Несколько прекрасных секунд он словно парил в воздухе, будто чёрная дыра размышляла, проглотить его или выплюнуть
А потом с грохотом рухнул на пол.
Лана очень услужливо надела ведёрко ему на голову.
Я голодная, сообщила она. Я хочу тост.
Харрисон стащил ведро с головы и поглядел сквозь открытое окно на чёрную дыру. На её поверхности застыла робоклешня, медленно пропадающая из вида. Это была По-Настоящему Опасная Ситуация. И что ему теперь делать? Он не мог просто оставить чёрную дыру парить возле дома.
Взгляд Харрисона остановился на Ланином скребке.
Это могло сработать. Можно подцепить верёвочку скребком!
Лана! Помоги! крикнул Харрисон, чувствуя, что вот-вот лишится не только робоклешни, но и себя самого.
Снова взгромоздившись на скамеечку, мальчик поднял скребок в окно, подвигал ручкой и стал смотреть, как скребок смыкается на верёвочке чёрной дыры.
Так осторожно, как только мог, Харрисон втянул чёрную дыру в открытое окно, следя, чтобы она не коснулась рамы. Потом он подтащил к себе головку скребка, перебирая руками, пока не смог крепко схватиться за верёвочку.
Харрисон издал огромный вздох облегчения.
Потом его желудок вновь рухнул куда-то вниз, когда мальчик осознал, что должен сделать. Пришло время рассказать родителям правду.
Глава десятая
Где-где Гектор Брум? переспросил папа Харрисона.
Вот тут, ответил Харрисон, указывая на чёрную дыру.
Гектор Брум в твоём шарике?
Это не шарик, сказал Харрисон, по ощущениям, в сотый раз. Это чёрная дыра.
Оказалось, что правду рассказывать довольно непросто, поскольку ни мама, ни папа как будто не понимали, что он пытается сказать.
Родители Харрисона переглянулись.
Харрисон, своим враньём ты нисколько не помогаешь найти Гектора, сказала мама.
Я не вру! воскликнул Харрисон, начиная чувствовать раздражение. Он там. Как и Блу. И все наши школьные учебники, немножко брокколи и слон Элмонд.
Кто такой слон Элмонд? с ужасно озадаченным видом спросил папа.
Ш-ш-ш, шикнула на него мама. Одна из мягких игрушек Харрисона.
А, ну да, сказал папа, будто и раньше это знал, хоть на самом деле и не знал.
Есть ли в твоей «чёрной дыре» ещё что-нибудь? уточнила мама.
Ну, дайте-ка подумать. Ветчина с прошлого ужина, мой вчерашний школьный обед, велосипедный гараж и бассейн-лягушатник.
Последовала продолжительная пауза, во время которой ничего особо не происходило. Мама несколько раз открыла и закрыла рот, но не произнесла ни слова. Потом папа улыбнулся. А потом начал хихикать.
Простите, сказал он, пытаясь сохранить серьёзное лицо. Мне на миг показалось, что ты сказал «велосипедный гараж и бассейн».
Я это и сказал, кивнул Харрисон.
Не глупи, со смешком сказала мама.
Я не глуплю! воскликнул Харрисон. Бросьте туда что-нибудь увидите сами!
Нельзя вот так просто владеть чёрной дырой, сказал папа.
Можно! закричал Харрисон. И я владею!
А теперь по правде начала его мама.
Ы-ы-ы-ыр-рг-гх-х-х-х-х! простонал Харрисон.
Ой-ой, сказал папа, пятясь. Код Красный.
А-А-А-А-А-АР-Р-Р-Р-Р-РГ-Г-Г-Г-Г-ГХ-Х-Х-Х-Х-Х! проревел Харрисон. Я ПРО СТО НЕНАВИЖУ, КОГДА ВЫ ТАК ГОВОРИТЕ!
Ой-ой, сказал папа, пятясь. Код Красный.
А-А-А-А-А-АР-Р-Р-Р-Р-РГ-Г-Г-Г-Г-ГХ-Х-Х-Х-Х-Х! проревел Харрисон. Я ПРО СТО НЕНАВИЖУ, КОГДА ВЫ ТАК ГОВОРИТЕ!
И, не успел он понять, что делает, Харрисон начал размахивать чёрной дырой вокруг себя, всё быстрее и быстрее.
Харрисон! Успокойся! крикнул папа.
И расскажи правду! добавила мама.
Ы-Ы-Ы-Ы-ЫР-Р-РГХ! взвыл Харрисон.
Харрисон всё крутился и крутился, так что в конце концов всё, что он мог видеть, это чёрная дыра, а весь остальной мир превратился в сплошное мельтешение позади неё.
ПОЧЕМУ МНЕ НИКТО НЕ ВЕРИТ??!! провизжал мальчик.
Но никто ему не ответил.
У Харрисона начала кружиться голова. Потом его затошнило. Потом он перестал кружиться.
Кухня, покачиваясь, вернулась в фокус. За кухонным столом сидела Лана, раскрашивая фиолетовым мелком хвост единорога.
На плите закипало яйцо для неё. А над головой Харрисона покачивалась чёрная дыра. Иными словами, всё было в точности как раньше.
Вот только
Родители пропали без следа.
Без единого.
Я есть хочу, сказала Лана, отрываясь от своего рисунка.
Однажды, когда Харрисон здорово распсиховался в универмаге, потому что ему сказали, что он не получит новую игрушку, его родители вместо того, чтобы отчитать его или попытаться успокоить, спрятались за вешалкой с пальто. «Может, они и сейчас прячутся», подумал Харрисон.
Но, поискав, он не обнаружил родителей ни в шкафах, ни под столом, нигде в кухне, где можно было бы спрятаться. В мозгу у мальчика поселилась Мучительная Мысль, и он изо всех сил постарался не обращать на неё внимания.
Где папочка? спросила Лана.
Нигде, сказал ей Харрисон. То есть где-то, но, наверное, не здесь.
Где мамочка?
Ага, ответил Харрисон. Это был так себе ответ, но голова шла кругом, и лучше он ничего не придумал. Могло ли быть так, что в приступе гнева он смёл родителей в чёрную дыру?
Яичко, яичко! закричала Лана.
Ладно, ответил Харрисон, и к нему пришла ещё одна Мучительная Мысль. Если их мама и папа угодили в чёрную дыру, означало ли это, что теперь он за всё отвечает?
Яичко, яичко! повторила Лана.
А волшебное слово? спросил Харрисон.
Яичко, яичко! завопила Лана в два раза громче.
Пожалуйста, поправил её Харрисон. И, произнеся это слово, он вдруг осознал, почему его родители вечно твердили это ему самому. В конце концов, не очень-то приятно, когда кто-то приказывает тебе и даже не пытается казаться вежливым.
Пожа-а-алуйста, сказала Лана таким тоном, каким обычно говорят: «Ой, да отстань от меня уже».
Харрисон решил, что единственным способом успокоить сестру, чтобы он смог придумать какой-нибудь план, будет накормить её. Но выяснилось, что кормить трёхлетку куда сложнее, чем кажется. Как только Харрисону удалось подать Лане яйцо, она захотела, чтобы он срезал с него верхушку. Как только он по дул на него, чтобы оно стало идеальной температуры, она потребовала посолить его. Как только он нашёл ей подушку, чтобы сестра сидела на той высоте, на какой ей хотелось, она потребовала стакан воды. К концу завтрака Харрисон совершенно вымотался.
Неужели родители проходили через такое ежедневно? Тогда неудивительно, что они вечно жаловались.
Внезапно Харрисон обнаружил, что жутко по ним скучает. Что он будет без них делать?
Если папы не будет, кто станет давать ему кусочек тоста с арахисовой пастой, если он проснётся посреди ночи, проголодавшись? А без мамы кто станет укладывать его спать и читать перед сном историю?
Он что теперь, больше никогда в жизни их не увидит?
Харрисон почувствовал, как горло сжимается, а глаза жжёт от слёз.
Не плачь, Харри, сказала Лана.
Он поспешно вытер слёзы, чтобы сестра не увидела, как он плачет. Если Лана узнает, что их маму с папой засосало в чёрную дыру, она ужасно расстроится.
Нет. Он должен вернуть родителей. Во что бы то ни стало.
Глава одиннадцатая
Именно поэтому полчаса спустя Харрисон толкал Ланину игрушечную скорую с сидящей за рулём Ланой и привязанной к крыше чёрной дырой по гравийной дорожке к дому бабушки Шелли.
Не знаю, пробовали ли вы когда-нибудь толкать игрушечную скорую по гравийной дорожке, но если пробовали, то знаете, насколько это шумно. В случае Харрисона это оказалось настолько шумно, что он совершенно не услышал странный звук, раздающийся из дома, пока не очутился прямо перед дверью.
Он открыл почтовый ящик и заглянул внутрь.
Внутри звонили все часы: цифровые часы, заводные часы, часы с маятником, прикроватные часы, дорожные часы, часы с кукушкой, будильники, напольные часы и палубные часы все надрывались, чтобы их было слышно. Шум стоял оглушительный. А в противоположном конце коридора стояла бабушка Шелли, медленно раскачиваясь из стороны в сторону и что-то бормоча себе под нос.
Здравствуйте! окликнул Харрисон.
Здравствуйте! отозвалась Лана.
Я с бабушкой Шелли говорю, объяснил ей Харрисон.
Я голодная, сообщила Лана. Я хочу печеньку.
Харрисон просунул правую руку в почтовый ящик и помахал.
Бабушка Шелли, это я, Харрисон! крикнул он. Без толку. Часы звонили так громко, что пожилой леди было ни за что его не услышать.
Харрисон почувствовал, как что-то щекочет его локоть. Оказалось, это какая-то верёвочка, один конец которой был прикреплён к той стороне двери, а второй свисал просто так. Харрисон потянул и вытащил верёвочку наружу вместе с привязанным ключом от двери!
На мгновение Харрисон замешкался. Ему не хотелось перепугать бабушку Шелли, вломившись к ней в дом. Потом он вспомнил, что если не вернуть родителей из чёрной дыры, они с Ланой могут их больше никогда не увидеть, и решил, что рискнуть стоит. Так что он отвязал чёрную дыру от крыши скорой вставил ключ в замочную скважину. Ключ идеально подошёл, и в следующий миг Харрисон с Ланой уже стояли в коридоре.
Ему не нужно было беспокоиться о том, что бабушка Шелли испугается. Она так глубоко погрузилась в мысли, что сделала вид, будто двое вломившихся к ней домой без приглашения маленьких детей были самым обыденным в мире явлением. Харрисону пришлось встать прямо у неё на дороге, размахивая обеими руками, прежде чем она вообще поняла, что у неё гости.
Мне надо найти Шелли! громко сказал мальчик, стараясь перекричать звон часов.
Что? переспросила бабушка Шелли, прикладывая ладонь к уху. Я тебя не слышу.
Я сказал начал Харрисон, а потом замолчал. Будильник рядом с ним, старомодные прикроватные часы с двумя звонками, внезапно перестали трезвонить. Потом механическая кукушка в часах над его головой закрыла клюв, умолкла и спряталась обратно за закрывшиеся дверцы. Потом, парами и тройками, десятками и дюжинами все остальные часы тоже замолчали, пока единственным звуком не осталось пиканье цифровых часов бабушки Шелли.
Некоторое время все стояли и смотрели на эти часы, пока Харрисон не шагнул вперёд и не отключил их.
Благодарю, сказала бабушка Шелли. Никогда не умела обращаться с этой штукой.
Мне нужно найти Шелли! ещё раз громко воскликнул Харрисон, но бабушка Шелли приложила палец к губам, веля мальчику вести себя тихо.
Это исключено, сказала она.
Хочу печеньку, заявила Лана. Розовую вафельку.
Имеешь ли ты хоть какое-то представление, спросила бабушка Шелли, качая головой, что здесь происходит?