Кроме того, замечает Н. Богоявленский, навещали его и другие лица, «занимавшие у султана более или менее высокое положение», что, по мнению русского ученого, свидетельствовало о желании султана оказанием внимания русскому путешественнику продемонстрировать дружеские чувства к России.
При прощальном моем визите к султану Маската, рассказывает Н. Богоявленский, «он, провожая меня, спустился со второго этажа, где находилась приемная, на первый; довел меня по коридору до того места, где сидит военная стража, охраняющая наружный вход, и там уже простился со мной окончательно».
Этим, говорит Н. Богоявленский, «и закончилось мое пребывание в Маскате, где я провел семь дней». Султан Файсал ибн Турки и его брат, добавляет он, оказались «страстными фотографами-любителями»[96].
В Персидском заливе, делится своими наблюдениями русский ученый, в то время доминировали три государства: Персия, Турция и Англия. «Последняя ничем не владея de jure,de facto взяла под свое покровительство ту часть береговой Аравии, которая считает себя независимой от Османской империи», включая Маскат. Многим местным правителям, арабским шейхам, «Англия платит субсидии, и с одним только условием не сообщаться с другими государствами Европы без ее ведома. Для большего престижа англичане имеют здесь несколько военных судов. Они постоянно стоят в Маскате, Бушире и Кувейте, и в случае надобности являются всюду, где нужно поддержать интересы британского правительства»[97].
В письме Императорского Общества любителей естествознания, антропологии и этнографии в Министерство иностранных дел Российской империи от 17.02.1903 г. содержалась просьба передать благодарность султану Маската Файсалу ибн Турки за гостеприимство и помощь, оказанные Н. В. Богоявленскому во время его командировки на «берега Персидского залива»[98].
Увлекательные и малоизвестные донесения и справочные материалы о Маскате российских дипломатов хранятся в Архиве внешней политики Российской империи. «Маскат, сообщал русский консул в Багдаде Петр Егоровия Панафидин (1848?) в отчете о посещении им Аравийского и Персидского побережий Персидского залива (от 20.05.1889), это столица Оманского султаната, владения которого занимают прибрежную полосу Аравийского полуострова от бухты Мирбат в Индийском океане до Катарской бухты».
Действуя жестко и целеустремленно, «англичане, мало-помалу, подчинили владения эти своему политическому влиянию; и в настоящее время султан Маската является покорным вассалом Англии. Подчинение это совершалось медленно, но последовательно, как и большинство мирных завоеваний англичан на Востоке».
Начиная с 50-х годов нынешнего столетия (XIX) английское правительство стало назначать в Маскат своего агента. Позиции их там кратно усилились после того, как они помогли восшествию на престол Омана сеййида Турки, «получившего воспитание в Индии. Султан этот скончался в мае минувшего года [речь идет о сеййиде Турки ибн Саиде , султане Маската и Омана в 18711888 гг.]»[99].
По порядку престолонаследия, информировал П. Панафидин, существовавшему тогда в Омане, «власть должна была перейти к брату покойного, Джамаль ад-Дину, человеку, как говорят, энергичному» и влиятельному среди арабов. Но это никак не устраивало британцев. И «под их давлением на престол возвели второго по старшинству сына сеййида Турки, сеййида Файзулу бен Турки, молодого человека, 21 года, не обученного даже грамоте [речь идет о сеййиде Файсале ибн Турки, который правил Маскатом и Оманом с 1888 по 1913 гг.]». Джамаль ад-Дин считал себя законным наследником, и потому «собрал арабов и поднял восстание».
Английским политическим агентом в Омане, в настоящее время, отмечал консул, «состоит полковник Эдвар Мокклер Он, собственно, и руководит султаном, направляя образ его действий согласно английским интересам»[100].
Порт Маскат, докладывал российский дипломат, «невелик, но удобен. Город построен у подножья скалы. Поскольку место то окружено скалами, то жара там невыносимая. На вершине скалы, что у порта, прекрасно сохранились укрепления, возведенные португальцами, с башнями и бойницами, из амбразур которых выглядывают жерла пушек того времени».
Высадившись на берег, извещал П. Панафидин, он «счел уместным» навестить английского агента. «За отсутствием полковника Мокклера делами миссии заведовал лейтенант Генерального штаба Строттон (Strotton)». Принял он русского дипломата любезно. «Изъявил готовность оказать содействие при осмотре города». Но от предложения лейтенанта, П. Панафидин, по его словам, отказался.
По словам Строттона, отмечал П. Панафидин, власть султана простиралась «только на побережье Омана». Внутри же страны она являлась чисто номинальной. И потому «удаляться дальше 30 миль от берега» анличане не решались[101].
Посетил П. Панафидин и американского консула Арчибальда МакКерди, прожившего в Маскате к тому времени уже 8 лет. Предшественник его, как следует из заметок русского дипломата, «покончил жизнь самоубийством уже после годичного жительства в Маскате». Странное, на первый взгляд, присутствие американца в этих землях, писал Петр Егорович Панафидин, объяснялось наличием между двумя странами торговых связей. Оман славился своим финиками и халвой; вывозили их и в Америку.
В течение минувшего года (1888), информировал П. Панафидин, «вывоз Омана достиг 204 097 английских фунтов, а ввоз 166 376 фунтов стерлингов». Доходы султана составили «30 000 фунтов стерлингов (вместе с субсидией, получаемой им от английского правительства)[102].
«Численность населения Омана, сообщал П. Панафидин, 1 500 000 человек». В Маскате проживало тогда около 35 000 жителей, а в порту Матрах, что в двух верстах от Маската 12 000 человек. Среди других портовых городов Омана особое место, как докладывал П. Панафидин, занимал Сухар.
С точки зрения удержания своего господства в зоне Персидского залива, резюмировал Петр Егорович Панафидин, подпадание Омана под британский протекторат было весьма выгодно для англичан. Протекторат этот, писал он, предоставил им возможность, «с одной стороны, иметь лучший порт в Аравийском море Маскат, а с другой обладать Шарджахом, лежащем в Персидском заливе [речь идет о нынешнем эмирате Шарджа, входящем в состав ОАЭ]»[103].
Интересные заметки о Маскате содержатся в «Отчете временно командированного в 1897 г. в порты Персидского залива титулярного советника А. Адамова» (31.10.1897).
В 1868 г., рассказывает Александр Алексеевич Адамов (1870?), между Англией и Францией было достигнуто соглашение насчет того, чтобы «уважать независимость не только владений занзибарского султана, но и области султана маскатского». Соглашение это стороны, подписавшие его, подтвердили еще раз в 1886 году. Однако в 1888 г. англичане, воспользовавшись смертью султана Маската и Омана сеййида Турки ибн Саида (правил 18711888), «при помощи интриг, подкупов и тому подобных средств» возвели на престол своего ставленника сеййида Файсала ибн Турки (правил 18881913).
Франция, тогдашний соперник Англии в зоне Персидского залива, ответила на действия англичан «открытием вице-консульства в Маскате [1893] и назначением на этот пост г-на Оттави». Во время служебной командировки А. Адамова в Персидский залив в Маскате, «кроме английского политического агента, капитана Берилла, и г-на Оттави», находился еще и исполнявший обязанности американского консула г-н МакКерди (Mackirdy)»[104].
Французы, со слов А. Адамова, вели себя деятельно и инициативно. В порту Сур «большая часть судовладельцев» состояла «под французским покровительством». Суда эти занимались перевозкой занзибарских невольников и контрабандой оружия[105].
Обширный информационно-справочный материал о Маскате подготовил генеральный консул Российской империи в Багдаде Алексей Федорович Круглов (18641948). Из него следует, что «повышенное внимание англо-индийских властей к Маскату» определялось долгосрочными интересами Британской империи в данном районе мира. Цель Англии состояла в том, как указывал А. Круглов, чтобы, «подчинив себе Маскат, использовать обширные владения правителя Омана на Аравийском побережье для установления полного контроля Британской империи над морскими коммуникациями на подступах к Персидскому заливу, а также для проникновения в земли Прибрежной Аравии, а оттуда в Центральную Аравию»[106].
До 18941895 гг., отмечал А. Круглов, англичане, реализуя свои цели и задачи «на оманском направлении», использовали, большей частью, политико-дипломатические методы и средства. Задабривая султана ценными подарками, выделяя ему денежные субсидии, вручая ордена и присваивая всевозможные титулы, планомерно «ограничивали власть султана как независимого правителя». Действуя осторожно и целеустремленно, превращали его в послушное орудие своей политики в Аравии. Этот период времени деятельности Британской империи в Омане А. Круглов именовал этапом «мирного наступления англичан на Маскат».
Кардинальные, по его мнению, изменения в деятельности Англии в Прибрежной Аравии произошли в 1895 году. Этап так называемого мирного наступления британцев на Прибрежную Аравию через Маскат закончился, и началась фаза ярко выраженной силовой политики, сориентированной на вытеснение с Аравийского полуострова Турции и подчинение Аравии британской короне, во что бы то ни стало и любыми средствами[107].
В поведении и поступках англичан, сообщал А. Круглов, стала проскальзывать «какая-то нервная поспешность», будто они опасались, «как какой-нибудь неожиданный враг не отнял бы у них добычу»[108].
Надо сказать, что для Российской империи такое развитие событий не явилось неожиданностью. Симптомы того, что Англия «может принять стойку кулачного бойца», российские дипломаты уловили еще в 1894 г., когда с назначением в Маскат французского консула «анличане будто бы сразу открыли глаза, и двинулись вперед, чтобы наверстать упущенное время». Пошли напролом, закусив, как говорится, удила, демонстрируя «озлобленную жестокость»[109].
Несколько страниц Оману посвятил в своем «Историко-политическом обзоре северо-восточного побережья Аравийского полуострова» посол Российской империи в Константинополе, действительный тайный советник Иван Алексеевич Зиновьев (18351917). В России об истории Древнего Маската было известно немного, писал он. Из сводов «аравийской старины» явствовало, что «арабское население этой области издревле пользовалось самостоятельностью и управлялось племенными старшинами».