Сухаревские трактиры, как во времена Гиляровского, остались местами сходок и советов воровской братии, но появились и новые направления «промысла», и на сходках обсуждали новые проблемы. Об одной из них рассказали в романе «Золотой теленок» И. Ильф и Е. Петров.
«Все регулируется, течет по расчищенным руслам, совершает свой кругооборот в полном соответствии с законом и под его защитой.
И один лишь рынок особой категории жуликов, именующих себя детьми лейтенанта Шмидта, находился в хаотическом состоянии. Анархия раздирала корпорацию детей лейтенанта. Они не могли извлечь из своей профессии тех выгод, которые, несомненно, могло им принести минутное знакомство с администраторами, хозяйственниками и общественниками, людьми по большей части удивительно доверчивыми
Одно время предложение родственников все же превышало спрос, и на этом своеобразном рынке наступила депрессия. Чувствовалась необходимость в реформах. Постепенно упорядочили свою деятельность внуки Карла Маркса, кропоткинцы, энгельсовцы и им подобные, за исключением буйной корпорации детей лейтенанта Шмидта, которую на манер польского сейма вечно раздирала анархия. Дети подобрались какие-то грубые, жадные, строптивые и мешали друг другу собирать в житницы
Выход из этого напряженного положения был один конференция. Над созывом ее Балаганов работал всю зиму. Он переписывался с конкурентами, ему лично знакомыми. Незнакомым передавал приглашение через попадавшихся на пути внуков Маркса. И вот наконец ранней весной 1928 года почти все известные дети лейтенанта Шмидта собрались в московском трактире, у Сухаревой башни».
Одно время предложение родственников все же превышало спрос, и на этом своеобразном рынке наступила депрессия. Чувствовалась необходимость в реформах. Постепенно упорядочили свою деятельность внуки Карла Маркса, кропоткинцы, энгельсовцы и им подобные, за исключением буйной корпорации детей лейтенанта Шмидта, которую на манер польского сейма вечно раздирала анархия. Дети подобрались какие-то грубые, жадные, строптивые и мешали друг другу собирать в житницы
Выход из этого напряженного положения был один конференция. Над созывом ее Балаганов работал всю зиму. Он переписывался с конкурентами, ему лично знакомыми. Незнакомым передавал приглашение через попадавшихся на пути внуков Маркса. И вот наконец ранней весной 1928 года почти все известные дети лейтенанта Шмидта собрались в московском трактире, у Сухаревой башни».
Окончательно Сухаревский рынок был ликвидирован в 1930 году: старый на Сухаревской площади, потому что «мешал транспортному движению», новый за кинотеатром «Форум», как говорится, за компанию. Если быть точным, Сухаревский рынок не ликвидировали, а «перевели» на Крестовский рынок, что у Крестовской заставы. «Перевод» осуществлялся как уговорами, так и принуждением. «Предварительно была устроена облава, и почти всех обитателей рынка вывезли на «воронках» в разные концы Москвы, рассказывает о закрытии Сухаревки Нюренберг. Хотя Сухаревка была уничтожена, она долго жила в рассказах туземцев. Мне тоже трудно расстаться с воспоминаниями о тех временах. Конечно, прежде всего это память о родных и близких людях, которые окружали тогда меня, но и в самой Сухаревке была известная доля очарования». Существует много фотографий Сухаревки как дореволюционной, так и послереволюционной. Выпускались серии открыток с общими видами рынка, отдельными сценками, запечатлена галерея персонажей Сухаревки продавцов, покупателей, блюстителей порядка городовых, полицейских, милиционеров, любопытствующих и прочих.
Характерная черта большинства фотографий ясно ощущаемое личное отношение фотографа к объекту съемки: заинтересованность, сочувствие, одобрение, ирония, насмешка. Эти фотографии очень интересно рассматривать, погружаясь во время, в ушедший, но живой мир.
И это действительно живой мир, потому что кроме конкретного мгновения уходящей жизни в лицах людей, снятых фотокамерой, запечатлены вечные черты народного характера, народной жизни.
Искони торговая площадь на Руси была не только местом купли-продажи, но и местом публичной гражданской жизни, кроме своекорыстных расчетов торгашей здесь рождались и бушевали великие народные страсти, рождалось и укреплялось народное общественное мнение. На торговой площади Минин обратился к народу с призывом идти спасать родину и был услышан; задолго до построения храма Христа Спасителя, когда еще шла Отечественная война 1812 года, в Пятницкой церкви на главной тогда московской торговой площади в Охотном ряду зародилась и была осуществлена идея отметить благодарственной молитвой общенародную боевую славу: после каждого сражения в храме ставилась на вечное воспоминание икона того святого, в чей день это сражение произошло
Не случайно с Сухаревкой связано создание одной из самых известных работ художника Б.М. Кустодиева серии «Русские типы». Эта серия акварелей была исполнена в 19191920 годах, но ее начало относится к 1914 году и непосредственно связано с Сухаревкой.
Кустодиев жил в Петербурге, но в 1914 году Московский художественный театр пригласил его оформить спектакль по пьесе М.Е. Салтыкова-Щедрина «Смерть Пазухина», и весной этого года художник приехал в Москву. Он много бродил по городу. В Вербное воскресенье полдня «толокся» на Красной площади среди праздничного торга, заходил в трактиры, вмешивался в толпу пестрая, яркая жизнь уличной Москвы пленила его.
Но особенно привлекала его Сухаревка. «Часто ходил на Сухаревку», подчеркивает в своих воспоминаниях о Кустодиеве его сын. В извозчичьем трактире на Сухаревке художник нашел сюжет для своей новой картины.
Московские трактиры обычно имели свой постоянный круг посетителей-завсегдатаев. Были трактиры, посещаемые преимущественно извозчиками.
Несколько страниц в своих воспоминаниях посвятил московским извозчичьим трактирам В.А. Гиляровский.
«Извозчик в трактире и питается и согревается, пишет он. Другого отдыха, другой еды у него нет. Жизнь всухомятку. Чай да требуха с огурцами. Изредка стакан водки, но никогда пьянства.
Несколько страниц в своих воспоминаниях посвятил московским извозчичьим трактирам В.А. Гиляровский.
«Извозчик в трактире и питается и согревается, пишет он. Другого отдыха, другой еды у него нет. Жизнь всухомятку. Чай да требуха с огурцами. Изредка стакан водки, но никогда пьянства.
Два раза в день, а в мороз и три, питается и погреется зимой или высушит на себе мокрое платье осенью, и все это удовольствие стоит ему шестнадцать копеек: пять копеек чай, на гривенник снеди до отвала, а копейку дворнику за то, что лошадь напоит да у колоды приглядит».
Кустодиева поразили яркие типы извозчиков, красочная живописность обстановки трактира. Но, кроме того, во всем этом он уловил сугубо московскую черт живую древность ее быта и понял, какую важную и особенную роль играют в московской жизни простонародные клубы трактиры.
«Московский трактир» так назвал он будущую картину и по возвращении в Петербург сразу начал ее писать.
Художник писал «Московский трактир» по наброскам, сделанным в извозчичьем трактире у Сухаревой башни, но для отдельных фигур
просил позировать сына. Во время работы рассказывал сыну о Москве, о том, как родилась идея картины «Московский трактир».
«Он рассказывал, как истово пили чай извозчики, одетые в синие кафтаны, пишет в своих воспоминаниях сын художника. Держались чинно, спокойно, подзывали, не торопясь, полового, и тот бегом летел с чайником. Пили горячий чай помногу на дворе сильный мороз, блюдечко держали на вытянутых пальцах. Пили, обжигаясь, дуя на блюдечко с чаем. Разговор вели так же чинно, не торопясь. Кто-то из них читает газету, он напился, согрелся, теперь отдыхает.
Отец говорил: Вот и хочется мне все это передать. Веяло от них чем-то новгородским иконой, фреской. Все на новгородский лад красный фон, лица красные, почти одного цвета с красными стенами так их и надо писать, как на Николае Чудотворце бликовать. А вот самовар четырехведерный сиять должен. Главная закуска раки.
Там и водки можно выпить с устатку
Он остался очень доволен своей работой: А ведь, по-моему, картина вышла! Цвет есть, иконность, и характеристика извозчиков получилась. Ай да молодец твой отец! заразительно смеясь, он шутя хвалил себя, и я невольно присоединялся к его веселью».
Создавая свою знаменитую серию «Русские типы», Кустодиев включил в число ее сюжетов несколько персонажей картины «Московский трактир»: «Извозчик в трактире», «Половой», «Трактирщик» Эти работы замечательного художника сохранили для нас некоторые черточки старой Сухаревки.
Трагедия
Такова уж судьба Сухаревой башни, что ни одно из крупных исторических событий, происходивших в Москве, не обошло ее стороной. Не стали исключением и революции 1905 и 1917 годов.
В декабрьские дни 1905 года баррикады рабочих дружин находились на Садовой-Сухаревской улице и на Мещанских. Правительственные войска занимали Спасские казармы, откуда драгуны совершали вылазки и атаковали рабочих. Правительственная артиллерия простреливала Садовые улицы. Два орудия были подняты на Сухареву башню и били по баррикадам прямой наводкой.
В 1917 году трактир Романова в угловом доме на Сухаревской площади с 1-й Мещанской занял Комитет Городского района РСДРП(б) и Районный Совет рабочих. В Городской район тогда входила центральная часть Москвы с Городской думой, градоначальством, почтамтом, телеграфной станцией и другими стратегическими пунктами. Поэтому во время подготовки Октябрьского восстания и в само восстание это было место, где собирались рабочие отряды с окраин для наступления на центр.
«Не узнать теперь когда-то веселого трактира Романова, рассказывает участник этих событий, наверху беспрерывно идет заседание ревкома; на лестнице, внизу, всюду снует черная озабоченная рабочая масса, беспрерывно щелкают затворы винтовок. Здесь записываются в Красную гвардию, здесь выдают и оружие. Рабочая масса полна энтузиазма, она рвется в бой»
И вот дан сигнал к восстанию. Линия между красными и белыми проходит по Садовому кольцу: Сретенка в руках белых. С верхних этажей угловых домов Сретенки и Сухаревской площади юнкера вели пулеметный огонь, не давая возможности красногвардейцам преодолеть площадь. Тогда красногвардейский пулеметчик, солдат, забрался с пулеметом на Сухареву башню и, оказавшись выше огневых точек противника, подавил их.
После революции из Сухаревой башни выселили прежних постояльцев монахов Никольской часовни, канцелярию Попечительства о бедных, рабочих водопровода, лавки торговцев. Остались лишь обслуга трансформаторов МОГЭС и распорядительных щитов.