Горло тут же сжалось в спазме, затем расслабилось.
Здорово! А теперь расскажи, тебе было хорошо, когда ты начала есть?
Кайли села на кушетке, широко открыв глаза, подставила ладони ко рту, и ее вырвало.
Оливер не двинулся с места.
Девушка в ужасе воззрилась на него. Через несколько секунд достала носовой платок и вытерла губы.
Я Простите.
Он протянул девушке стакан воды и невозмутимо предложил:
Вот, попей.
Кайли с благодарностью схватила стакан и с жадностью начала пить.
Простите, пожалуйста.
Кайли, тебе не за что извиняться. А теперь закрой глаза и постарайся представить то же самое. Подумай о банане. Ты ведь любишь бананы, правда?
Она кивнула и закрыла глаза.
Теперь у тебя новый банан Оливер продолжал как прежде, утешая, расслабляя, хотя мысли его были далеко.
Вера Рансом, ты самая очаровательная женщина из всех, кого я знаю. Господи! Я мог бы в тебя влюбиться, но ты замужем. Я знаю, что ты несчастлива в браке, но я не имею морального права вмешиваться в твою семейную жизнь. Я могу попытаться помочь тебе, вылечить тебя, но нужно прекратить думать о тебе так, как думаю я. Каким-то образом надо прекратить это.
Кто бы знал, как это тяжело!
Замечательно, Кайли. Ты молодец. Я горжусь тобой. Через несколько секунд я тебя разбужу, и ты поедешь домой и, как только окажешься дома, первым делом пойдешь и съешь банан. Понимаешь?
Угу.
Он поднял голову, посмотрел на фотографию Джейка и вспомнил, как мучились они с Марси. Они мучились от собственного бессилия; им оставалось лишь наблюдать за тем, как сын медленно ускользает от них. Потом он перевел взгляд на Кайли Сполдинг. Ее родители, мать и отец, сидят сейчас внизу, в зале ожидания, и на лицах у них такое беспомощно-отчаянное выражение, как тогда, когда они впервые привезли к нему на прием свою дочь. «Нет, подумал он, нет, Кайли Сполдинг, я не позволю тебе так огорчать родителей! Они ни за что не потеряют тебя».
Оливер гнал от себя непрошеные мысли, но они упрямо лезли ему в голову. И тебя, Вера Рансом, я не потеряю ни в коем случае.
33
Он стоял на коленях и плакал, гладя ее по лицу.
Милая! Я люблю тебя! Как ты? В порядке? Росс прижался лицом к лицу Веры, вдыхал аромат ее волос, шепча: Милая, я люблю тебя! О господи, как я тебя люблю!
Потом он потянулся к ее тонкому запястью, пощупал пульс. Она моргнула значит, в порядке. Потеряла сознание, но с ней все хорошо. Лежит на полу, не двигается, но жива.
Вот что она сделала притворилась бездыханной. Как опоссум. Мелкие зверьки часто притворяются мертвыми, чтобы обмануть хищников. Вера поступила так нарочно, чтобы помучить его, чтобы ему казалось, будто он причинил ей больше вреда, чем на самом деле. Она поступила так, чтобы он поверил, будто она мертва. Вот так, по-своему, мелко, она пытается ему отомстить!
Но ты не умерла, сучка. Когда я захочу, чтобы ты сдохла, вот тогда ты сдохнешь.
Росс поцеловал ее в лоб, и она тихо застонала.
Взяв ее лицо в ладони, он прошептал:
Я люблю тебя, милая. Вера, я так тебя люблю!
Капельки крови испачкали бежевый ковер натекла целая лужа проклятой крови. Рядом с лужицей ее контактная линза.
Эй! позвал он. Вера, осторожнее!
Он приподнял ее голову, промокнул губы платком, вытер кровь. Потом он заметил слева глубокую рану там, где она ударилась головой о стеллаж. В разрезе белела кость. Господи! Рану нужно зашить.
Ударилась о стеллаж, глупая сучка. Кармическая месть. Ты трахаешься с доктором Оливером Кэботом, а потом мой стеллаж мстит тебе. Плохая карма.
Надо поскорее убрать тебя с ковра иначе будет пятно.
Он положил контактные линзы в нагрудный карман рубашки, поднял жену на ноги и то ли понес, то ли поволок ее в кухню, где усадил в кресло. Вера уже пришла в сознание, но была какая-то вялая и не отвечала ему.
Ах ты, дрянь! Тебе кажется, будто мне не по себе, когда ты играешь в молчанку? Что ж, открою тебе маленький секрет. На твое молчание мне наплевать.
Росс обработал края раны, вколол Вере местное обезболивающее и принялся аккуратно зашивать ее.
Тебе повезло, дорогая, что я оказался рядом; от таких ран остаются ужасно некрасивые шрамы, если за них берется какой-нибудь докторишка в отделении скорой помощи. Он осторожно проколол кожу, протащил иглу насквозь. Три недели и никакого следа не останется. Он пытался заглянуть ей в глаза, но всякий раз ее зрачки уходили в сторону. Она смотрела куда угодно, только не на него. Сейчас ты, скорее всего, не способна оценить мою доброту, продолжал он, но потом ты оценишь. Закончив, он заклеил рану полоской пластыря телесного цвета. Ну вот, все готово.
Но Вера по-прежнему упорно не смотрела на него.
Росс отнес свой чемоданчик с инструментами в кабинет и вернулся в кухню за водой и тряпкой. Надо смыть пятно крови с ковра. Взгляд его наткнулся на кость, валявшуюся на полу перед электроплитой.
Распутин грыз здесь кость?
Она никак не отреагировала на его вопрос.
В голове у нее что-то мерно стучало; глухие удары словно раскалывали череп изнутри.
Вера, я к тебе обращаюсь!
Снова подкатила тошнота сильнее, чем обычно. Она положила руки на подлокотники кресла, вцепилась в них пальцами, испугавшись, что сейчас голова перевесит и она упадет на пол.
Голос Росса стал мягче. Он больше не злился на нее; он мягко упрекал:
Милая Вера, дорогая, ты хоть понимаешь, что испачкала кровью мой ковер? Сейчас я приберусь там вместо тебя; хочешь, чтобы я все убрал?
Она по-прежнему не смотрела на него.
Вера, я отлично знаю, что ты меня слышишь. Я скажу тебе один раз, продолжал он, и больше повторять не намерен. Я очень обижен. За долгие годы, что у тебя были кредитные карты, ты ни разу слышишь, ни разу! не поблагодарила меня за них. Представляешь? Ни разу! Но стоило мне их заблокировать, и ты превратилась в фурию. Иногда ты ведешь себя как избалованный ребенок.
Он вышел из комнаты, взбежал по лестнице и открыл дверь в спальню Алека. Он слышал, как всхлипывает сынишка.
Алек лежал, отвернувшись от него, сунув палец в рот. Росс опустился на колени у его кроватки, положил руку на плечо сынишки. К его ужасу, малыш дернулся.
Эй, большой мальчик! мягко сказал Росс. Ты не рассказал папе, сколько голов ты забил сегодня.
Алек продолжал плакать.
Росс склонился над кроваткой и поцеловал мальчика в щеку.
Я люблю тебя. Просто тебе нужно быть немножко аккуратнее, вот и все.
Росс прикусил губу. То же самое происходило между ним и его отцом. Он не хочет, чтобы и у него с сыном все было так же, не хочет, чтобы Алек переживал весь тот ад, какой пришлось в детстве пережить ему. Тогда он дал себе слово, что никогда не поступит так с собственным ребенком. И вот
Мальчишке нужна дисциплина. Мальчишке необходимо понять, что общество живет по определенным законам, что нельзя расшвыривать игрушки по всему дому; если он оставит свою машинку валяться на лестнице, кто-нибудь наступит на нее и упадет; при падении с лестницы можно что-нибудь сломать или даже погибнуть. Алеку нужно усвоить элементарные вещи; некоторые уроки даются нелегко. Нельзя приготовить омлет, не разбив яйца.
Он пристально посмотрел на сына и прижался лицом к его лицу; их слезы смешивались. Он ощущал теплоту маленького тельца. Боже, как много ты для меня значишь! Ты и понятия не имеешь, как много! Ты моя жизнь, Алек, знаешь? Ты и твоя мать. Вы всё, что у меня есть Кроме вас, мне никто не нужен.
Он еще раз поцеловал Алека:
Спокойной ночи, большой мальчик. Я люблю тебя.
Он вышел из детской с тяжелым сердцем. Сегодня он выполнил свой долг, каким бы тяжким он ни был.
Он вышел из детской с тяжелым сердцем. Сегодня он выполнил свой долг, каким бы тяжким он ни был.
Ребенку необходима дисциплина.
Вера по-прежнему сидела в кресле. Когда на Росса вот так накатывало, он превращался в незнакомца, как будто внутри его находился еще один человек. Раньше она упорно молчала, надеясь, что, если не будет реагировать на его выпады и злобные обвинения, он успокоится. Однако ее надежды никогда не оправдывались. Сейчас она попробовала сопротивляться, но новая тактика тоже не сработала.
Не чувствую запаха еды.
Она посмотрела на Росса. Тот стоял на пороге кухни в рубашке с закатанными рукавами. В руках губка и ведерко с водой.
Еда, повторил он. Ужин. Не чувствую запаха готовящегося ужина. Почему, Вера? Можешь объяснить?
Она закрыла глаза; ей захотелось спрятаться, заползти в липкую, шаткую темноту, притаившуюся за веками. Она собиралась сказать ему, что никакого ужина не будет, потому что он заблокировал ее кредитные карты и она не смогла купить еды. Как болит голова! И еще все кружится; сейчас самое главное сидеть ровно и не упасть. А потом все ее эмоции прорвали хрупкую плотину, сдерживавшую их, и она безудержно разрыдалась.
Прошло несколько секунд и она почувствовала на плечах руки Росса; он обнял ее, покачивая, как ребенка. И она сразу вспомнила все те ночи, которые были много лет назад, ночи, когда они были так влюблены друг в друга, когда невозможно было понять, где его тело, а где ее; тогда она чувствовала себя так спокойно и защищенно в тех же самых объятиях.
Я люблю тебя, Вера. Ты понятия не имеешь, как сильно я тебя люблю.
Не переставая рыдать, она сказала:
Ты ударил Алека, ударил меня. Кто ты? Мне казалось, я тебя знаю Росс, я всегда так тобой гордилась, ты столькому меня научил. Ты научил меня разбираться в людях, в жизни, научил правильному взгляду на вещи. Ты научил меня ценить хорошую еду, приучил любить вино, слушать музыку. Раньше я всегда смотрела на тебя снизу вверх и думала, что я счастливейшая женщина на свете, потому что я твоя жена.
Она попыталась высвободиться, но он крепко охватил ладонями ее лицо, заставляя взглянуть на себя.
Я счастливейший мужчина в мире, потому что я твой муж, милая. Я люблю тебя больше всего на свете.
Я тебя ненавижу, сказала она, вырываясь.
Вера, ты самое красивое создание, какое я когда-либо встречал. Без тебя я не могу жить.
Я тебя ненавижу.
Милая моя, ты научила меня любить.
А ты научил меня ненавидеть.
Просто я так тебя люблю
Наконец Вере удалось вырваться. Она встала и подошла к двери:
Я и не подозревала, что можно ненавидеть кого-то так сильно, как я ненавижу тебя.
34
Утро понедельника; половина двенадцатого. Росс сидел за столом в своей приемной на Харли-стрит.
Вы уверены, что хотите знать все? Я всегда задаю один и тот же вопрос всем моим клиентам, перед тем как приступить к работе. Вы совершенно уверены в том, что хотите узнать правду?