Биография Крымского моста прочно вошла в контекст истории столицы. Во время войны подступы к стратегически важному объекту защищали огневые точки, с воздуха прикрывали зенитки. В октябре 1941 г., когда возникла опасность захвата города, Крымский в числе других мостов был подготовлен к взрыву, заминирован. Его не раз, но без успеха бомбила немецкая авиация. Полвека спустя, в 1990-х гг., мост стал центром общественной активности. По нему тогда шествовали многотысячные манифестации самых разных сил. Случались на нем и уличные побоища. Но в восприятии большинства москвичей Крымский мост был и остался местом мирным и красивым, одним из самых выразительных образов города.
За Садовым кольцом
Район Якиманка за пределами Садового кольца это совсем иной мир, нежели внутренние кварталы. Он гораздо моложе. Сплошная застройка здесь стала появляться только в XVII в., да и то лишь к концу столетия. До этого по здешним пустынным полям, огородам и выгонам мимо небольших рощ в стороне от лесистого москворецкого крутобережья тянулись от Калужских ворот дороги на Калугу, к Донскому монастырю и селу Шаболову. Только в XVIIIXIX вв. они превратились в улицы. Но застройка этих мест еще долго оставалась неплотной, прерывистой. Немалую часть ее составляли московские усадьбы помещиков окрестных губерний. «Каждого ожидал собственный деревянный дом, неприхотливо убранный, с широким двором и садом без дорожек, заглохшим крапивой, но где можно было, однако же, найти дюжину диких яблонь и сотню кустов малины и смородины. Все Замоскворечье было застроено сими помещичьими домами», писал мемуарист Ф. Вигель. На живописном берегу Москвы-реки раскинулись владения знати. Впоследствии за Садовым кольцом на просторе расселились купцы, мещане, появились промышленные предприятия, учебные и богоугодные заведения. Элемент стихийности в складывании планировки этих кварталов был не так велик, как в центре города. Уличная сесть за Садовым кольцом результат градостроительства Нового времени. Это достаточно широкие и прямые проезды, крупные кварталы. В советскую и постсоветскую эпохи планировка здесь изменилась не так сильно. Зато от прежней застройки мало что осталось. Ее сменили новые большие здания самых разных стилей и облика. Возникли новые скверы и парки, благодаря которым район Якиманка стал самым зеленым в Центральном округе столицы.
Ныне в этих местах за Садовым кольцом древность осталась лишь в исторических воспоминаниях и немногих археологических памятниках. Но старина еще сохранилась и представлена высокими образцами зодчества.
Ныне в этих местах за Садовым кольцом древность осталась лишь в исторических воспоминаниях и немногих археологических памятниках. Но старина еще сохранилась и представлена высокими образцами зодчества.
Путешествие по району Якиманка за Садовым кольцом начнем с Добрынинских переулков.
В бесконечной погоне за временем Москва постоянно изменяется. Сегодня темп перемен таков, что москвич, даже не выезжая из дому, словно путешествует из города в город, порой не успевая обжиться в новой среде, привыкнуть к виду из окна, к соседям по двору. И все труднее сохранить чувство «малой родины», ощущение глубокой укорененности в городской почве. Невольно вспоминается Чаадаев: «В своих домах мы как будто на постое» Иллюстрация тому кварталы Добрынинских переулков. На глазах одного-двух поколений они почти полностью сменили свою застройку и состав населения. Осталась лишь долгая память этих мест
По якиманским меркам здешние кварталы сравнительно молоды. В древности люди неохотно селились в этих краях по причинам их удаленности от ядра города и незащищенности от набегов врагов. Здесь, во время нашествий, бывало, разыгрывались сражения. Да и в мирное время за Калужскими и Серпуховскими воротами Земляного города было неспокойно, здесь хозяйничали разбойничьи шайки. Эти земли служили сельскохозяйственными угодьями: использовались под пашни, выгоны. Издревле ими владел старейший в Москве Данилов монастырь. После Смуты земля перешла к ямщикам Коломенской ямской слободы, располагавшейся по соседству, на нынешней Зацепе. По решению Земского собора в 1638 г. территория на две версты вокруг Земляного вала была передана в состав общегородского «животинного выгона». Но вскоре же ее стали быстро расхватывать влиятельные частные лица. Как уже говорилось, в 1714 г. к Калужским воротам был переведен Животинный пригонный двор. Рядом с рынком тут же появились бойни, мясные лавки и харчевни. В 1785 г. Скотопригодный двор передвинули ближе к Серпуховским воротам. Рынок вошел в состав Конной площади огромного торжища, снабжавшего целое столетие Москву не только мясными продуктами, но и главным транспортным средством лошадьми. Его частью была Коровья площадка, где торговали крупным рогатым скотом.
После 1812 г. необъятная Конная площадь стала постепенно застраиваться, в том числе частными домами. В ее северной, примыкавшей к Коровьему Валу части, на месте коровьего торга, образовалось четыре квартала. Они показаны уже на плане Москвы 1824 г. Переулки между ними, естественно, получили название Коровьих. Одно время часть 3-го Коровьего называлась Кузнечным переулком. Здешние кузницы обслуживали лошадиный торг. В 1880-х гг. торговлю скотом перевели на Таганку. Последние остатки Конной площади исчезли уже в начале ХХ в., когда на ее земле построили Морозовскую детскую больницу. Кстати, 4-й Коровий переулок (нынешний 4-й Добрынинский) одно время назывался Больничным.
Перед революцией эти кварталы были уже плотно застроены. Здесь стояли дома Александровых, Адуевской-Бахваловой, Бабурина, Воробьева, Губарева, Мельгунова, Заславского, Скворцова, Шутова На углу 2-го и 4-го Коровьих среди одно-двухэтажных строений выделялись солидные корпуса доходного дома купца, содержателя трактира и пивных лавок В.Е. Чесалова. Это место и в советское время в обиходе называли Чесаловкой. Здесь, кстати, провел детство и юность известный комик Геннадий Хазанов.
В 1852 г. улица Коровий Вал стала Добрынинской улицей, а 1, 2, 3 и 4-й Коровьи переулки соответственно Добрынинскими, поскольку находились рядом с площадью, которая получила это имя еще в 1918 г. (до этого она звалась Серпуховской). Петр Георгиевич Добрынин, 23-летний рабочий-большевик, в дни Октябрьского переворота руководил отрядом замоскворецких красногвардейцев, действовавших на Остоженке, был тяжело ранен в живот, подобран сестрами милосердия и умер в больнице. Героя революции в советской Москве увековечили в названиях площади, улицы, четырех переулков и станции метро. Ему также поставили памятник.
Во второй половине ХХ в. началась коренная реконструкция Добрынинских переулков. Ее первенцами стали четыре пятиэтажных кирпичных жилых дома 1959 г. постройки. А с 1970-х гг. развернулось строительство огромного комплекса административно-жилых зданий Главного управления по обслуживанию дипломатического корпуса при МИДе РФ. Оно продолжалось до начала 2000-х гг., когда был сооружен его самый масштабный корпус «Добрыня» в 4-м Добрынинском переулке, 8. Многоэтажные здания ГлавУПДК вмещают в себя и квартиры, и офисы, и рестораны. Здесь разместились представительства зарубежных фирм и даже посольства. Тут же, в отдельном здании в 4-м Добрынинском переулке, расположен медицинский центр.
Во второй половине ХХ в. началась коренная реконструкция Добрынинских переулков. Ее первенцами стали четыре пятиэтажных кирпичных жилых дома 1959 г. постройки. А с 1970-х гг. развернулось строительство огромного комплекса административно-жилых зданий Главного управления по обслуживанию дипломатического корпуса при МИДе РФ. Оно продолжалось до начала 2000-х гг., когда был сооружен его самый масштабный корпус «Добрыня» в 4-м Добрынинском переулке, 8. Многоэтажные здания ГлавУПДК вмещают в себя и квартиры, и офисы, и рестораны. Здесь разместились представительства зарубежных фирм и даже посольства. Тут же, в отдельном здании в 4-м Добрынинском переулке, расположен медицинский центр.
Сегодня в этих кварталах сохранилось всего два дома дореволюционной постройки. Остальные снесены. Недавно в 1-м Добрынинском открыта клиника косметологии, перестроенная из продовольственного магазина. По соседству, на углу с Коровьим Валом, возведено высотное здание с многоуровневой подземной парковкой. Сегодня эти кварталы считаются одними из наиболее плотно застроенных в Москве. Вот только старожилов, московского духа и исторической памяти здесь остается все меньше
Район Добрынинских переулков примыкает с востока к улице Мытной. Ее название происходит вовсе не от глагола «мыть», явственно слышимого в нем современным ухом. В основе топонима слово «мыт», в старой России означавшее торговую пошлину. Именно торжищу, большому рынку скота обязана улица своим рождением. Произошло это во второй половине XVIII столетия, в екатерининское время. А до того округа представляла собой малонаселенную, почти незастроенную местность с пашнями, выгонами и огородами. Но и у нее была своя давняя и примечательная история
В первой половине XVI в. великий князь Василий III стал активно нанимать на военную службу иноземцев из европейских стран. Как уже говорилось, их селили за Москвой-рекой в слободе Наливки. За военными сюда потянулись и специалисты гражданских профессий. Иноземцы часто обосновывались здесь с семьями. Слобода росла, а значит, ей скоро понадобилось и кладбище. Под него отвели место на глухом отшибе за городской чертой, руководствуясь обычаем хоронить иноверцев католиков и протестантов подальше от православных святынь. Некрополь находился между современными, но тогда еще не существовавшими улицами Мытной и Шаболовкой. Об этом свидетельствуют находки археологов. Еще в 1823 г. известный историк К.Ф. Калайдович обнаружил надгробную плиту XVI в. «комтура голдинского» Филиппа фон Белля. Могильные камни с этого кладбища использовались при строительстве в XVII в. ограды Данилова монастыря, где впоследствии были найдены, а в 1871 г. описаны архимандритом Амфилохием. В 1876 г. строители нового здания Казанской церкви на Якиманке раскопали в фундаменте 1595 г.
камень с голландской надписью, который, вероятно, тоже происходил из древнего иноземного некрополя. Наконец, в 1930-х гг. известный археолог Л.А. Беляев провел весьма результативные раскопки в районе Мытной Шаболовки. Сейчас известно не менее 25 надгробий древнего иноземного некрополя с надписями на латинском, немецком, голландском, английском и итальянском языках. Некоторые из этих камней хранят удивительные истории.
В 1560 г. от Рождества Христова над Прибалтикой витал «страх Московитский». Царь Иван Грозный послал своих воевод князей Шуйского, Серебряного и Мстиславского воевать земли исконного недруга Ливонского ордена. Были взяты несколько крепостей и рыцарских замков. Но близ Эрмеса (в нынешней Эстонии) ливонцы подготовили засаду, надеясь внезапно обрушиться на русских. Царские воеводы, однако, не сплоховали. Об опасности их предупредили местные жители, ненавидевшие своих поработителей-крестоносцев. Московское войско скрытно прошло через болото и с обоих флангов неожиданно атаковало противника. В бой бросилась татарская конница русского государя. Крестоносцы потерпели страшное поражение. Под русскими и татарскими саблями немало их погибло в сече, 15 рыцарей, 120 орденских дворян и без счету рядовых воинов попали в полон.