Данные различия в строении мышц являются основной причиной, почему птицы оказались более аэродинамически эффективными. Именно поэтому птицы летают (а в случае колибри парят и питаются нектаром) гораздо дольше, чем их коллеги-млекопитающие.
В Уоллерфилде Фарук кивком указал на мою крошечную добычу.
Следует выпустить её, пока мы не вышли из помещения, сказал он, если хочешь, чтобы она выжила.
Почему? удивилась Джанет. В течение нескольких недель мы собирали летучих мышей в Тринидаде, а затем привозили их в гостевой дом PAX в Танапуне, где мы остановились[8].
У длинноязыких листоносов (лат. Glossophaga) очень высокая скорость обмена веществ, ответил Фарук. Если он сегодня ночью не полакомится нектаром, то просто умрет от голода.
Ой, пролепетал я, рассматривая мышь с новым интересом.
Джанет сжала мою руку.
Описание похоже на тех землероек, которых мы поймали вместе с Дедрой и Дарином в прошлом году.
Джанет попала в самую точку. Землеройки это крошечные насекомоядные, полные энергии. Внешне они напоминают грызунов (ещё один пример конвергентной эволюции), однако так же, как у длинноязыких листоносов, у них очень высокая скорость обмена веществ, что требует постоянного и относительно большого потребления энергии. У землеройки, которую мы нашли во время своих исследований млекопитающих, частота сердечных сокращений в спокойном состоянии составляла приблизительно 800 ударов в минуту, а в состоянии стресса достигала 1 500 ударов в минуту самый высокий показатель за всю историю наблюдений за млекопитающими. Поэтому землеройки должны есть практически постоянно в основном их рацион составляют черви и насекомые, но иногда они могут есть и себе подобных. Землеройки способны вести себя достаточно агрессивно и благодаря яду нападать на особей более крупных, чем они сами.
Во время одной из наших долгих ночей в поле я поднял тему об одном существе, которое, как я помню, видел в детстве. Это был довольно смешной фильм ужасов 1959 года «Землеройки-убийцы» (англ. The Killer Shrews), в котором собаки, одетые в бестолковые парики землероек, терроризировали группу вечно пьющих учёных, одарённую молодую женщину и героя, фонтанирующего тестостероном. Помимо последней строчки, которая не уступала речи Кларка Гейбла в фильме «Унесённые ветром», больше всего мне запомнился в этой «классике» кинематографа тот факт, что создатели фильма отобразили одну истину (на самом деле две, учитывая злоупотребление учёными алкоголем): если бы землеройки действительно эволюционировали или, как в этом случае, мутировали до размеров собак (даже маленьких), у людей появился бы серьёзный и невероятно злобный хищник, с которым пришлось бы бороться. К счастью для тех из нас, кто собирал настоящих землероек, опасности они не представляли, дискомфортно было лишь работать ночами и каждые два часа проверять «живые ловушки», чтобы наши гиперактивные пленники не умерли от голода.
В ледохранилище в Уоллерфилде Джанет и я ещё раз взглянули на нашего потрясающего крошечного опылителя.
В ледохранилище в Уоллерфилде Джанет и я ещё раз взглянули на нашего потрясающего крошечного опылителя.
Увидимся, сказал я, аккуратно выпуская его на волю.
Крошечное создание исчезло под шуршание пергаментных крыльев.
Я посмотрел на Фарука, который кивнул в сторону выхода.
Нам лучше двигаться, Билл. Мы же не хотим оставаться тут, когда наступит ночь.
Дважды можешь не повторять, произнесла Джанет.
Я обернулся что-то сказать жене, но она уже устремилась к спасительному свету, распространявшемуся от выхода.
Как и у нектароядных, кормление кровью у летучих мышей также определяет очень специфичный образ жизни, хотя конвергенции между птицами и летучими мышами в данном случае практически не существует, поскольку эти две группы не конкурируют. Несмотря на тот факт, что есть птицы, которые регулярно питаются кровью (например, зяблики-вампиры и косвенно те, которые собирают эктопаразитов, таких как клещи у крупных млекопитающих), ни для одной из этих птиц кровь не является единственным источником пищи, в отличие от летучих мышей вампиров. Другими словами, ни один из видов птиц не умрёт от голода через два или три дня, если он не обеспечит себе доступ к крови. Это означает, что летучие мыши единственные позвоночные, которые зависят от данного ресурса[9].
Так что же могут рассказать натуралисты о летучих мышах вампирах и как эти существа стали прообразами страшилок о кровопийцах, которые были так популярны в Европе? Как развивалась потребность в крови у летучих мышей и почему она не встречается среди птиц? О, и наконец, почему то, что люди думают и знают о летучих мышах вампирах, совершенно неверно? Думаю, лучше всего начать с последнего вопроса.
Можете ли вы мне сказать, почему в пампасах, да и в других местах, существуют летучие мыши, которые ночью высасывают кровь крупного рогатого скота и лошадей; а на островах западных морей обитают летучие мыши, которые целый день висят на деревьях, как гигантские орехи, а ночью, когда моряки спят на палубе из-за жары, нападают на них, и утром люди находят мертвецов таких же белых, как мисс Люси?
2
Дети ночи
Когда в XVXVI веках исследователи Нового Света возвращались домой в Европу, их больше волновало золото, Бог и география, нежели заметки зоологов. Среди причудливых историй про морских драконов, гигантов и русалок были и рассказы про летучих мышей, которые охотятся по ночам и питаются кровью несчастных людей и их скота. Чаще всего такие описания были смехотворны и далеки от реальности, более того, мало кто находил время, чтобы разобраться, какие виды действительно питаются кровью, а какие нет. Все наивно полагали, что самые крупные и уродливые являются вампирами, что было в корне неверно.
Первые биологи-систематики пролили свет на данное заблуждение. Карл Линней (который на самом деле латинизировал своё имя) и морфолог Этьен Жоффруа Сент-Илер стояли у истоков неразберихи в отношении летучих мышей и кровососущих в целом. Не обладая познаниями в биологии рукокрылых и не обращая внимания на их фактическое питание, они придумывали научные имена, такие как «большой вампир» (лат. Vampyrum spectrum), «двухцветный кожан» (лат. Vespertilio vampyrus), «желтоухий широконос» (лат. Vampyressa), летучим мышам, которые никогда не пробовали и глотка крови[10].
Ошибались и настоящие зоологи, изучающие тропики. Так, например, Иоганн Баптист фон Спикс, куратор отдела зоологии в Баварской академии наук, уехал в 1817 году в Бразилию собирать представителей обитавших там животных. Из своего путешествия он привез сотни новых видов, которых ранее не видели в Европе. Одним из них был длинноязыкий листонос (лат. Glossophaga soricina), летучая мышь опылитель, которую мы поймали и выпустили в ледохранилище в Уоллерфилде. Спикс описывал её как «очень жестокого кровопийцу» (лат. Sanguisuga crudelissima), предполагая, что это крошечное создание, которое, как мы знаем, на самом деле выступает коллегой колибри, использует свой щёткообразный язычок, чтобы вновь открывать раны, каким-то образом нанесённые такими крошечными зубками.
Неверная информация о рукокрылых продолжала появляться вплоть до XIX века. Люди сотнями вывозили летучих мышей, снабжая музеи и частных коллекционеров Европы. Несмотря на то что натуралисты, такие как Шарль Мари де ла Кондамин и Алфред Р. Уоллес, начали писать более или менее правдивые отчёты о нападениях летучих мышей-вампиров, большинство существ в европейском научном сообществе всё ещё считались мифическими. Проблема заключалась в том, что обнаружить последствия ночных пиршеств кровососущих было несложно, а вот определить, какой именно вид устроил беспорядки, было непросто. И как оказалось, даже когда виновник был вычислен правильно, возникали различные предубеждения.
Неверная информация о рукокрылых продолжала появляться вплоть до XIX века. Люди сотнями вывозили летучих мышей, снабжая музеи и частных коллекционеров Европы. Несмотря на то что натуралисты, такие как Шарль Мари де ла Кондамин и Алфред Р. Уоллес, начали писать более или менее правдивые отчёты о нападениях летучих мышей-вампиров, большинство существ в европейском научном сообществе всё ещё считались мифическими. Проблема заключалась в том, что обнаружить последствия ночных пиршеств кровососущих было несложно, а вот определить, какой именно вид устроил беспорядки, было непросто. И как оказалось, даже когда виновник был вычислен правильно, возникали различные предубеждения.
В 1801 году в Парагвае испанский картограф и натуралист Феликс дАзара поймал существо, которое в конечном счёте станет известным как летучая мышь вампир обыкновенный. Но даже невзирая на уверенность дАзара в том, что именно эта летучая мышь несёт ответственность за нападения на людей и домашний скот, британские и французские таксономисты сомневались в его заявлении. В 1810 году эта же летучая мышь получила своё официальное название и была описана Жоффруа. Вампир обыкновенный (лат. Desmodus, дословно переводится как «сплавленные зубы») был назван в честь своих уникальных резцов: остроконечные верхние зубы и пара двудольных нижних. К сожалению, в описании вампира обыкновенного не было упоминаний о питании кровью. Точно так же в 1823 году в Бразилии Спикс поймает и составит характеристику рукокрылого, но лишь спустя годы мохноногий вампир (лат. Diphylla ecaudata) будет признан вторым видом летучих мышей вампиров[11].
Лишь в 1832 году, когда Чарлз Дарвин и его слуга стали свидетелями нападения Desmodus rotundus на лошадь, у англоговорящего населения мира появилось имя, ассоциирующееся с кровопролитным поступком.
Кусая лошадь в холку, летучая мышь вампир становится причиной значительных проблем. Сама по себе рана небольшая и не влечёт большой потери крови, проблему вызывает воспаление места укуса из-за седла. Данные обстоятельства ставились под сомнение, однако мне посчастливилось стать свидетелем такого деяния. Вместе со слугой мы были в Чили, в глухой деревушке около Кокимбо. В тот вечер мой спутник обратил внимание, что одна из лошадей чем-то обеспокоена; подойдя проверить, в чём дело, мы обнаружили летучую мышь вампира на загривке у животного[12].
Изначально три вида кровососущих мышей: вампир обыкновенный, мохноногий вампир и белокрылый вампир были объединены в отдельное семейство вампировых (лат. Desmodontidae) из-за схожего внешнего вида, поведения и мест обитания (некоторые области Мексики, наиболее теплые регионы Южной и Центральной Америки, острова Тринидад и Маргарита). Позднее исследователи перевели их в подсемейство в рамках крупного неотропического семейства листоносых летучих мышей (лат. Phyllostomidae). Это произошло потому, что они распространены в Северной и Южной Америке и у большинства из них вертикально выступающий нос в форме копья (листа).