияло на будничный мир нравственных устремлений личности.
Рассуждения о «действии сопротивлении» заметно повлияли на оригинальную философию Артура Шопенгауэра. Он предложил альтернативу ответу, который был дан Канту философами-идеалистами, и в конце XIX века его философия оказала значительное воздействие на веру в подспудную тождественность сил, влекущих, пробуждающих или «подвигающих» человеческий дух и дающих энергию природе[99]. При анализе воли в своем труде «Мир как воля и представление» (1819; второе, расширенное издание 1844) Шопенгауэр не проводил четкой границы между философской онтологией и психологией. Он попытался рационально продемонстрировать, чем неизбежно являются факты бытия, и показать эмпирически, что эта форма бытия имеет известную нам природу, во всяком случае, если речь идет о человеческой деятельности. Описания характеристик фундаментальной движущей силы или воли встречаются повсеместно. В самом деле, Шопенгауэр спорил с Кантом и читал много исследований по психофизиологии. Он рассуждал о метафизике и писал о чувственном мире. Что касается последнего, то, как и те авторы, о которых я уже говорил, он описывал осязание, в которое включал телесное чувство, чувство мышечной силы, а также чувство прикосновения как самое надежное. Даже если зрение, писал он, более «благородное», осязание в наибольшей степени способно раскрыть истину, касающуюся реальности (Шопенгауэр, 1910, т. 2, с. 26). Подобно Фихте и Марксу, Шопенгауэр также хотел, чтобы его философия повлияла на активность людей, вдохновила их на действия. К сожалению, однако, Шопенгауэр вдохновлял людей на принятие вселенского пессимизма.
Шопенгауэр, размышляя в этом отношении сходным с идеалистами образом, намеревался преодолеть суровую кантовскую критику метафизики и прийти к анализу «реальности». И он достиг желаемого, о чем сам говорил с поразительной уверенностью, через понимание существования как действия и осознание того, что понятие каузального действия является необходимостью, априорной категорией познания. Эта категория, утверждал он (вспоминая слова Фауста о «Деле»), есть ключ к прозрению сути вещей. В основе знания лежит действие, которое Шопенгауэр отождествлял с каузальным процессом. Он просил своих читателей понять
«что, во-первых, объект и представление одно и то же; что, во-вторых, бытие наглядных предметов это именно их действие и именно в последнем заключается действительность вещи, а требование бытия объекта вне представления субъекта и бытия действительной вещи отдельно от ее действия вовсе не имеет смысла и является противоречием <> В этом смысле, значит, внешний мир в пространстве и времени, проявляющий себя как чистая причинность, совершенно реален» (Шопенгауэр, 1910, т. 1, с. 15).
Затем Шопенгауэр подкрепил свое утверждение об онтологической неразложимости каузальной силы рассуждением о двух источниках осознания движения чувственном восприятии и не воспринимаемой чувствами интуитивной воле. Эти два источника являются двумя видами зарождения восприятия движения, которое я рассматриваю: осознание действия «изнутри» и осознание сопротивления действию «снаружи». Понимание действия, по Шопенгауэру, происходит «как представление в воззрении рассудка, как объект среди объектов» и через интуицию «как то каждому непосредственно известное, что обозначается словом воля» (там же, с. 104).
Подтверждая примером центральную для нашего исследования тему, Шопенгауэр проводил аналогию между волей познающего субъекта и силами природы. И аналогия эта привела к утверждению их тождественности. Он выдвинул концепцию, согласно которой интуитивное познание воли раскрывает мир «как волю». В его рассуждениях категория воли, то есть категория, познаваемая непосредственно в результате «прямого знакомства» (если использовать современный термин) как умудренными философами, так и обычными людьми, включает в себя и силы природы:
Подтверждая примером центральную для нашего исследования тему, Шопенгауэр проводил аналогию между волей познающего субъекта и силами природы. И аналогия эта привела к утверждению их тождественности. Он выдвинул концепцию, согласно которой интуитивное познание воли раскрывает мир «как волю». В его рассуждениях категория воли, то есть категория, познаваемая непосредственно в результате «прямого знакомства» (если использовать современный термин) как умудренными философами, так и обычными людьми, включает в себя и силы природы: