И не отступил. Все время, что мы там стояли, ходил на долгую рыбалку. И больше не случилось ничего невероятного. А потом наша часть попала под массовую послевоенную демобилизацию. Чему я был только рад я не кадровый военный, на гражданке закончил два курса инженерно-строительного института, туда и хотел вернуться. И вернулся, закончил, до пенсии проработал по специальности. Есть кое-какие трудовые награды, в том числе знак за строительство железной дороги Абакан Тайшет там мы с вашим отцом и познакомились. Но это уже неинтересно, больше ни разу за всю мою гражданскую долгую жизнь не пришлось столкнуться ни с чем необычайным. О чем я ну нисколечко не сожалею
До того, как я рассказал эту историю вашему отцу, рассказывал ее только раз, на двадцатилетие Победы, когда встретился впервые после сорок пятого с Сёмой Лапшиным, что был у меня когда-то механиком-водителем. Посидели, выпили, потолковали о том, что в войну бывало, вот и пришлось к слову.
Сёма слушал очень внимательно. В отличие от меня, он, подобно вашему отцу, как раз верил во всевозможных леших, домовых, русалок и прочую нечистую силу. Это я городской, а он родился в маленькой деревне, в таежной глухомани, там и прожил до самого призыва. Этакий классический чалдон. Потом-то осел в Томске, там и пед закончил, всю жизнь учителем проработал, до директора школы дослужился, там и женился
Так вот, в деревне с ним самим что-то такое случалось, из разряда того самого, необыкновенного. Деталей он никогда не рассказывал, да мы и не настаивали. Только пару раз, когда заходил разговор о всяком необычном и о том, стоит ли в него верить, говорил, что лично он, безусловно, верит, ухмылялся этак загадочно и говорил одно: «Всякое бывало. Такое, что хочешь не хочешь, а поверишь» И никакой конкретики. Ну, мы не приставали: не хочет человек рассказывать, нечего клещами тянуть. Может быть, думал, что мы не поверим, вышучивать начнем и вы знаете, не без оснований боялся, тогда я бы взялся именно что вышучивать, до конца войны и моей рыбалки оставалось еще изрядно времени
Как я и думал, он выслушал очень внимательно, не задал ни одного вопроса, когда я закончил. Вмазали еще по стопарю, Сёма задумчиво выкурил «беломорину» и серьезно так сказал:
То-то ты пару дней ходил как в воду опущенный. А оно вот что оказалось Ишь ты, кремень, так ничего и не рассказал
Что думаешь? спросил я напрямик. Случалось с тобой что-нибудь похожее?
Такого, чтобы топоры плавали, не случалось, сказал он. А вот кое-что другое бывало. Почему я во все это и верю. И объяснение само собой подворачивается одно Это над тобой подшутил какой-нибудь местный леший. Места там такие, что запросто могли лешие водиться. Они это дело любят: ничего душевредного не сделают, а вот напугать могут затейливо, такая уж у них шкодливая натура. Ты там ничего такого не слышал? Я вот нет, так это ж ни о чем еще не говорит
Как я и думал, он выслушал очень внимательно, не задал ни одного вопроса, когда я закончил. Вмазали еще по стопарю, Сёма задумчиво выкурил «беломорину» и серьезно так сказал:
То-то ты пару дней ходил как в воду опущенный. А оно вот что оказалось Ишь ты, кремень, так ничего и не рассказал
Что думаешь? спросил я напрямик. Случалось с тобой что-нибудь похожее?
Такого, чтобы топоры плавали, не случалось, сказал он. А вот кое-что другое бывало. Почему я во все это и верю. И объяснение само собой подворачивается одно Это над тобой подшутил какой-нибудь местный леший. Места там такие, что запросто могли лешие водиться. Они это дело любят: ничего душевредного не сделают, а вот напугать могут затейливо, такая уж у них шкодливая натура. Ты там ничего такого не слышал? Я вот нет, так это ж ни о чем еще не говорит
Я старательно припомнил. А ведь слышал! Доводилось. Однажды знакомый по пивной чех рассказывал: старики верят, что в тех местах обитает какой-то проказливый горный дух. Особого вреда людям от него нет, но над одиноким человеком, если попадется вдалеке от жилья, подшутить может весьма даже затейливо. Так, что у человека потом долго поджилки трясутся, но вреда, как я говорил, никакого не бывает. Чех об этом рассказал мимолетно, вскользь, без особой связи с тогдашним нашим разговором, мы этим ничуть не заинтересовались и подробностей не стали доискиваться.
Услышав от меня про этого чеха, Сёма улыбнулся этак удовлетворенно и сказал:
Ну вот видишь, всё сходится
Больше мы об этом не говорили, откупорили вторую бутылочку и переключились на фронтовые воспоминания, благо вспомнить было что, и тяжелое, и хорошее, и даже смешное оно тоже на войне случается, хоть и очень редко
В нечистую силу я не верю по-прежнему. Но подумываешь иногда: а может, она все-таки есть? И надо мной затейливо подшутил какой-то чешский лесной черт?
Как ни крути, а другого мало-мальски убедительного объяснения попросту нет
Степной ужас
Было это в самом начале сентября сорок второго года, в степях примерно на полпути между Сталинградом и Астраханью. Можно показать приблизительно место на карте, но вряд ли в этом есть необходимость, согласны? Ну вот
Обстановка на нашем фронте сложилась тяжелейшая, немцы прорвались к Сталинграду, и там начались ожесточенные уличные бои. Тогда никто не знал, удастся ли немцам переправиться на другой берег Волги, не станут ли они развивать наступление дальше, к устью Волги и Астрахани. В июле как раз вышел знаменитый приказ Ставки номер двести двадцать семь: «Ни шагу назад!» Что бы там потом про него ни талдычили во времена хрущевской оттепели, не к ночи будь помянута, а он сыграл огромную роль в том, что наши перестали сплошь и рядом отступать без всякой необходимости. Так и в армии тогда же говорили без всякого принуждения со стороны «злобных особистов и комиссаров». Уж я-то знаю, я сам бывший особист, а потом и смершевец
Так вот, я тогда служил в особом отделе дивизии. Занимался в основном специфическими вещами. В тесном взаимодействии с войсками НКВД и их соответствующими органами занимались главным образом басмачеством. Ну да, басмачи сугубо в Средней Азии. Но очень уж удачное было словечко, мы его меж собой широко использовали. Неофициально, конечно. В документах использовали совсем другие термины: «вражеские пособники» и «бандформирования». А про сути это было самое натуральное басмачество. Абвер прямо-таки в массовом порядке сбрасывал на парашютах агентуру, и немцев, и ссучившихся местных, и они со всем усердием пытались организовать банды, как правило, конные другим в степях нечего и делать. Мало-мальски широкомасштабное движение им так и не удалось наладить, но там и сям банды все же появлялись. Мы делали все, что могли, но перехватить при приземлении всех абсолютно парашютистов и грузы с оружием, боеприпасами и взрывчаткой было бы нереально.
В тот раз мы втроем, все командиры (слово «офицер» тогда еще не было введено в употребление), поехали на «козлике», вездеходе «ГАЗ-67», километров за восемьдесят от областного центра. Нужно было во всех деталях обсудить с местными товарищами, как в ближайшее время встретить очередную группу парашютистов. В подробности я вдаваться не буду. Вряд ли они и посейчас секретные. Просто Стандартная история, не раз в романах писали и в кино показывали. Перевербованные немецкие агенты, радиоигра Ну, конечно, как всегда, до последнего момента было неизвестно, правду ли нам рассказали допрашиваемые о сигнальных кострах, времени и месте высадки, или не пронюхали ли немцы, что их агенты запоролись. Иногда самолеты не прилетали, а иногда на сигнальные костры вместо парашютистов или грузов и бомбы сыпались. По-всякому оборачивалось, хотя большей частью игра получалась в нашу пользу, но никогда нельзя было сказать заранее
Обговорили все вдумчиво и обстоятельно, выехали назад в расположение части, в тот областной центр. Где-то на середине пути с нами и случилась крупная неприятность
Из-под капота вдруг поползла струйка буроватого дыма. Мотор работал исправно, скорость была прежняя, но дым быстро густел, валил все гуще, так что машина очень быстро стала похожа на подбитый самолет. Прошла какая-то минута и стало ясно, что дальше так ехать никак нельзя. Витя Махов затормозил, выдернул ключ из зажигания а мотор по-прежнему молотит, дым гуще. Тут уж все стало ясно: я водил машину и автомобильные моторы знал неплохо. Так что крикнул:
Стартер замкнуло, точно!
Сам вижу сквозь зубы отозвался Витя, и мы кинулись поднимать капот.
И точно, стартер полыхал вовсю. Витя сорвал провода с аккумулятора, и мотор заглох. Я сшибал огонь куском брезента и довольно быстро с ним разделался. Коломийцу работы не нашлось, и он суетился возле нас, чтобы не стоять столбом, подавал какие-то советы, абсолютно бесполезные. Справились. Провода загореться не успели, пламя в движок не пошло, но все равно мы бесповоротно перешли в пехоту. И ржаветь тут машине до скончания века никто не будет ее отсюда вытаскивать, не бог весть какая ценность
Вот так и остались мы на своих двоих посреди необозримой степи. Вечерело. Тишина стояла такая, что аж в ушах звенело. Обсудили кратенько свое положение уж никак не безвыходное и отнюдь не трагическое. И даже не тяжелое. Собственно говоря, ничего страшного. От областного центра, куда мы возвращались, было всего-то километров сорок. Карта и компас у нас имелись, ориентироваться на местности умели. Не стоило тащиться по темени, заночуем здесь, а с рассветом тронемся. Должны добраться к своим еще до темноты. А если объявится какая банда У меня был только пистолет, а у Вити с Коломийцем еще и автоматы ППД, «дегтяревы», первый образец, поступивший на вооружение до того, как большой серией пошел ППШ. И по запасному диску. Ну и по гранате у каждого. Так что еще посмотрим, какой будет расклад
Даже ужин получился. Не особенно роскошный, у нас была банка тушенки, пачка галет и кусковой сахар в тряпочке, но все же заморили червячка. Жалко, не было чайника. Рядом были заросли прошлогоднего сухого кустарника, но огонь мы решили не разводить костер в степи видно далеко, могли пожаловать непрошеные гости
Стемнело. Как всегда бывает вдали от больших городов, небо было усыпано крупными звездами, полная луна стояла высоко, так что светло, хоть иголки собирай. Мы покурили и, почти не разговаривая, сидели в машине, добросовестно пытаясь дремать. Удобнее всех расположился Витя Махов ему досталось все заднее сиденье, так что он мог полулежать. Стояла тишина, только покрикивала вдалеке какая-то ночная птица, и не верилось даже, что где-то есть города, железные дороги и прочая цивилизация.