Вообще-то связи со строительством «объекта номер один» на Откосе людей в форме НКВД в Горьком ощутимо прибавилось, так что, вполне возможно, ведомственная гостиница и впрямь переполнена. Или этот энкавэдэшник предпочитает домашний уют?
Где же вы ходите, товарищ Васильева? пронзительно воскликнул участковый, взволнованно топтавшийся рядом с гостем. Мы вас ждем, ждем! Вот видите, товарищ капитан госбезопасности такой занятой, а вы
Здравствуйте, извините меня, спокойно сказала Ольга, вглядываясь в худое, темнобровое лицо капитана. Пойдемте, я покажу вам комнату. Вход в нее со двора. Вы к нам надолго?
Пока не знаю, ответил капитан удивительно приятным, глубоким голосом и слегка улыбнулся, отчего лицо его вдруг стало совсем другим добрым и располагающим, хотя взгляд серых глаз оставался озабоченным. От месяца до года. Не пугайтесь, тотчас добавил он, в основном буду мотаться по области, иногда уезжать надолго, иногда на день-два. С таким расписанием рискуешь в гостинице остаться без места, поэтому предпочитаю стоять на квартире. Да и вещи удобней будет оставлять.
«Прекрасно! подумала Ольга. Значит, пока он «стоит на нашей квартире», о новых командировочных можно не беспокоиться. Но откуда он взял такое старорежимное выражение, смешно!»
Ну так я пойду, товарищ капитан госбезопасности? спросил несколько успокоившийся участковый и глянул в боковое окошко: О, за вами уже машина пришла!
Да, спасибо, кивнул тот и снова улыбнулся Ольге: Вот видите, уже и машина Времени, как всегда, в обрез. Позвольте представиться. Меня зовут Дмитрий Александрович Егоров, а вас?
Ольга Даниловна Васильева, протянула она руку.
Тут послышался звук открываемой двери, и в комнату вбежала Женя, а за ней появились Саша с Тамарой.
А ты почему Лялю за ручку держишь? спросила Женя возмущенно.
Ольга со смехом выдернула руку:
Это наш новый жилец, мы знакомимся. Дмитрий Александрович, это моя дочь Женя, а это
Дмитрий Александрович Егоров, нараспев проговорила Женя, обернувшись к Саше, и тот повторил, как зачарованный:
Дмитрий Александрович Егоров!
«Что творится в головах у этих детей, хотела бы я знать?» подумала Ольга, несколько смущенная, и оглянулась на Егорова.
Однако тот вряд ли слышал, что говорили дети: стоял с ошеломленным выражением, уставившись на Тамару.
А она, разрумянившаяся наверное, бежала с детьми бегом, спеша к обеду, с блестящими черными глазами, полуоткрытыми яркими губами, была просто ослепительна!
«Еще один», сочувственно подумала Ольга, взглянув на гостя, и решилась, наконец, прервать слишком уж явное его оцепенение:
Это Тамара Константиновна Морозова, моя подруга. Она здесь живет со своим сыном Сашей. Так что мы будем все вместе довольно часто видеться. Кстати, Дмитрий Александрович, может быть, вы с нами успеете пообедать? Слышите, как восхитительно пахнет гороховым супом?
Я да, пробормотал Егоров нетвердо, словно внезапно разбуженный человек. Супом, да Но только у меня совсем нет времени. Я должен уезжать машина уже пришла. Я даже в свою комнату зайти не успеваю. Если не затруднит, поставьте там мой чемодан, а все вещи в дорогу у меня с собой. Только вот
Он вдруг припал на одно колено и принялся торопливо распутывать завязки вещмешка.
У меня тут всего слишком много
Егоров при этом то и дело взглядывал снизу вверх на Тамару, так что казалось, будто он преклонил колено перед ней, а не для того, чтобы удобней было возиться с мешком. Вообще-то, наверное, это соответствовало действительности
Наконец Егоров растянул горловину мешка и принялся выставлять прямо на пол банки и выкладывать свертки. Отдельно легли две пачки печенья.
Ой! радостно пискнула Женя, которая была ужасная сладкоежка, и даже в ладоши захлопала.
Спасибо вам большое, конечно, воскликнула наконец ошеломленная Ольга, но вы себе ничего не оставили!
Тамара молчала.
Да ну, ерунда, засмеялся Егоров, продолжая выкладывать продукты.
С улицы донесся новый нетерпеливый сигнал, и Егоров наконец-то поднялся, завязывая свой изрядно похудевший мешок:
Ну, мне пора. До свидания.
Он подал руку Ольге, потом, после секундной, но явственной заминки, решился протянуть ее Тамаре.
Правильно, теперь Тамаму за пальчики подержи, весело сказал Саша.
Егоров, внезапно вспыхнувший до ушей, вылетел вон.
Дети! с трудом сдерживая смех, воскликнула Ольга. Вы что себе позволяете?!
А что? удивилась Женя, садясь на корточки и восхищенно разглядывая пачки с печеньем «Авиатор».
Да то, что человек весь паек нам отдал! А вы ему даже спасибо не сказали.
Спасибо, пробормотала Женя, осторожно касаясь пальцем хорошенького красненького самолетика, нарисованного на обертке печенья.
Немножко поздно, по-моему, укоризненно качнула головой Ольга. А ведь он с голоду умрет в своей командировке от такой щедрости!
Не умрет, покачал головой Саша. Раненых в больницах ведь кормят, да? Тамама, а Арзамас большой город?
Ольга и Тамара замерли, недоумевающе, почти испуганно уставившись друг на друга, потом вдруг разом провели перед глазами ладонями, словно смахивая паутину, приставшую к лицам.
По-моему, пора обедать, растерянно сказала Тамара.
Симочка, крикнула Ольга, у нас там суп не остыл?
С лестницы поспешно спустилась, почти скатилась Симочка и опрометью понеслась в кухню, всплескивая руками и причитая:
Ой, а я там что-то задумалась, даже забыла про обед!
Ляля, а зачем ты тепленький жилетик нашего Вася отдала Симочке? вдруг спросила Женя, глядя ей вслед. Вась придет домой, что будет носить? Он тебя заругает!
Ты про что? удивилась Ольга.
Про жилетик нашего Вася, повторила Женя, не сводя глаз с домработницы. Он у Симочки под платьицем.
Та замерла на пороге кухни, оглянулась. Лицо ее было искажено слезливой гримасой.
Что ж ты говоришь, Женечка, пробормотала Симочка. Что ты говоришь такое?! Да чтобы я украла у вас что-то?! Как только не стыдно!
Как только не стыдно, повторила, укоризненно сведя бровки, Женя, и глаза ее наполнились слезами: Отдай Васин жилетик!
Домработница сорвала с себя передник и, скомкав, швырнула на пол:
Что? Напраслину возводить?! Да я больно надо! Хватит мне на вас горбатиться! Разве здесь добра дождешься?! Вон, сами жрете от пуза, а мне ни куска, ни глотка
Она яростно пнула одну из банок тушенки, стоявших около Жени, однако банка, против ожидания, не упала, не покатилась, а осталась стоять, будто была впаяна в пол, а Симочка запрыгала на одной ноге, поджимая вторую, обутую в мягкую чуню, и, видимо, крепко зашибленную.
Наконец Женя, смотревшая на эту банку, подняла на Симочку глаза.
Банка тотчас упала, будто только этого и ждала, а Симочка с подвыванием кинулась в кухню, чем-то погремела там и выскочила вон, прижимая к себе старую черную сумку, которую на памяти Ольги однажды отдала домработнице Ася-покойница, первая жена Василия Васильевича.
Опасливо обежав детей и сильно прихрамывая, Симочка сорвала с вешалки в коридорчике свою кацавейку, платок и выкатилась вон. Слышно было, как она громко протопала по крыльцу; потом хлопнула калитка.
Я на минуточку поднимусь в комнату, а потом будем кушать, сказала Ольга и побежала вверх по лестнице в спальню.
Сначала она не поверила своим глазам и на всякий случай обшарила шкаф, прежде чем поняла, что Женя была права: Симочка стащила самый лучший теплый жилет «Вася», и не только жилет! Ольга не досчиталась двух почти новых рубах мужа, галстука и чеканных серебряных запонок, некогда подаренных Асей.
Вдруг мелькнула мысль, что, возможно, и те приборы, которые были якобы украдены первыми постояльцами, тоже прикарманила Симочка, да и постельное белье могла прихватить она же. Ольге ведь и в голову не приходило хоть раз проверить ее объемистую сумку! А если и казалось, что продукты в доме заканчиваются как-то слишком быстро, то Ольга относила это на счет своей невнимательности и безалаберности.
Вот уж воистину! И невнимательная, и безалаберная! Правильно говорил участковый: «Приглядывать за своим добром надо, хозяюшка!»
Удрученная, раздосадованная прежде всего на себя, Ольга спустилась в комнату, которую Симочка некогда называла «зало», подумала, что теперь от этого слова ее всегда будет тошнить, и невольно засмеялась.
Что, правда стащила что-то? спросила Тамара, наливавшая детям суп.
Причем немало, вздохнула Ольга. Главное, я эти вещи нарочно отложила: их можно было бы очень выгодно променять на продукты. Теперь ку-ку! Ну и дура же я, почему не выставила ее раньше?! И деньги на ее зарплату уходили, и продукты я ей часто давала, зря она тут врала А ведь я прекрасно знала, что за фрукт эта Симочка!
Дети переглянулись и одинаково подняли брови. У них почему-то были очень похожие брови, поднимавшиеся одинаковыми забавными домиками, хотя у Саши они смотрелись погуще, и, когда он повзрослеет, они, очень возможно, срастутся на переносице.
Ольга догадалась, что Сашу и Женю озадачило слово «фрукт» по отношению к Симочке, но все же они ни о чем не спросили, а сосредоточенно продолжали есть.
Вопрос, смогу ли я варить такой вкусный суп, задумчиво пробормотала Ольга. С уборкой точно справлюсь, а вот готовить не умею. Собственно, именно поэтому Симочка у нас и задержалась: Васе очень нравилась ее стряпня.
Ничего, я готовлю довольно прилично, спокойно отозвалась Тамара. Было бы из чего!
Все-таки у нас кое-что имеется, Ольга кивком показала на горку банок и пачек, оставленных Егоровым. Вдобавок, не забывай, в подполе картошка, капуста, свекла, лук и даже репа! И дрова запасены. Пока живем!
«Пока» и «кое-что» это самые главные слова, вздохнула Тамара. А ведь все на свете имеет конец.
Там суп еще не имеет конец? Уж очень он вкусный! перебила Ольга, которой ужасно не хотелось говорить о грустном. И думать о Симочке тоже не хотелось, поэтому у нее совершенно вылетели из головы слова бывшей домработницы о ночных походах Саши.
Из содержания заметок Виктора Артемьева о событиях 1920 года, переданных им ГрозеГолова с утра гудела, поэтому, едва сжевав кусок хлеба, предусмотрительно прихваченный с ужина, Артемьев поспешно вышел на улицу, чтобы проветриться.
Недавно рассвело, народу было еще мало, однако чаще, чем вчера, встречались женщины в монашеской одежде. Видимо, пришли «сестры» из Дивеева. Двадцать верст, отделявшие их монастырь от Сарова, им, похоже, была не околица!