Вернемся немного назад, чтобы осмотреть 1-й Хвостов (бывший 1-й Петропавловский) переулок. Он начинается от Большой Полянки между двумя однотипными панельными многоэтажками ( 28 и 30), построенными в 19711973 гг. по проекту группы архитекторов под руководством А.Б. Гуркова. Слева в переулок глядит выложенный керамической плиткой глубокого сине-зеленого, морского цвета фасад трехэтажного дома. Над входом в киоте видна мозаичная икона Богородицы. Это подворье русского Свято-Пантелеимонова монастыря на Афоне один из духовных очагов православного Замоскворечья ( 3 3а, строение 1). Москва и Святая гора веками находились в неразрывной связи. С берегов Эгейского моря приходили святители, книжники, простые монахи, распространяя на Руси духовные практики, принося иконы и реликвии. На Афон из России шли паломники, искатели праведной жизни, текла щедрая милостыня в пользу тамошних святынь, среди которых выделялся русский Свято-Пантелеимонов монастырь. В XIX в. в Москве было два подворья этой обители.
Одно из них располагалось рядом с Большой Полянкой, в 1-м Петропавловском переулке.
Его расцвет связан с деятельностью выдающегося церковного деятеля иеросхимонаха Аристоклия Афонского (18461918). Мещанин из Оренбурга, он, овдовев, отправился на Святую гору, где принял постриг в Свято-Пантелеимонове монастыре. В 1887 г. его направляют в Москву заведовать подворьем на Полянке. Здесь он возобновляет издание журнала «Душеполезный собеседник», который печатался в типографии на Большой Якиманке в доме Смирновой. Аристоклий содействует распространению афонских икон и реликвий в Москве. По его почину на московском заводе Самгина отливается 818-пудовый колокол для Пантелеимонова монастыря и поныне самый большой в Греции. Вернувшись в 1894 г. на Афон, отец Аристоклий в 1909 г. вновь приезжает в Москву и проводит на Полянке остаток земной жизни. При нем сильно обветшавшее деревянное подворье заново капитально отстраивается в камне. По проекту архитектора Д.Д. Зверева в 1912 г. возводится трехэтажное здание, существующее и поныне. В дворовом корпусе разместился большой книжный склад. В доме, выходящем керамическим фасадом в переулок, жили монашеская братия, обслуживающий персонал, находился приют для увечных воинов Русско-турецкой войны, героев Шипки и Плевны. На верхнем этаже была келья отца Аристоклия, в которой он принимал многочисленных посетителей, стекавшихся к нему за наставлением и утешением. Иеросхимонах уже при жизни почитался подвижником, слыл провидцем и целителем.
На том же третьем этаже здания в правой его части в память 300-летия дома Романовых началось обустройство домовой церкви во имя афонской иконы Божьей Матери Скоропослушницы. Резной иконостас сооружался В.Р. Чубаровым. Но настали смутные времена войн и революций. Храм освятили только 30 сентября 1918 г. уже при советской власти, вероятно, последним в Москве перед долгим-долгим перерывом. Чин совершил патриарх Тихон, отец Аристоклий не дожил до торжества, он скончался в августе 1918 г. Старца похоронили здесь же, в подвале-усыпальнице подворья. По декретам советской власти монастырские владения национализировались, а домовые церкви закрывались. Такая участь постигла и Афонское подворье на Полянке. Хронику трагедии воссоздал историк В.Ф. Козлов. Несмотря на заступничество Греческого королевства, московская ЧК в 1920 г. опечатала храм Скоропослушницы, который впоследствии был полностью разорен. Тысячи духовных книг со склада пошли на уничтожение. Последним монахам, невесть как удерживавшимся в подворье, пришлось покинуть его. Останки старца Аристоклия были перезахоронены на Даниловском кладбище. В ноябре 1922 г. Моссовет передал подворье под общежитие (кондитерской фабрики «Ударница»). Только в постсоветскую эпоху зданию придали охранный статус памятника истории и культуры. Ныне оно возвращено Русской православной церкви. О его истории свидетельствует памятная доска на фасаде. Мощи святого старца Аристоклия, канонизированного в 2004 г., пребывают на другом подворье Свято-Пантелеимонова монастыря, в храме Никиты Мученика за Яузой.
Следующий дом на левой стороне 1-го Хвостова, пожалуй, самый заметный в переулке. Неискушенные прохожие гадают о происхождении и назначении этого строения, стилизованного под древнерусский терем с арками, колоннами, кирпичным узорочьем и высокой башенкой. Между тем это всего лишь современный жилой дом с офисными помещениями и подземным паркингом, построенный в конце ХХ в. по проекту мастерской М. Леонова Моспроекта-2. Кто-то называет это творение китчем, кто-то «шуткой зодчего», а кто-то «возвращением к национальным истокам». Примечательно, что здание пустует со дня постройки.
Следующие дома по левой стороне 1-го Хвостова переулка ( 7/7, 11, 13) не столь крикливо представительны, но искренни в своей непритязательности и заслуживают уважения уже в силу своего не менее чем двухсотлетнего возраста. Почти у самой Большой Якиманки в переулок выходит надстроенное в советское время старое здание 10-й мужской гимназии. В ней учились автор «Москвы купеческой» П. Бурышкин, будущий маршал Советского Союза М. Тухачевский, известнейший поэт В. Лебедев-Кумач. Сейчас здесь офисы. Еще одно, более раннее, здание гимназии выходит на Большую Якиманку, и мы познакомимся с ним, проходя по этой улице.
1-й Хвостов переулок. Жилой дом, построенный в 1997 г. в неорусском стиле
В начале правой стороны 1-го Хвостова переулка вдоль него за тенистым сквериком вытянулось солидное семиэтажное здание, выдержанное в стиле переходном от конструктивизма к сталинскому монументализму. Его адрес: Большая Полянка, 28 (ранее 34), строение 2. На фасаде три мемориальных доски народным артистам СССР кинорежиссерам Е.М. Джигану, Ю.Я. Райзману и Г.Л. Рошалю. Впрочем, подобного увековечения достойны многие обитатели «Дома работников кино». Его построили в 1936 г., но он дал осадку, треснул и был заселен после капитального ремонта только в следующем году. Дом этот памятник золотого века советского кино. Здесь жили и классики и мастера второго ряда. Имена многих жителей известны всемирно. Помимо уже упомянутых, это режиссеры Михаил Ромм, Александр Птушко, Дзига Вертов, Александр Медведков, Роман Кармен, актриса Ада Войцек, оператор Борис Волчек. Здесь некоторое время жил Алексей Баталов. В квартире 15 родилась нынешний руководитель театра «Современник» Галина Волчек. Дом еще ждет своего летописца.
Следующие два дома в 1-м Хвостовом переулке уже знакомы нам по маршруту по Малой Полянке, на которую они выходят углами. Далее тянется полупрозрачный забор гаража и производственной площади. Это тоже своеобразная современная достопримечательность одна из первых в городе конструкций, которыми сейчас предполагается заменить уродливые ограждения промзон и автостоянок. Почти у самого выхода переулка на Большую Якиманку стоит, выступая за красную линию, неказистый домик причта церкви Петра и Павла. Ему наверняка не менее двух столетий. Сейчас в нем посольство новорожденного государства Южный Судан.
Вернемся вновь на Большую Полянку. По ее правой стороне, минуя жилой комплекс ( 30) советской постройки с магазинами и кафе в стилобате, повторяющем изгиб улицы, дойдем до угла близлежащего переулка 1-го Спасоналивковского. Название это дышит глубокой московской стариной, хотя появилось на карте города всего около 100 лет назад. Еще в середине XIX в. переулок именовался просто Спасским, а до этого сначала Молчановским, затем Таракановым по домовладельцам. Но и нынешнее название напоминает о древности о церкви Спаса Преображения «что в Наливках», известной с 1624 г. Храм существовал три столетия и был разрушен в 1929 г. Но благодаря угасшей святыне в жизни столицы осталось «вкусное» название Наливки. Откуда оно взялось? Есть незатейливая версия, будто наливки это рощицы, когда-то шумевшие здесь. Гораздо более колоритно, если не сказать курьезно, другое объяснение, восходящее еще к первой половине XVI в. Посол германского императора Сигизмунд Герберштейн дважды побывал тогда в Москве.
1-й Спасоналивковский переулок
В опубликованных позднее «Записках о московитских делах» он дал подробное описание города, так не похожего на европейские столицы того времени. Герберштейн, в частности, упомянул, что великий князь Василий III, набрав в дворцовую стражу иноземцев, выстроил им за Москвой-рекой городок Нали. Наемные солдаты, главным образом немцы, шведы, поляки и литовцы, не привыкли ограничивать себя в питие. Это им не возбранялось и в официально трезвой тогда Москве. Чтобы оградить подданных от пьянства, великий князь будто бы и поселил разгульное воинство на отдаленной и пустынной тогда окраине за пределами городских стен. Но пресечь контакты иноземцев и москвичей на почве совместного распития спиртного не удавалось. Алчущие аборигены сходились в эти края, и плохо понимавшие по-русски иностранные «военные специалисты» частенько слышали призыв: «Налей-ка!» Отсюда якобы и пошло название слободки, преобразованное впоследствии в Наливки. Со слов Герберштейна эту версию воспроизводили и другие иностранцы, побывавшие в Москве, А. Гваньини, А. Олеарий. Москвовед П.В. Сытин пишет о давшем название местности кабаке для иноземцев «Налейки», в который захаживали и русские.
1-й Спасоналивковский переулок
В опубликованных позднее «Записках о московитских делах» он дал подробное описание города, так не похожего на европейские столицы того времени. Герберштейн, в частности, упомянул, что великий князь Василий III, набрав в дворцовую стражу иноземцев, выстроил им за Москвой-рекой городок Нали. Наемные солдаты, главным образом немцы, шведы, поляки и литовцы, не привыкли ограничивать себя в питие. Это им не возбранялось и в официально трезвой тогда Москве. Чтобы оградить подданных от пьянства, великий князь будто бы и поселил разгульное воинство на отдаленной и пустынной тогда окраине за пределами городских стен. Но пресечь контакты иноземцев и москвичей на почве совместного распития спиртного не удавалось. Алчущие аборигены сходились в эти края, и плохо понимавшие по-русски иностранные «военные специалисты» частенько слышали призыв: «Налей-ка!» Отсюда якобы и пошло название слободки, преобразованное впоследствии в Наливки. Со слов Герберштейна эту версию воспроизводили и другие иностранцы, побывавшие в Москве, А. Гваньини, А. Олеарий. Москвовед П.В. Сытин пишет о давшем название местности кабаке для иноземцев «Налейки», в который захаживали и русские.