Их нужно заменить. Они выдохлись. Ты не слишком-то хорошо ведешь хозяйство. Наверное, все время думаешь о своем воздыхателе? Не желаю, чтобы мой сын рос без матери, потому что она где-то развлекается с любовником. Понимаешь? Ты понимаешь меня?!
Росс, у меня нет любовника.
Он поставил корзинку на место, вынул оттуда лепесток и смял его в пальцах.
Вера, над Найтсбриджем вертолеты не летают. Запрещено. Он взял еще один лепесток и смял его тоже.
Вертолеты?
Когда я звонил тебе на мобильный и мы разговаривали, я услышал шум вертолета. Ты была не в Найтсбридже, Вера. Где ты была?
Так вот почему ты заблокировал мои кредитные карты! Ты услышал вертолет!
Не воображай, что, раз у тебя мобильный, я не знаю, где ты. Я звонил в компанию «Водафон». У них вышки по всей стране, неужели ты не знала? Я связывался с тобой через станцию в Уинчмор-Хилл на севере Лондона. С кем ты там была, Вера? С доктором Оливером Кэботом? Так вот что, по-твоему, значит быть хорошей матерью?!
Она не отвела взгляда, хотя слова мужа ввергли ее в замешательство. Как, господи помилуй, он узнал?
Вдруг он набрал полную горсть лепестков и подошел к ней; лицо его побагровело от ярости. Нет, перед ней сейчас был не ее муж, Росс; то был какой-то демон. И демон сказал:
Ты тоже выдохлась, потеряла свой аромат шлюха!
Он так резко швырнул в нее лепестками, что ей ожгло лицо. Затем он почти выбежал из комнаты, с силой хлопнув дверью.
29
Вера сидела и слушала, как шаги Росса удаляются. Он спускался по лестнице.
Ублюдок!
Она стряхнула с груди и коленей листья и лепестки. Как же ей теперь оправдываться?
Сердце забилось чаще. «Господи помилуй, Вера, сказала она себе, тебе тридцать два года, и ты ни перед кем не обязана отчитываться, никому не обязана докладывать, что ты делаешь и куда идешь, даже мужу».
Но думать о таком легче, чем открыто противостоять ему. В Россе есть нечто зловещее, пугающее ее до смерти.
Неужели она боится мужа?!
Мужей боятся многие женщины. В журналах Вере часто попадались истории о женщинах, вышедших замуж за монстров; впрочем, иногда, для разнообразия, там рассказывалось о мужчинах, которые женились на настоящих ведьмах.
Она боялась, что однажды в постели Росс зайдет слишком далеко и убьет ее. Похоже, в последние годы ему все больше нравится причинять ей боль, когда он занимается с ней любовью; он возбуждается, когда ей больно. Он поразительно силен; когда он возится с Алеком кружит его по комнате или борется с ним на полу, Вере хочется подбежать и вмешаться. Она была совершенно уверена: Росс не соразмеряет сил.
Но думать о таком легче, чем открыто противостоять ему. В Россе есть нечто зловещее, пугающее ее до смерти.
Неужели она боится мужа?!
Мужей боятся многие женщины. В журналах Вере часто попадались истории о женщинах, вышедших замуж за монстров; впрочем, иногда, для разнообразия, там рассказывалось о мужчинах, которые женились на настоящих ведьмах.
Она боялась, что однажды в постели Росс зайдет слишком далеко и убьет ее. Похоже, в последние годы ему все больше нравится причинять ей боль, когда он занимается с ней любовью; он возбуждается, когда ей больно. Он поразительно силен; когда он возится с Алеком кружит его по комнате или борется с ним на полу, Вере хочется подбежать и вмешаться. Она была совершенно уверена: Росс не соразмеряет сил.
Она встала, смахнув на пол остатки лепестков, подошла к зеркалу, посмотрела на свое отражение. На левой щеке осталась тонкая царапинка от пореза.
Она промокнула ранку платком, извлекла запутавшийся в волосах листик и бросила его в корзину для бумаг. Пол вокруг кресла был усыпан листьями, лепестками и кусочками сушеной апельсиновой корки. Пусть и дальше валяются здесь. Это проблема Росса.
Как, черт побери, объяснить вертолет?
Нет, не нужно ничего объяснять. Он выяснил, где она была.
У них вышки по всей стране, неужели ты не знала? Я связывался с тобой через станцию в Уинчмор-Хилл на севере Лондона. С кем ты там была, Вера? С доктором Оливером Кэботом?
Потом она вспомнила. Росс в машине после ужина в Королевском медицинском обществе. Как он проговорил спокойно, но так, что кровь стыла в жилах:
Я тебя видел.
Росс не дурак. В телефонной компании ему сказали, что она находилась в Уинчмор-Хилле; а он выяснил или знал заранее, что в тех краях работает Оливер Кэбот. Может, он за ней следил? Вера давно поняла, что с Россом ничего исключать нельзя. Но раз он допытывался у нее, с кем она была, значит просто угадал. Ей остается только одно: все отрицать. И придумать благовидный предлог, почему ей нужно было быть в том районе.
Или послать Росса ко всем чертям.
На последнем варианте она и остановилась. Гнев душил ее. Убирайся к черту, сволочь! Думаешь, отколол удачный трюк, заблокировав мои кредитки и унизив меня? Что ж, возможно, где-то есть параллельное пространство, в котором живет другая Вера Рансом; она кротко смирится с твоей выходкой, попросит у тебя прощения. Но я не такая.
Ты живешь не на той планете, Росс.
Вдруг внизу громко заплакал Алек, как будто с ним произошло несчастье.
Вера опрометью кинулась вниз по лестнице. Внутри у нее все перевернулось, когда она увидела сынишку. Он лежал на плиточном полу, свернувшись клубочком, закрыв голову руками, и плакал от боли и страха.
Услышав ее торопливые шаги, мальчик поднял голову, не отпуская рук. Личико исказилось от боли. Вера упала на колени, обняла сынишку:
Милый, что случилось?
Он ничего не ответил, продолжая так же ужасно рыдать.
Милый! Пожалуйста, скажи Ты упал с лестницы?
Папа уд-дарил меня
Теперь и Вера заметила синяк под левым глазом, распухшую кожу, кровоподтек.
Худший из кошмаров! Росс бьет Алека. Росс часто рассказывал ей, как плохо обращался с ним отец, когда он был маленьким. И Вера знала она прочла много литературы по воспитанию и психологии, что люди, с которыми родители плохо обращались в детстве, часто обижают собственных детей.
С трудом справившись с душившей ее яростью, она внимательно осмотрела Алека, пощупала ему голову, чтобы убедиться, что ничего не сломано. Потом она взяла сынишку на руки и понесла в кухню. Усадила его на стул, открыла морозилку и достала оттуда пакет с замороженным горошком. Обернув пакет кухонным полотенцем, она приложила его к лицу мальчика.
Он отворачивался, дергаясь от холода, но Вера уговорила его потерпеть, и малыш постепенно успокоился.
Милый, за что папа тебя ударил?
Я я я От пережитого мальчик начал заикаться.
На экране телевизора полицейский обыскивал Барта Симпсона.
Пора спать. Мамочка тебя уложит.
Не-не-не-е-е-е-ет!
Вера поняла, что Алек на грани истерики.
Она отнесла сынишку наверх, хотя тот рыдал и брыкался. Нежно уговаривала, утешала, успокаивала. Налила ванну, раздела его и посадила в воду. Алек перестал плакать.
Милый, пожалуйста, расскажи, что сделал папа.
Мальчик молча сидел в ванне, пока она намыливала его, обливала водой, вытирала полотенцем.
Скажи мне, сынок.
Но в Алеке как будто что-то сломалось. Вера отнесла его в постель, уложила, подоткнула одеяло. Он лежал молча, отстраненный, насупленный. Вера даже испугалась: сейчас сын был так похож на Росса!
Вера взяла любимую книжку Алека «Чарли и шоколадная фабрика», но он отвернулся к стене и сунул в рот большой палец. Наконец измученная Вера отложила книгу, поцеловала сына, пожелала ему спокойной ночи и выключила свет.
Алек тут же расплакался.
Она снова включила свет.
В чем дело, милый? Хочешь, чтобы я оставила свет?
Он молча смотрел на нее огромными испуганными глазами; левая сторона лица распухла и покраснела.
Оставить свет? повторила она. Поговори со мной, милый. Пожалуйста, скажи что-нибудь.
Вдруг он что-то быстро прошептал.
Что? Не слышу. Вера склонилась к сынишке.
Пожалуйста, не пускай сюда папу! Не разрешай ему снова меня бить.
Больше он тебя не ударит, сказала Вера. Обещаю.
Она выключила свет, закрыла дверь и немного постояла в коридоре. Убедившись, что мальчик заснул, она спустилась вниз и отправилась искать мужа.
Росс сидел в своем кабинете перед компьютером. Пиджак наброшен на спинку кресла, в пепельнице дымит сигара. По лицу текут слезы.
Вера закрыла за собой дверь и встала на пороге, скрестив руки на груди, пытаясь унять бушующий внутри вулкан.
Ах ты, сволочь! выговорила она. Как ты посмел?
Ответа не последовало.
Уже не в силах сдерживаться, Вера закричала:
Ты ударил моего ребенка, зверь! Ублюдок!
Опять ни слова в ответ.
Даю тебе десять секунд на то, чтобы ты ответил, за что ты его ударил. Или я вызываю полицию! Помолчав, Вера добавила: И еще я хочу с тобой развестись.
Не отвечая, не отворачиваясь от монитора, Росс нажал клавишу. Через секунду до Веры донесся собственный голос четкий и ясный:
«Здравствуйте, Оливер. Это Вера Рансом».
И потом такой же четкий и ясный голос Оливера Кэбота:
«Вера! Вот это сюрприз! Как я рад вас слышать! Как вы?»
«Спасибо, хорошо. А как вы?»
«Отлично. А сейчас еще лучше раз вы звоните!»
«Я только хотела узнать в силе ли еще ваше предложение показать мне клинику?»
«И пообедать. Я ставил условие, что угощу вас обедом».
Стараясь смотреть только на Росса, Вера услышала собственный радостный смех и ответ:
«Пообедать? С удовольствием».
30
Ее потрясла тишина. Те несколько секунд полной тишины, когда Росс выключил запись и облокотился о столешницу. Глаза распухли и покраснели от слез; на лице выражение крайнего отчаяния и обиды.
Прежняя Вера Рансом, та Вера, что существовала еще год назад, повела бы себя по-другому. Вероятнее всего, она кротко дала бы ему полный, подробный отчет о своих прегрешениях. Но сейчас она не испытывала никакого страха наоборот. Она еще никогда не была так близка к тому, чтобы разорвать его на куски голыми руками.
Ты прослушиваешь мои разговоры?
Не без основания.
Какого черта?! Кто дал тебе право шпионить за мной? Так вот почему ты ударил ребенка! Трус! Ты избил сына, потому что это легче, чем бить меня?
Росс резко вскочил с места; стул на колесиках откатился в дальний угол комнаты.
Ах ты, сука! Мне совсем нетрудно избить тебя!
За что ты ударил Алека? Как ты посмел его бить?!
Ты не справляешься со своими обязанностями, мать твою!
Не смей ругаться!
Позволяешь ему расшвыривать его гребаные игрушки по всему дому, а сама тем временем развлекаешься с любовниками! Он начал угрожающе приближаться. Кому-то нужно приучать ребенка к порядку, Вера, и, если у тебя нет времени, потому что ты слишком занята обслуживанием своих дружков, что ж, тем лучше. Он ткнул себя пальцем в грудь. Тогда его воспитанием займусь я, и сделаю все по-своему, объясню ему все на том языке, который он понимает. Ты слишком распустила его. Мальчишке нужна дисциплина!