Вот только попробуй опять удрать от меня к своим сраным духам под таким ерундовым предлогом, сердито говорит ему город. Я тогда сам всем назло помру.
Вот только попробуй! эхом откликается Стефан. Я тебя воскрешу, и даже не знаю, что потом сделаю. Своими руками по камешку разберу!
А было бы здорово, не говорит, а только думает город. Своими руками по камешку! Ни на что больше не отвлекаясь! Это же очень долго. Наверное, целая тысяча лет.
Не уверен, что за тысячу лет управлюсь, смеётся Стефан. Говорят, что ломать не строить, но ломать тоже тяжёлый физический труд. А я ленивый. В своё время в шаманы только поэтому и пошёл. Сообразил, что трудиться тогда не придётся. Поди колдуна заставь!
Серьёзно? Только поэтому?! совершенно по-человечески удивляется город. Ты мне не говорил.
Ну, ещё потому, что призвание было, признаётся Стефан. Но родись я богачом, которому можно целыми днями бездельничать, на призвание, чего доброго, вполне мог бы забить. Потому что лентяем был феерическим. Даже колдовать поначалу не очень-то рвался, пока во вкус не вошёл. Короче, очень удачно всё для меня сложилось, заключает он. И после короткой паузы добавляет: Ты, пожалуйста, не серчай, что я пропал так надолго, да ещё и в трудные времена. Меня же, понимаешь, во времени заперли. С моей точки зрения, прошло всего полчаса.
Да знаю я, знаю, думает город. Но всё равно сержусь. Потому что ты великий шаман. Захотел бы, вышел бы раньше. Ты же круче всех в мире и можешь всё!
Ну видишь, оказалось, не особо великий, разводит руками Стефан. Такой, серединка на половинку. А что при этом круче всех в мире, так это не столько моя заслуга, сколько всего мира беда.
На рассвете, то есть, в начале восьмого утра, Стефан, проведший остаток ночи, хаотически скитаясь в обнимку с бесконечно счастливым, но всё ещё недовольным его поведением городом по запертым барам и окрестным холмам, наконец набирает номер Кары и считает гудки, загадав нечет и волнуясь, как игрок в казино. Спустя девятнадцать гудков, Кара наконец берёт трубку и орёт: «Это ты!!!» а Стефан на полном серьёзе поздравляет себя с победой. Как будто самой сложной его задачей было угадать про гудки, а всё остальное как-то само уладится; на самом деле, эта логика Стефану и правда близка.
Это я, соглашается он. Пьяный, как школьник после выпускного. И вдобавок бездомный. Главный городской бомж!
Что?!
Что слышала. Дома у меня больше нет, повторяет Стефан. Город считает, я настолько волшебный, что должен теперь, как сраная фея поселиться в холме. А я не настолько! Я в меру. Особенно вот прямо сейчас. Короче, дорогая, мне бы воды напиться, а то такой голодный, что переночевать негде. Выручай!
Приходи давай, говорит ему Кара. Чем скорее, тем лучше. Получается, моя квартира знала, что делает, когда в прошлом году отрастила себе лишнюю комнату, а в ней уродский диван.
Что, правда уродский? восхищается Стефан. В жизни на уродских диванах не спал!
Нашёл кого слушать. На самом деле, совершенно обычный диван, как в IKEA. Просто я сноб. И буржуйка. И вконец зажралась.
Войдя в дом, Стефан решительно направляется в кухню, открывает холодильник и страдальческим голосом тянет:
Приходи давай, говорит ему Кара. Чем скорее, тем лучше. Получается, моя квартира знала, что делает, когда в прошлом году отрастила себе лишнюю комнату, а в ней уродский диван.
Что, правда уродский? восхищается Стефан. В жизни на уродских диванах не спал!
Нашёл кого слушать. На самом деле, совершенно обычный диван, как в IKEA. Просто я сноб. И буржуйка. И вконец зажралась.
Войдя в дом, Стефан решительно направляется в кухню, открывает холодильник и страдальческим голосом тянет:
Ну де-е-е-евочка! Ну, твою мать! Ты что, на диете?
Да, примерно с полуночи, кивает Кара. Или когда там у нас закончилось совещание. Сожрали всё подчистую, а ночью теперь даже большая Максима не работает. И доставки из ресторанов нет. Но с утра она снова есть! И я уже заказала пиццу. То есть, четыре. Знаю же, с кем связалась. Потерпи буквально минуту, сейчас привезут.
У Кары тренькает телефон, она торжествующе взмахивает рукой, убегает в коридор и возвращается с четырьмя коробками.
Ну всё! говорит Стефан, вскрывая верхнюю, Я твой должник навеки. Жизнь ты мне только что спасла.
Первую пиццу он съедает молниеносно. В цирке показывать можно, потрясённо думает Кара. Рррраз, и нет!
Ко второй пицце Стефан приступает с такой же необузданной страстью, но постепенно замедляется. И даже что-то пытается говорить.
Да ешь ты спокойно, улыбается Кара. Нет таких дел, которые нельзя на десять минут отложить.
Урры! возражает Стефан. И показывает три пальца. Типа не на десять, всего на три.
Покончив со второй пиццей, он спрашивает:
Где твой уродский диван? Мне очень надо. Лёжа буду вещать.
Упав на диван с таким сладким стоном, что завидно делается, Стефан говорит:
Так и знал, что ты круче всех в мире и всё идеально разрулишь. Какое же счастье, что я всегда прав! Наш этаж на Альгирдо схлопнулся, и ты забрала всех сюда? А бабло на зарплаты вытрясла из Ханны-Лоры? Или ограбила банк?
Не хотелось бы разбивать тебе сердце, но банк я пока не грабила. Да и Ханну-Лору не особо трясла. Просто написала, как положено, заявление, вернее, продиктовала секретарю. Вот и вся тряска. Ты вообще не волнуйся насчёт работы. Нормально мы без тебя справлялись. Поспишь, расскажу подробности, но в целом, со скидкой на обстоятельства, всё у нас хорошо.
Честно? ухмыляется Стефан. Вообще ни хрена не волнуюсь! Мне просто не до того. Значит, слушай меня внимательно. Надо всех наших срочно в отпуск отправить. До а вот даже пока не знаю. Позже пойму. И пусть отдыхают на Этой Стороне. У нас вообще остались такие, кто там может растаять?
Да вроде бы, нет, пожимает плечами Кара. Всех новичков сама водила на выходные, нормально всё. Я насчёт Ари больше всего опасалась, всё-таки он придуманный, вдруг прямо сразу исчезнет? А оказалось, наоборот. Он у нас буквально с первой минуты освоился, как рыба в воде. Вроде даже перестал тосковать о своём придуманном доме и, только не падай, наконец закрутил роман. Эдо Ланг говорит, что материя, из которой он состоит, не точно такая, как наша, но очень похожа, как два разных сорта вина, из чего вытекает, что мы сами те ещё наваждения; дальше я слушать не стала, чтобы раньше времени не свихнуться. Вот выйду на пенсию, и тогда Погоди, а чего так резко всех в отпуск? Потому что ты сытый и добрый? Или другие резоны есть?
Да я не то чтобы добрый, зевает Стефан. Просто правила игры изменились. Причём сразу все. Надо сперва разобраться, как теперь тут чего работает, и чем нам следует заниматься. А пока я разбираюсь, пусть ребята гуляют и веселятся там, где никакие перемены их не достанут и не дадут по башке.
Даже так? хмурится Кара.
Может быть. Я просто не знаю, отвечает Стефан и закрывает глаза. Прости, дорогая. Мне правда срочно надо поспать. А ты отправляй всех в отпуск на Эту Сторону, прямо сейчас. Но сама обязательно возвращайся, ты мне тут позарез нужна. Только попроси Ханну-Лору, чтобы помогла ребятам устроиться. Может, пара служебных квартир найдётся?..
Не беспокойся, улыбается Кара. Это вообще не проблема. Спи, я вернусь ближе к вечеру. Но чур чтобы всё рассказал!
Стефан просыпается от ощущения, что на него кто-то смотрит. Ну, то есть, в первый миг показалось, что «кто-то», а потом стало ясно, кто. Стефан открывает глаза, глядит на гостя и думает: спасибо, боже, хоть что-то у нас по-настоящему хорошо.
Стефан просыпается от ощущения, что на него кто-то смотрит. Ну, то есть, в первый миг показалось, что «кто-то», а потом стало ясно, кто. Стефан открывает глаза, глядит на гостя и думает: спасибо, боже, хоть что-то у нас по-настоящему хорошо.
Наконец говорит:
Смотреть на тебя одно удовольствие. Правильно сделал, что последнее имя сжёг.
Это не я, а Нёхиси. Прикинь, сделал мне вот такой подарок. Получается, напоследок? Он что, ушёл от нас навсегда?
Не совсем. Вернее, совсем не. Случилась техническая накладка. Нормально всё будет. Погоди, сейчас объясню.
Стефан встаёт с дивана, потому что сна, конечно, уже ни в одном глазу. Подходит к окну, открывает его, высовывается по пояс и говорит:
Вот он я, никуда не делся. Давай мне квартиру ищи.
Так в холме же, добродушно огрызается город. Тебе там самое место! Могу подарить лопату, чтобы норы сподручнее было рыть.
Я ленивый, напоминает Стефан. И вообще сибарит.
Город в ответ смеётся не всем собой, чтобы всё вокруг содрогнулось, а деликатно, голосами троих прохожих, один из которых сейчас пересекает площадь Йоно Жемайчё, а двое других идут по Тоторю. Все трое независимо друг от друга ржут без всякой причины, как последние дураки.
Такой счастливый чувак, улыбается безымянный. Я уже забыл, что он так умеет. Хотя мы тут вовсю развлекались, не давали ему заскучать.
Да уж, могу представить.
При всём уважении, совершенно не факт. Посмотришь потом, чего мы наворотили; может даже устроишь скандал. Было бы здорово, я по твоим проклятиям и угрозам страшно соскучился. Но важно сейчас не это. А то что городу без тебя даже очень интересная жизнь с такими прекрасными нами, хоть убей, не мила.
Да, флегматично кивает Стефан. И это, с одной стороны, хреново, потому что делает его уязвимым. А с другой, иначе и не бывает. Всякий живой уязвим. Мне вон тоже жизнь много без кого не мила, так что ж теперь, удавиться? Или ради полной неуязвимости никого не любить?
Так зачем выбирать? Это не альтернатива, а просто пошаговый метод. Хочешь всех разлюбить, сперва удавись. Могу спорить, других способов для нас с тобой уже нет.
Да фигу тебе, а не способ, ухмыляется Стефан. Смерть любви не помеха. Хрен ты кого-то разлюбишь, хоть сто раз удавись.
Ясно. Значит помирать вообще никакого смысла. Ты меня окончательно убедил.
Вот хорошо бы, без особой надежды думает Стефан. А вслух говорит:
Ты кофе давай вари. Если Кара рассердится, что ты на её кухне хозяйничаешь, вали на меня.
Она бы не рассердилась. Я в последнее время здесь часто хозяйничаю. Гуманитарная помощь подшефным, чтобы веселей заседалось: кофе, глинтвейн и грог. Но Кары сейчас дома нет. И вообще никого. Необъятный простор и ничего священного, кроме, разве что, нас с тобой. Как думаешь, мы священные, или ещё не очень?.. Эй, ты зачем запустил в меня тапком? Типа ускорить процесс?