Ушастая, ты же оттуда все равно рано или поздно слезешь
Лучше поздно! со знанием дела сообщила я.
Взлетев на шкаф, забилась в дальний угол, прижимаясь к стеночке, и со злорадством глядела на тянущуюся ко мне руку. Не доставал. Аж десять сантиметров не доставал. Я нашла себе надежное убежище. И это в первый же день!
Ушастая! рявкнул он.
Неправда! вякнула я.
Наступившая после этого тишина была полна искреннего удивления.
А какая тогда? после долгой паузы наконец-то спросил он.
Голодная.
Скептическое фырканье было мне ответом.
Холодная.
Озадаченная тишина.
И нисчастнай-а-а-а! взвыла не своим голосом, цапнув-таки задумавшегося о чем-то Илиса за указательный палец.
Уй! Рука тут же исчезла, а я, подползя к краю шкафа на пузе, имела счастье лицезреть озадаченного хозяина, задумчиво изучавшего свой покусанный палец. Надеюсь, ты не ядовитая.
Вот завтра и узнаем, мстительно сообщила ему, любуясь нахмуренными бровями и поджатыми губами.
Слезай, велел он, позабыв про свое боевое ранение.
Даже немножечко обидно стало. Я ж его до крови укусила, мог бы подольше по этому поводу попереживать.
Уй! Рука тут же исчезла, а я, подползя к краю шкафа на пузе, имела счастье лицезреть озадаченного хозяина, задумчиво изучавшего свой покусанный палец. Надеюсь, ты не ядовитая.
Вот завтра и узнаем, мстительно сообщила ему, любуясь нахмуренными бровями и поджатыми губами.
Слезай, велел он, позабыв про свое боевое ранение.
Даже немножечко обидно стало. Я ж его до крови укусила, мог бы подольше по этому поводу попереживать.
Зачем?
В столовую пойдем. Было бы неплохо пообедать. Раз мы и вчерашний ужин, и сегодняшний завтрак пропустили.
И правильно, что пропустили, услышав о том, что меня сейчас накормят, я бесстрашно спрыгнула на хозяйское плечо, скармливать утром живым, исправно функционирующим организмам то, что осталось с вечера, отвратительная привычка!
Меня ухватили за шкирку и быстро стянули с плеча, удерживая на уровне глаз:
Портить чужую одежду тоже плохо.
Ка-а-акую такую чужую? Это же была твоя рубашечка, а ты мой хазяин, и у нас с тобой все теперь общее. И кровать, и одежда и тарелка! Поджав задние лапки, я как можно жалобнее заглянула ему в глаза и сообщила: И пузо пустое у нас одно на двоих.
Это была победа. На меня плюнули, пообещали в следующий раз уж точно так просто все не оставить и понесли вперед. К светлому будущему. К еде. В столовую.
Сидя на столе, перед тарелкой, наполненной жареным мясом, я мечтала о том, чтобы оказаться в лесу. И пускай они сами жрут это свое аппетитное, вкусно пахнущее, такое манящее мясо. Лучше быть голодной, зато не помятой.
Стоило нам появиться в столовой, как Илис привлек внимание одной грудастой девицы, а я пары десятков ее разноразмерных соплеменниц. Меня щупали, тискали, дергали, пару раз сжали так, что чуть не придушили, и, не переставая верещать, называли прелестью, лисанькой, пусенькой и лапопулечкой.
Хозяин на эти издевательства смотрел со снисходительной улыбкой и обнимал свою белобрысую девицу. Предатель и гад, кажется, втайне надеялся, что меня сейчас придушат таким негуманным способом и он освободится от бесполезной нечисти.
А я выжила!
И теперь сидела перед тарелкой. Помятая, нервная, ненавидящая всех. В особенности белобрысую нахалку, что прижималась к моему хозяину, поглаживала его по плечу, на котором я совсем недавно сидела, и что-то увлеченно рассказывала.
Он слушал и ел. Я не слушала и не ела, я закипала.
Когда рядом громко поставили поднос, нервно подпрыгнула, вызвав смешки у присутствующих. От одного из соседних столов послышалось предложение «накапать бедной лисичке успокоительного».
Это было последней каплей. Я набросилась на мясо, с рычанием вгрызаясь в сочные куски и представляя на их месте вон ту рыженькую с холодными, но удивительно сильными руками, что чуть меня не придушила, ту темненькую, с тягой к заячьим хвостам, и того смуглого шутника, что предлагал скормить меня какой-нибудь нормальной хищной высшей нечисти и посмотреть, перейдет ли моя привязка на нее.
Ого! Рыжий, что так небрежно и громко присоединился к трапезе, с уважением смотрел на быстро пустеющую тарелку. Знаешь, Илис, я был неправ. Если ее поднатаскать и долго не кормить, она всех врагов просто съест.
Тайс, не говори глупостей. Разве может такая маленькая прелесть, засюсюкала белобрысая, протягивая руку ко мне, кого-нибудь обидеть? Она же такая пушистая милаха.
Я поперхнулась, рыжий фыркнул, а Илис со знанием дела предостерег свою безголовую подругу:
Поверь мне, Ная, она не милая и не прелестная.
Йа опафная нечисть, грозно прошамкала с набитой пастью, враждебно глядя на девушку.
Всерьез меня никто не воспринял. Все умилялись моему аппетиту, встопорщенной шерстке и гневному сопению.
Илис спал. Тихонечко дышал, уткнувшись носом в подушку, и ничего вокруг не слышал. И пока меня никто не видел, не контролировал и не поучал, я решила провести разведку. В конце концов, мне теперь здесь жить, это теперь мой дом родной, и его неплохо было бы изучить.
Закрытую дверь преодолела легко и быстро. Едва слышный хлопок и я уже в коридоре. Всем хороши эти перемещения, а если бы еще и беззвучными оказались, я стала бы совсем неуловимой. Но мне не повезло. Дар оказался немного дефектным.
Ночной коридор стал еще более неприятным местом, чем утренний. Холодный и темный, он пугал тихими копошащимися звуками и странным эхом. Вжимая голову в плечи, я как можно тише цокала когтями по камню, обследуя коридоры. Нашла мужскую душевую, по запаху определила, где находится туалет, по звукам догадалась, в каких комнатах не спят, чуть не довела до сердечного приступа какого-то нервного первокурсника, засидевшегося в библиотеке, и в итоге нашла кухню. Центр всей академии, самое лучшее, самое нужное, самое замечательное место в замке. Здесь было намного теплее, чем в продуваемых всеми ветрами коридорах, и вкусно пахло едой.
Замерев у порога, я несколько секунд просто вдыхала запахи, блаженно жмурясь и поджимая передние лапы. Удивительное, упоительное, ни с чем не сравнимое чувство накрыло меня с головой. Если бы сейчас на глаза показалась та парочка, что поймала меня и привязала к хозяину, я бы их расцеловала от переполняющих меня чувств. Такого подарка от судьбы и двух наглых идиотов я просто не ожидала.
Столовая была темна и безлюдна, кухня, в общем-то, тоже, хотя и далеко не тиха. Мелкая тощая нечисть в количестве штук двадцати копошилась у плиты, стола и ящичков с приправами. Одни быстро подготавливали тесто для утренней выпечки, другие разогревали воду для чьего-то позднего чая, мыли последние грязные тарелки и звенели кастрюлями. В помещении было весело, громко и как-то суетливо, но стоило переступить порог, как наступила звенящая тишина.
Все слаженно уставились на меня, замерев в самых неожиданных позах.
Ве-е-ечер добрый? полувопросительно протянула я, прижав уши.
Нечисть, проговорил тощий, намывавший до моего появления тарелку.
Илистара, подтвердил тот, что готовил чай.
Бродит по академии без хозяина, сурово заметил вымешивающий тесто.
Кушать хочешь? с дружелюбной улыбкой на темненькой мордочке поинтересовался один из вытиравших стол.
Да-а-а, соврала нервно, хотя в животе места после сытного ужина не было. Привыкшая голодать, каждый раз я ела как в последний, наедаясь впрок.
Пирожки остались. С-с-сладкие. С вареньем и творогом. И чай, слаженно, в строгом порядке проговорили они, чтобы вместе устрашающе спросить: БУДЕШЬ?
Да-а-а.
Нечисть оказалась подчиненными, но не сильно от этого страдающими натовиками, которых пристроили на кухню, как в самое теплое и безопасное место.
Они кормили кадетов, а кадеты кормили их. Призрачная нечисть от обычной отличается многим. Начиная от количества быстроразвивающихся разумных особей и заканчивая способом питания. Призрачная развивается быстрее и легче и питается исключительно эмоциями, не приемля обычную пищу и не требуя магической энергии.
Я обычную пищу очень даже ела, каким-то чудом умудрилась запихать в себя два пирожка и страдала над третьим, не имея возможности его съесть и не находя сил побороть природную жадность и оставить выпечку в покое.
Натовик, что принес мне пирожки и чай, с опаской подобрался ближе и, шалея от собственной смелости, погладил мой пушистый бок. Я напряглась, готовая, если понадобится, бежать куда глаза глядят, спасая свою жизнь. Тело еще помнило устрашающую силу нежных девичьих ручек и повторения не хотело.
Нечисть гладила аккуратно, с опаской, готовясь в любое мгновение отдернуть лапу, и я расслабилась.
Заметив, что покусившемуся на мои меха натовику я голову не отгрызла, остальные осмелели и через минуту меня наглаживали все, позабыв о работе и весело переговариваясь. А я блаженствовала. За все десять лет жизни меня еще ни разу так не гладили. Прямо вот чтобы аж до желания помурлыкать и подставить мягкое брюхо.
Даже в пушистом детстве, когда я целых два года жила в доме в качестве питомца шестилетней дочери купца, меня обычно гладили так, что шкура готова была сползти, а шерсть вылезала клочьями.
За ушком, неразборчиво промурлыкала я, растекаясь по столу, за ушком тоже почешите.
Мягонькая, с нежностью сказал один, выполняя мою просьбу и с энтузиазмом начесывая за ухом.
Пушистенькая, поддержал тот, что мял мою левую лапу.
Тепленькая.
И пахнет лесом, продолжала осыпать меня комплиментами эта замечательная нечисть.
Как интересно. Неучтенная нечисть на территории академии, раздался от двери приятный сильный голос, от которого по позвоночнику побежали морозные мурашки, а натовики удивительно слаженно растворились в воздухе. Я не успела даже моргнуть, как осталась на кухне одна. Только я, чашка недопитого чая, недоеденный пирожок и неизвестный мужик подозрительной наружности. Подозрительной, но очень знакомой.
Подчиненная нечисть, на его плечо опустилась огромная сова, аппетитная.
Здра-а-а-а протянула я сипло, мечтая куда-нибудь исчезнуть.
Капская сова находилась в нескольких метрах от меня. Настоящая, живая, огромная сова, для которой я деликатес.
Тело сковал ледяной страх, больно покалывая сведенные судорогой мышцы. Сов я боялась больше илистых котов, варсов или волков. Они являлись нашими природными врагами и, в отличие от тех же варсов, гнездились в горах. Близкое знакомство с совами в далеком детстве оставило неизгладимый след в моей памяти и заставляло сейчас мелко дрожать. Примерзнув к столу, я с ужасом смотрела на приближающегося ко мне незнакомца.