Я тебя понял, сказал Фалькони. А теперь приказываю развернуть корабль.
Я тебя понял, сказал Фалькони. А теперь приказываю развернуть корабль.
Не могу, капитан.
То есть не хочешь.
Грегорович вновь испустил низкий и протяжный смех:
Неспособность с молоком ли впитана или внутри воспитана? По мне, что в лоб, что по лбу.
Фалькони обернулся к Нильсен, и Кира уловила тревогу на его лице.
Ты слышал, что сказала Кира. Если не предупредим Узел Умов, потеряем единственный шанс заключить мир с медузами, возможно, наш единственный шанс победить жутей. Ты этого добиваешься?
И снова этот длинный басовитый смех.
Когда непоколебимая сила хочет сдвинуть непреодолимый камень, вероятный исход вычислить невозможно. Всех ресурсов компьютера для этого не хватит. Статистические факторы умножаются бесконтрольно.
Ты хотел сказать непреодолимая сила хочет сдвинуть непоколебимый камень, поправила Нильсен.
Я всегда хочу сказать то, что хочу.
Но не получается?
Воробей издала странный звук.
Кажется, ты пытаешься высокопарно передать простую мысль: ты не знаешь, чем все кончится.
Ага! сказал Грегорович. В том и дело. Никто из нас этого не знает, и я спасаю вас от Неопределенности с большой буквы, воробушки мои. О да, я вас спасаю!
Ладно, с меня хватит этого нахальства, заявил Фалькони. Не хотелось мне это делать, но ты не оставил мне выбора. Код доступа четыре-шесть-шесть-девять-так-то-вот. Авторизация: Фалькони-альфа-браво-браво-виски-танго.
Простите, капитан, отозвался Грегорович, неужто вы в самом деле рассчитываете, что это сработает? Вы не можете насильно отделить меня от системы. «Рогатка» моя, в первую очередь моя, а потом уж ваша. Плоть от моей плоти и прочая чушь. Примите поражение достойно. Мы летим к альфе Центавра, а если и там настигнет угроза, найдем тихую гавань на краю обитаемого мира, куда не проникнут назойливые щупальца инопланетян. О да, мы летим туда.
Он еще разглагольствовал, когда Фалькони ткнул пальцем в Хва-Йунг и бесшумно щелкнул пальцами. Механик кивнула, отстегнула ремень и быстрым шагом направилась к двери.
Дверь захлопнулась перед ней и с громким щелчком заперлась.
Мисс Сонг, заворковал разум корабля, мисс Сонг, куда это вы? Знаю-знаю все ваши штучки и фокусы. Не пытайтесь меня обмануть: можете хоть тысячу лет тужиться, все равно меня не перехитрить. Мисс Сонг, мисс Сонг, ваша песенка спета. Оставьте свои бесчестные намерения нет никаких сюрпризов в ваших мотивах, совсем никаких.
Живо! приказал Фалькони. Панель управления. Может быть
Хва-Йунг развернулась и поспешила к одной из панелей доступа под пультами управления рядом с голографическим монитором.
А как насчет меня? вмешалась Кира. Она не знала, что собирается делать механик, но отвлечь Грегоровича казалось неплохой идеей. Меня ты тут не удержишь. Прекрати, или я разломаю контейнер, где хранится твой мозг, и повыдираю провода.
Стоило Хва-Йунг коснуться панели управления, как оттуда посыпались искры. Механик взвизгнула, отдернула руку и схватилась за запястье. Ей явно было больно.
Ублюдок! взвыла Воробей.
Только попробуй, прошептал разум корабля, и «Рогатка» завибрировала. Ты только попробуй. Да и никакой пользы от этого вам не будет. Я установил автопилот, и уж его-то вы никакими силами не отключите, даже если обесточите мейнфрейм и перенастроите его на
Лицо Хва-Йунг потемнело, сквозь стиснутые зубы вырвалось громкое шипение. Механик вытащила из привешенного к поясу мешочка тряпку, обернула руку поверх бинта, защищая пальцы. И снова потянулась к панели управления.
Дай я сказала было Кира, но механик уже открыла панель и ковырялась внутри.
Со-онг, заворковал Грегорович. Что это ты делаешь, прекрасная Сонг? Корни мои залегают глубоко. Ты не сможешь вырыть и вытащить меня ни тут, ни там, ни с помощью тысячи ботов с тысячью лазерами. На «Рогатке» я вездесущ и всеведущ. Аз, единый, есмь слово, воля и путь. Оставь свои бессмысленные, жалкие хлопоты и смирись
Хва-Йунг дернула за что-то под панелью, сигнальные лампочки замигали, из динамиков послышались электрические щелчки голос Грегоровича пропал и половина индикаторов на стене погасла.
Ты ошибся, сказала механик.
4
Миг все растерянно молчали.
Черт! Ты цела? опомнилась Воробей.
Я в порядке, буркнула Хва-Йунг.
Что ты сделала? требовательно спросил Фалькони, и в его голосе гнев на Грегоровича смешался с тревогой: не повредила ли механик разум корабля и сам корабль.
Отделила Грегоровича от компьютера, объявила Хва-Йунг, распрямляясь и потирая пострадавшую руку.
Как? настаивал Фалькони.
Кира тоже хотела бы это знать. Грегорович ведь сказал правду: корабельный разум настолько тесно переплетен со всеми структурами корабля, что отделить его не проще, чем извлечь живое, бьющееся сердце и при этом не убить пациента.
Хва-Йунг опустила руки.
Грегорович очень умен, но некоторые вещи в «Рогатке» непонятны даже ему. Он знает, как проходят провода, а я знаю, где трубы, в которые засунуты провода. Айш! Вот такая труба. Она покачала головой. На всех силовых линиях стоят механические прерыватели на случай высокого скачка напряжения. Такой переключатель можно активировать из рубки или из штормового убежища. Хва-Йунг пожала плечами. Все просто.
То есть он полностью отрезан от реальности? вмешалась Нильсен. Один в темноте?
Не совсем, сказала Хва-Йунг. У него в контейнер встроен свой компьютер. Все, что загружено в этот компьютер, доступно ему.
Слава богу! вздохнул Вишал.
Но связаться он ни с кем не может? продолжала Нильсен.
Хва-Йунг снова покачала головой:
Ни по радио, ни по переговорному устройству. И добавила: Мы сможем поговорить с ним, если захотим. Надо подключиться снаружи к его контейнеру, но очень осторожно: стоит ему получить доступ к системе, и он попытается снова перехватить контроль над «Рогаткой».
Да уж, ему несладко, посочувствовала Воробей.
Кира мысленно согласилась с ней. Грегорович будет в ярости. Вновь оказаться пленником в ванне с питательным раствором и без связи с внешним миром для него это худший кошмар наяву. Ей стало не по себе.
Какое мне дело, сладко ли ему? проворчал Фалькони и провел рукой по волосам. Сейчас главное убраться из Солнечной системы, пока нас не сбили. Сможешь задать новый курс?
Да, сэр.
Так вперед. Запрограммируй случайные прыжки. Трех будет достаточно.
Хва-Йунг вернулась в кресло и сосредоточилась на дополненной реальности. Минуту спустя прозвучал сигнал, предупреждающий о наступлении невесомости, и ощущение давящего веса исчезло термоядерный двигатель отключился.
Кроткий Клинок удерживал Киру в кресле, пока «Рогатка» разворачивалась. Конечно, чужь заботилась о ней. Она такая внимательная. Беспокоится о ее безопасности и благополучии. Лишь того, чего Кира больше всего хочет, от нее не добьешься. Прежняя ненависть к паразиту кипела в ней, душа сочилась ядом. Но какой прок в ненависти? Эта ненависть слаба, бессильна, Кира ничего не может сделать с чужью вообще ничего, как Грегорович не мог ничего сделать, чтобы освободиться из темницы своего разума.
Сколько осталось до прыжка в сверхсветовое? спросила Кира.
Тридцать минут, сказала Хва-Йунг. Улучшения, которые сделало Итари, еще работают. Мы выпрыгнем быстрее, чем если бы у нас их не было.
[[Итари: Идеалис?]]
Кира ввела медузу в курс последних событий, и болезненно-зеленый цвет ее щупалец сменился естественным для Итари здоровым оранжевым.
Прямо гирлянда какая-то, проворчала Воробей, указывая на Итари. Кто бы мог подумать, что они такие пестренькие.
Киру порадовало, что экипаж легко смирился с присутствием медузы. Она и сама привыкла к Итари.
«Рогатка» завершила поворот, Киру вдавило в палубу двигатели заработали, унося корабль к другой точке марковского предела.
5
За полчаса экипаж подготовил «Рогатку» к сверхсветовому перелету, а себя к очередному криосну. В идеале требовался больший перерыв, ведь каждый цикл криосна сказывался на физическом состоянии человека. Но не беда, годовой лимит они еще не исчерпали. В корпорации «Лапсанг» допускалось два месячных криосна в квартал, но Кира знала, что и в частных поездках, и в военных экспедициях эти ограничения часто нарушаются, хотя и не без последствия для здоровья.
Одно хорошее известие они успели получить до отбытия. Вишал ворвался в рубку с улыбкой до ушей и обратился ко всем сразу:
Послушайте! Я получил сообщение от дяди. Моя мама и сестры на Луне, слава Богу! и он перекрестился. Дядя обещал присмотреть за ними. У него на Луне убежище, очень глубокое. Они могут оставаться у него, сколько понадобится. Слава Богу!
Отличные новости, Вишал, откликнулся Фалькони, хлопая его по плечу. Рад за тебя.
И все поздравили врача.
Улучив момент, Кира ненадолго сбежала в свою каюту. Включила трансляцию с внешних камер и увеличила изображение маленькой голубой с прозеленью точки Земли.
Земля! Колыбель человечества. Планета, полная жизни, в том числе сложных, многоклеточных организмов, гораздо более развитых, чем почти все, что встречается в большинстве ксеносфер. Только Эйдолон приблизился к эволюционному уровню Земли, но и там не было существ, обладающих сознанием.
Кира изучала огромное разнообразие земного биома, как и все ксенобиологи. И надеялась однажды побывать там. Но добраться удалось лишь до станции «Орстед» и теперь не похоже, чтобы ей когда-нибудь удалось ступить на легендарную планету.
Земля казалась немного нереальной. Подумать только: еще три столетия назад все человечество и жило, и умирало на единственном комке глины. Столько людей заперты, неспособны отправиться к звездам, как отправилась Кира и многие, многие другие.
Даже слово «земля», которым называют поверхность любой планеты, происходит от этой голубой точки, на которую она смотрит. И имя для спутника луна от бледного шара, висящего поблизости (и планета, и спутник в ореоле орбитальных колец, ярких, как серебряная проволока).
Земля с большой буквы.
Луна с большой буквы.
Единственные в своем роде.
Кира прерывисто вздохнула, непривычные чувства нахлынули на нее.
Прощай, шепнула она, не зная толком, с кем или с чем прощается.
Выключила монитор и вернулась к экипажу. Скоро прозвучал сигнал, предупреждающий о прыжке, и «Рогатка» перешла в сверхсветовое пространство, оставив позади Солнце, Луну, Юпитер, Ганимед, нашествие жутей и подавляющее большинство многомиллиардного человечества.