Игра «Подарки для слепых» заключается в следующем. Натягивается между стен толстая веревка, как будто на ней собрались сушить белье. Однако вместо белья на нее навязываются веревочки потоньше, к которым прикреплены разные лакомства или игрушки. Участнику завязывают глаза, дают в руки ножницы и он идет, щелкая ножницами наудачу и пытаясь срезать то, что попадется на пути. Руками ощупывать ничего, конечно, не разрешается. Если кто-то нарушает это правило, он немедленно выбывает из игры.
Игрушки развешивала Маша Петухова, старшая медсестра пункта, где работала Ольга. У Маши было двое детей: десяти и двенадцати лет. Да еще она привела с собой двух племянников того же возраста. В хоровод Петуховы-младшие шли неохотно, песен петь вместе с прочими не хотели, над «Смешинками» не смеялись, на вопросы игры «Какие в лесу елки?» не отвечали, однако участвовать в «Подарках для слепых» кинулись самыми первыми. Довольно быстро Ольга поняла, почему: веревка была натянута слишком высоко, и такие малыши, как Саша, Женя и еще несколько четырех-пятилетних детей, могли дотянуться разве что до крошечных булочек из серой муки, выглядевших весьма неаппетитно (испеченных, к слову сказать, старшей медсестрой Петуховой), зато ее рослые дети и племянники имели все шансы уйти с праздника с набитыми животами и карманами.
Конечно, скромное угощение и одинаковые подарочки и так ожидали всех детей (женщины нарочно для этого дня постарались!), но они и в самом деле были скромные, а на веревке висело все самое лучшее то, что в обычные подарки не попало: шоколадные конфеты, яблоки, несколько мандаринов, добытых Тамарой, магазинное печенье, оставшееся из гостинцев, периодически привозимых или присылаемых из Сарова Егоровым, и леденцы на палочках, мастерски изготовленные Фаиной Ивановной нарочно для этого праздника.
Петухова великодушно предложила попытать удачу сначала младшим. Она совершенно ничем не рисковала: подарки еле-еле задевали их макушки. Последними под веревкой прошли Саша и Женя, но не повезло и им.
В отличие от других неудачников, они не плакали, а молча сели в сторонке, взялись за руки и начали наблюдать за Петуховыми, которые как раз вышли «на охоту». Они запросто могли бы срезать все подряд (на это, видимо, и рассчитывала старшая медсестра), однако оказались какими-то криворукими. Попусту щелкали ножницами, никак не попадая по веревочке, на которой раскачивалось яблоко, мандаринка, пачка печенья или шоколадка, и ушли, также ничего не добыв.
Выстроились, чтобы играть во второй раз, все, кроме Жени, которая осталась сидеть в уголке.
Я лучше просто так посмотрю, сказала она Ольге. Мне Сашка обещал печенье «Авиатор» срезать, а себе он возьмет вон то большое яблоко! И она показала на пачку печенья и яблоко, которые, как нарочно, висели выше прочих подарочков и, без сомнения, предназначались кому-нибудь из Петуховых.
Ольга хотела было навести порядок и потребовать, чтобы веревку опустили ниже, но почему-то промолчала.
Странно Вроде бы рвались слова с языка, а сказать она ничего не могла.
Первым пустился в путь Саша и, к полнейшему Ольгиному изумлению, вернулся с добычей: печеньем для Жени и яблоком для себя. Потом опять сел рядом с Женей, и они вдвоем уставились на остальных искателей удачи.
Теперь им всем необычайно везло! Малыши, которые сначала попусту щелкали ножницами, на сей раз уходили с подарками. Все как один! Так что, когда на промысел отправились Петуховы, на веревке сиротливо болтались только Машины домашние булочки из серой муки. Но даже их детям и племянникам старшей медсестры срезать не удалось!
Петухова разгневалась и обвинила всех выигравших в том, что они сдвигали с глаз повязки и подглядывали.
Впрочем, она тотчас прикусила язык, потому что сама завязывала игрокам глаза, причем делала это так старательно, что дети даже пищали, так им было больно.
Тут вперед выступил старший сын Петуховой, Гошка, и крикнул, что Женя опустила веревку, на которой были подвешены игрушки.
На него посмотрели, как на сумасшедшего, все, даже родная мама. Однако Ольга заметила, как вдруг побледнела Фаина Ивановна
Да вы гляньте на веревку! закричал Гошка, тыча в нее пальцем, и все присутствующие повернулись в ту сторону.
Что за чудеса? Веревка и впрямь сильно провисла.
Как же так? Она ведь была натянута очень высоко
Я говорю, это Женька ее опустила! завопил Гошка.
Гоша, да ты что? удивилась Ольга. Женя все время в углу сидела. Она даже не играла, она вообще с места не вставала!
Она на веревку смотрела и веревка опускалась! доказывал Петухов.
Все повернулись к Жене, безмятежно сидевшей в своем углу и напополам с Сашей приканчивавшей пачку «Авиатора». Перехватив взгляд Ольги, она сказала:
Лялечка, ты не волнуйся, мы вам с Тамамой оставили по печенюшке. И тете Фае тоже. Сейчас скушаете или дома?
Да ты моя ж лапонька! умилилась Фаина Ивановна, а Гошка вскричал:
Женька, ты нам зубы не заговаривай! Лучше расскажи, как веревку опускала!
Женя глянула на него, зевнула и спросила:
Какую веревку?
Вон ту! крикнул Гошка, ткнув в ту сторону пальцем.
Повернулся и замер с разинутым ртом.
Взрослые дружно посмотрели на веревку и обнаружили, что она натянута туго-натуго, как струна, на прежней высоте.
Все недоумевающе переглянулись и вдруг, словно мигом позабыв о случившемся, заторопились уходить. Да и в самом деле, многие жили довольно далеко и надо было успеть добраться домой до наступления комендантского часа.
О странностях с веревкой все почему-то мгновенно забыли. Даже Гошка успокоился: срезал серые булочки и разделил их между своими, Петуховыми.
Дед Мороз, порядком взопревший в своей бороде, торопливо раздал подарки, детей одели и праздник кончился.
Женя глянула на него, зевнула и спросила:
Какую веревку?
Вон ту! крикнул Гошка, ткнув в ту сторону пальцем.
Повернулся и замер с разинутым ртом.
Взрослые дружно посмотрели на веревку и обнаружили, что она натянута туго-натуго, как струна, на прежней высоте.
Все недоумевающе переглянулись и вдруг, словно мигом позабыв о случившемся, заторопились уходить. Да и в самом деле, многие жили довольно далеко и надо было успеть добраться домой до наступления комендантского часа.
О странностях с веревкой все почему-то мгновенно забыли. Даже Гошка успокоился: срезал серые булочки и разделил их между своими, Петуховыми.
Дед Мороз, порядком взопревший в своей бороде, торопливо раздал подарки, детей одели и праздник кончился.
Ольга с Фаиной Ивановной хоть жили и не очень близко, но все-таки ближе всех, задержались убраться. Подмести пол, разнести по кабинетам стулья, отвязать и смотать веревку, на которой иногда сушили во дворе наспех выстиранное казенное белье, а сегодня развешивали подарки.
Тут обнаружилось, что веревка настолько крепко привязана к двум гвоздям, вбитым в противоположные стены коридора, что развязать узлы невозможно. Вот постаралась Петухова!
Ольга сбила палец до крови и решила взять ножницы.
Погодите, Оленька, шепнула Фаина Ивановна. Вон туда станьте, за угол, чтобы вас видно не было. И посмотрите, что будет.
Ольга растерянно моргнула, но послушалась.
Женечка, ласточка моя, ласково позвала Фаина Ивановна, помоги веревку развязать, будь хорошей девочкой.
Женя и Саша в это время, наслаждаясь свободой и простором, играли около елки, которую решили оставить в коридоре до завтрашнего дня.
Женя повернула голову, посмотрела на веревку с откровенной досадой на то, что ей помешали, и снова вернулась к игре.
В это мгновение что-то шумно упало на пол.
Ольга глянула
Это была веревка, которая загадочным образом свалилась с гвоздей.
Женя и Саша самозабвенно носились вокруг елки. Фаина Ивановна, опасливо на них оглянувшись, подошла к Ольге и еле слышно пробормотала:
Это правда, что Женечка веревку опустила, вот как Бог свят, я сама видела! Она сидела в углу, смотрела на веревку и голову все ниже, ниже опускала ну, веревка и провисла. Но это не все! Когда пошли Петуховы, Женя все время головой качала, чтобы, значит, маленькие веревочки с этими булочками раскачивались и их невозможно было отрезать!
Господи, Фаина Ивановна, раздраженно буркнула Ольга, что вы такое говорите? Ну ладно, Гошка он от злости на Женю наговорил, а вы чего выдумываете?!
Выдумываю? обиженно повторила Фаина Ивановна. А как сейчас узлы сами развязались это тоже я выдумываю?! Говорю вам, Женя это сделала сейчас и тогда делала.
Женя, не выдержала Ольга, вот Фаина Ивановна говорит, что ты веревку опускала и подарки раскачивала. Это правда?
Женя выглянула из-за елки и весело сказала:
Лялечка, ну что ты сердишься? Нам с Сашкой так хотелось печенья и яблока! И всем другим подарочков тоже хотелось, не только этим противным большим мальчишкам! Я только немножечко веревочку опустила, а потом снова подняла Не сердись!
И она скрылась за елкой, а Фаина Ивановна и Ольга, переглянувшись, продолжили заниматься уборкой, чувствуя непонятный озноб, но был ли это озноб страха или просто-напросто озябли в просторном пустом коридоре, сказать они не могли.
Словно сговорившись, ни та, ни другая о случившемся больше ни разу не обмолвились, словно упрятав это в неприкосновенных тайниках памяти, заглядывать в которые было боязно, а может быть, даже опасно, однако сейчас Фаина Ивановна напомнила об этой истории, и Ольга ощутила такой же озноб, как тем декабрьским вечером, хотя на дворе уже стоял удивительно теплый апрель.
А Фаина Ивановна не унималась:
Олечка, вы не замечали, что они, Женя с Сашей, необыкновенно похожи? У них и бровки одинаково поднимаются, домиками, и смотрят они одинаково, и улыбаются тоже! Это просто что-то удивительное! А их голоса?! Не отличить! А когда они одно и то же делают или хором говорят?! Олечка, я ничего не хочу сказать, но вы точно знаете, что Саша
Фаина Ивановна опасливо оглянулась на лестницу, ведущую наверх, и прошептала:
Вы точно знаете, что Саша родной сын Тамары Константиновны?
В каком смысле? тупо спросила Ольга.
В каком, в каком, да в самом обыкновенном! громким шепотом воскликнула Фаина Ивановна. Олечка, вы извините, нет, я не спрашиваю, как к вам Женечка попала, это совершенно не мое дело, но но вы, случайно, не помните, у этих людей, у ее родителей, была только одна дочка? Может быть, у них еще и сыночек остался? Может, у них двойняшки были?