Уход армии Ширгира в тот момент, когда она уже почти одержала победу, был огромным разочарованием. Есть указания, что не только весть о смерти султана вызвала ее поспешный уход. Зловещая роль в этом приписывается некоему Кавам аль-Дин Насир ибн Али аль-Даргазини, который был визирем на службе у сельджуков и якобы тайным исмаилитом. Он имел огромное влияние на сына султана Мухаммеда Махмуда, который стал после его смерти султаном в Исфахане и играл важную роль при его дворе. Говорят, он обеспечил отход армии Ширгира от Аламута и тем самым спас исмаилитов и настроил нового султана против Ширгира настолько, что тот приказал бросить Ширгира в тюрьму и предать смерти. Позднее аль-Даргазини был обвинен в пособничестве нескольким другим убийствам.
Даже отбиваясь от нападения, ассасины не сидели сложа руки. В 11081109 годах они убили Убайдаллах аль-Хатиба кади Исфахана и ярого противника исмаилитов. Кади знал, какому риску он подвергается, поэтому носил кольчугу, имел телохранителя и принимал меры предосторожности, но все это не помогло. Во время пятничной молитвы в мечети города Хамадан ассасин оказался между ним и его телохранителем и заколол его. В том же году во время празднования конца Рамадана был убит кади Нишапура. В Багдаде убийца напал на Ахмада ибн Низам аль-Мулька, безусловно, чтобы наказать его за то, что тот возглавлял военный поход на Аламут. Визирь был ранен, но выжил. Были и другие жертвы суннитские богословы и законоведы и высокопоставленные сановники, такие как курдский эмир Ахмадил, молочный брат султана.
После смерти султана Мухаммеда в 1118 году последовал еще один период междоусобиц среди сельджуков, во время которого ассасины сумели оправиться от нанесенных им потерь и восстановить свое положение и в Кухистане, и на севере страны. Со временем Санджар, который контролировал восточные провинции, находившиеся под управлением его братьев Беркьярука и Мухаммеда Тапара, сумел добиться шаткого, но превосходства среди правителей сельджуков. В этот период характер отношений между государствами исмаилитов и суннитов начал меняться. Исмаилиты не отказались от своих целей, но война, которую они вели ради подрыва устоев и насаждения террора в центральных регионах, заглохла; вместо этого они сосредоточили свои силы на защите и объединении территорий под своим контролем и даже добились в какой-то степени политического признания. В то время, когда раздробление Среднего Востока, прерванное завоеваниями сельджуков, возобновилось, исмаилитские княжества и феодальные владения заняли свое место, став образцом независимого государства, и даже участвовали в местных союзах и конкурентной борьбе.
После смерти султана Мухаммеда в 1118 году последовал еще один период междоусобиц среди сельджуков, во время которого ассасины сумели оправиться от нанесенных им потерь и восстановить свое положение и в Кухистане, и на севере страны. Со временем Санджар, который контролировал восточные провинции, находившиеся под управлением его братьев Беркьярука и Мухаммеда Тапара, сумел добиться шаткого, но превосходства среди правителей сельджуков. В этот период характер отношений между государствами исмаилитов и суннитов начал меняться. Исмаилиты не отказались от своих целей, но война, которую они вели ради подрыва устоев и насаждения террора в центральных регионах, заглохла; вместо этого они сосредоточили свои силы на защите и объединении территорий под своим контролем и даже добились в какой-то степени политического признания. В то время, когда раздробление Среднего Востока, прерванное завоеваниями сельджуков, возобновилось, исмаилитские княжества и феодальные владения заняли свое место, став образцом независимого государства, и даже участвовали в местных союзах и конкурентной борьбе.
История, рассказанная Джувейни, объясняет терпимость Санджара к независимости исмаилитов: «Хасан-и Саббах отправлял послов с целью заключения мира, но его предложения не принимались. Тогда всяческими ухищрениями он подкупил придворных султана, чтобы те выступили в его защиту перед ним, дал одному из евнухов султана большую сумму денег и послал ему кинжал, который евнух ночью воткнул в пол рядом с кроватью султана, когда тот забылся алкогольным сном. Когда султан проснулся и увидел кинжал, то забил тревогу, но, не зная, кого подозревать, приказал хранить этот инцидент в секрете. Затем Хасан-и Саббах послал гонца с таким сообщением: Если бы я не желал султану добра, этот кинжал вонзился бы в его мягкую грудь, а не в твердый пол. Султан испугался и с той поры был склонен жить с исмаилитами в мире. Из-за этого обмана султан не нападал на них, и в годы его правления их дело процветало. Он выделил им субсидию в размере трех тысяч динаров из налогов на земли, принадлежавшие им в регионе Кумиш, и позволил им взимать небольшие сборы с путешественников, проезжавших мимо Гирдкуха. Я видел несколько фирманов Санджара, которые сохранились в библиотеке исмаилитов и в которых он успокаивал их и льстил им; прочитав фирманы, я понял, до какой степени султан потворствовал их действиям и стремился жить с ними в мире. Короче, в период его правления они жили легко и спокойно».
У низаритов в Аламуте был еще один враг, кроме халифов-Аббасидов и султанов-сельджуков. В Каире это был халиф-Фатимид, и между его сторонниками и низаритами в Персии была та особая, глубокая ненависть, которая существует между соперничающими ответвлениями одной и той же религии. В 1121 году в Каире был убит грозный аль-Афдал визирь и главнокомандующий армиями Египта. Слухи неизбежно обвинили в этом ассасинов, но современник этого события дамасский летописец называет это событие «пустым предлогом и безосновательной клеветой». Реальной причиной убийства, по его словам, была отчужденность между аль-Афдалом и халифом-Фатимидом аль-Амиром, который стал преемником аль-Мустали в 1101 году. Аль-Амира возмущала опека своего могущественного визиря, и он открыто обрадовался его смерти. Такое вполне могло быть, но слух на этот раз оказался правдой. В повествовании исмаилитов, которое цитируют Рашид ад-Дин и Кашани, это убийство приписывается «троим друзьям из Алеппо». Когда пришла весть о смерти Афдала, «наш Владыка приказал им праздновать это событие семь дней и ночей, и они веселились и чествовали этих друзей».
Гибель аль-Афдала, вызвавшая радость и в замке Аламут, и во дворце в Каире, казалась хорошим моментом для попытки установления дружеских отношений между двумя соперничающими ответвлениями. В 1122 году в Каире состоялось общественное собрание, где была изложена история Мустали и Низара в пользу первого. Приблизительно в это же время халиф написал пастырское послание, адресованное главным образом разделенным с ним братьям по вере, в котором защищал свои законные права, а новый визирь в Каире аль-Мамун дал указания секретарю канцелярии написать длинное письмо Хасан-и Саббаху, побуждая его вернуться к истине и отказаться от веры в имамат Низара. До сих пор аль-Мамун сам будучи двунадесятником, а не шиитом-исмаилитом подчинялся желаниям халифа и даи. Но визирь явно не имел намерения позволять таким отношениям с Хасан-и Саббахом заходить слишком далеко. За так называемым раскрытием заговора, срежиссированного и профинансированного из Аламута с целью убийства и аль-Амира, и аль-Мамуна, последовали самые тщательные меры предосторожности на границах и в Каире для предотвращения проникновения агентов ассасинов. «Когда аль-Мамун пришел к власти, ему доложили, что Ибн аль-Саббах [то есть Хасан-и Саббах] и батиниты радовались смерти аль-Афдала и выражали надежду, что будут убиты и аль-Амир, и сам аль-Мамун, так как они уже послали к своим соратникам в Египте гонцов с деньгами для них.
Аль-Мамун пришел к правителю Аскалана, освободил его от занимаемой должности и назначил другого человека на его место. Он приказал новому правителю провести инспекцию всех должностных лиц в Аскалане и снять с должностей всех, кроме тех, кто известен местному населению. Он дал ему указания провести тщательные допросы всех купцов и других лиц, приехавших в город, и не принимать на веру, что они сами ему скажут относительно своих имен, прозвищ и стран, из которых прибыли а нужно задавать им вопросы друг о друге и делать это с каждым в отдельности, относясь к этому делу с величайшим вниманием. Если приехал кто-то, кто обычно не приезжал, то такого следовало остановить на границе и провести расследование его материального положения и досмотреть товары, которые он везет. Аналогичным образом следовало поступать с погонщиками верблюдов и отказывать во въезде в страну всем, за исключением известных лиц, регулярно в нее приезжающих. Нельзя пропускать через границу ни один караван, не послав предварительно в диван донесение в письменной форме с указанием числа купцов, их имен, имен их слуг и погонщиков верблюдов и приложением перечня их товаров, который должен быть досмотрен в городе Бильбейс по их прибытии к воротам. При этом новый начальник должен был оказывать купцам почет и уважение и воздерживаться от причинения им беспокойства.
Затем от аль-Мамуна поступили распоряжения правителям старого и нового Каира записать имена всех проживающих там жителей улица за улицей и квартал за кварталом и не позволять никому переезжать из одного дома в другой без его на то особого разрешения.
И когда были составлены все списки с именами жителей старого и нового Каира с указанием их прозвищ, материального положения и источников средств к существованию, а также списки всех незнакомцев, приехавших к каждому жителю, тогда он послал женщин, чтобы они заходили в эти дома и расспрашивали о делах исмаилитов, чтобы ничего, касающееся дел любого жителя старого или нового Каира, не было от него скрыто Затем он отправил солдат, велел им рассеяться и арестовать тех, кого он укажет». Много таких лазутчиков было схвачено, включая учителя детей халифа. У некоторых из них были деньги, которые дал им Хасан-и Саббах для использования в Египте. Полицейские и шпионы визиря действовали настолько успешно, пишет египетский летописец, что с того самого момента, когда ассасин покидал Аламут, о его передвижениях становилось известно, и о них шли донесения. Письмо о помиловании, приглашавшее лидеров низаритов поименно вернуться к единоверцам, не страшась наказания, очевидно, так и не было отправлено, и отношения между Каиром и Аламутом стали быстро ухудшаться.