Преображенское, именуемое Николаевским единоверческим монастырём. Кладбище это имеет свою длинную, занимательную и поучительную историю. Сделаем её беглый очерк.
В начале XVIII столетия проникли в Москву раскольники, называвшие себя феодосианами, по имени первого начальника своего, дьячка Феодосия Васильева. Они отвергали в своих молениях молитву за здравие государей и не признавали браков. В Москве они жили тихо; но представился случай и они подняли голову. В 1771 году, как уже говорено не раз, в Москве началась чума. Бедствие это вызвало у феодосианов желание основать в Москве монастырь. Дело требовало большой изворотливости, хитрости и, разумеется, пожертвований. Чтобы удобнее достигнуть своего намерения, феодосианы прибегли к светскому правительству и просили под видом усердия и любви к ближним дозволить им устроить карантинный дом с кладбищем, на построение которого от казны ничего не требовали, обещаясь всё сделать на свой счёт. Всё это было дозволено, и отведена была земля в селе Преображенском при речке Хапиловке, которая и стала им служить Иорданом во время крещения и перекрещивания в свою секту. В самое короткое время был построен огромный дом со всеми службами под видом вспомоществования бедным и осиротелым от мора, было объявлено, что «таким де лучше жить у нас, нежели в казённых карантинных домах». Но в действительности это была не более как одна лишь приманка. Народ, узнав об этом, набежал из Москвы, спасаясь от чумы, в великом множестве в новую обитель, так что даже все сараи, чуланы и шалаши едва могли вмещать в себя больных; многие валялись на кладбище, на холоде. Строения кладбищенские для новоприходящих росли, как говорится, не по дням, а по часам. Осиротелые разного звания москвичи, оставляя свои дома, прибегали в обитель толпами, принося с собой деньги и имущество, которые вместе с жизнью вручали лжеучителям. Для перекрещивания были поставлены всюду купели, кадки и чаны, и всех крестили без различия. Иных в воду погружали насильно, и только Богу одному известно, сколько таких новокрещенцев вынуто из воды Хапиловского пруда и чанов бездыханными. Таким образом, феодосианы под именем кладбища основали в Москве свой монастырь, который по окончании моровой язвы устроился и расположился по своему вкусу. Всему этому делу главным руководителем был богатый подрядчик Илья Алексеевич Ковылин, человек умный и решительный. Так как для нового монастыря недоставало устава, то он добыл его из других раскольничьих скитов. Недоставало старинных образов он и тут нашёлся. Ковылин жил на Неглинке близ Кузнецкого моста в приходе церкви Анастасии Узорошительницы, в которую хоть никогда молиться и не хаживал, но знал, что церковь эта при благолепии своём от старинных строителей снабжена прекрасными, дорогими, большими древними местными иконами, подобными тем, какие находятся в московском Успенском соборе.
Ковылин познакомился со священником упомянутой церкви Фёдором Ивановым, приласкал причётников и предложил им, что ежели они отдадут из церкви старые иконы, то он даст им денег, а иконы заменит точно такими же, но лишь нового письма. Священник по бедности прихода польстился на предложение, взял деньги, отдал иконы и на их место поставил новые. Скоро это было открыто. Священник в своём поступке сознался и был лишён священства. Ковылин куда-то скрылся. Дело в Сенате было решено тем, что продавец законно наказан, покупщик не отыскан, а иконы, по доказательствам феодосиан, во время какого-то небывалого пожара сгорели, но в действительности очутились в Преображенском опять на своём месте невредимыми. В народе же феодосианами был пущен слух, что будто бы иконы эти из Успенского собора, которые стояли в нижнем ряду, куплены будто бы тогда, когда в соборе была возобновляема стенная живопись и он находился в то время без икон. Многих это смутило; многие, из простого народа особенно, поверили этой выдумке.
С этого времени кладбище начало забирать силу всё более и более, обстраиваясь с каждым годом, причём росло и его нравственное значение, но вместе с тем росли и раздоры заправил. Последнее происходило из-за тех миллионов рублей, которые хранились в сундуках кладбища и на которые каждый из заправил таращил свои завидущие глаза. Не упускало кладбища из виду и правительство: там неоднократно бывали обыски, и противозаконные поступки наказывались ссылкой заправил и прочими административными мерами. В 1854 году на кладбище учреждён был единоверческий приход под именем Никольской единоверческой церкви, что при Преображенском богадельном доме. Монастырь же здесь открыт с высочайшего разрешения 16 мая 1866 года. Поводом к его открытию послужили присоединившиеся в 1865 году из Раскола в единоверие бывшие члены так называемого Австрийского, или Белокриницкого, священства: три епископа (Онуфрий, Пафнутий и Сергий), один иеромонах (Иоасаф), один архидьякон (Филарет), два иеродьякона (Мельхиседек и Феодосий) и Другие последовавшие вслед за ними из монашествующих лиц. Монастырь с высочайшего соизволения наименован Николаевским в память посещения монастыря в бозе почившим цесаревичем Николаем Александровичем. Если обратимся несколько назад, то увидим, что феодосианы заявили себя в Москве с весьма непохвальной стороны. Из ворот Преображенского кладбища в 1812 году вышла процессия для торжественной встречи Наполеона. Враг России был принят хлебом-солью, золотыми блюдами, насыпанными золотом, и быками с вызолоченными рогами. Наполеон поставил им для охраны своих жандармов, вследствие чего святыня феодосианов осталась цела и невредима. Говорят, что амбар, находящийся близ тёплой церкви у каменной стены, построен из медоварни Петра Великого. Тут же находится женский старообрядческий (беспоповский) монастырь, именуемый Преображенской богадельней. В стенах богадельни замечательны ворота: они взяты из бывшего Измайловского дворца Алексея Михайловича. Монастырь-богадельня делится на шесть каменных зданий, и при них шесть молелен. Богадельня устроена на 440 кроватей. Между монастырями общее кладбище с красивой часовней, принадлежащей беспоповцам. Высокие каменные стены обоих монастырей с башнями походят на крепость. Оба монастыря окружает знаменитый в истории раскола Хапиловский пруд, бывший Иорданом перекрещивающихся в древнеправославную веру на правилах феодосиан. В храмах и часовнях обоих монастырей находится громадное собрание знаменитых древних икон Строгановской школы XVI и XVII столетий, ценимых на вес золота. Нерукотворный Спас А.Рублева, по мнению беспоповцев, не имеет цены. В библиотеках, изобилующих старопечатными книгами XVII столетия, хранятся и рукописи XVI века в единственно сохранившихся экземплярах, перешедших сюда от прихожан в разное время. При Николаевском единоверческом монастыре живут известные начётчики, подвизающиеся в пользу господствующей церкви. Основатель Преображенского кладбища И.А. Ковылин родился в 1731, умер в 1809 году.
С этого времени кладбище начало забирать силу всё более и более, обстраиваясь с каждым годом, причём росло и его нравственное значение, но вместе с тем росли и раздоры заправил. Последнее происходило из-за тех миллионов рублей, которые хранились в сундуках кладбища и на которые каждый из заправил таращил свои завидущие глаза. Не упускало кладбища из виду и правительство: там неоднократно бывали обыски, и противозаконные поступки наказывались ссылкой заправил и прочими административными мерами. В 1854 году на кладбище учреждён был единоверческий приход под именем Никольской единоверческой церкви, что при Преображенском богадельном доме. Монастырь же здесь открыт с высочайшего разрешения 16 мая 1866 года. Поводом к его открытию послужили присоединившиеся в 1865 году из Раскола в единоверие бывшие члены так называемого Австрийского, или Белокриницкого, священства: три епископа (Онуфрий, Пафнутий и Сергий), один иеромонах (Иоасаф), один архидьякон (Филарет), два иеродьякона (Мельхиседек и Феодосий) и Другие последовавшие вслед за ними из монашествующих лиц. Монастырь с высочайшего соизволения наименован Николаевским в память посещения монастыря в бозе почившим цесаревичем Николаем Александровичем. Если обратимся несколько назад, то увидим, что феодосианы заявили себя в Москве с весьма непохвальной стороны. Из ворот Преображенского кладбища в 1812 году вышла процессия для торжественной встречи Наполеона. Враг России был принят хлебом-солью, золотыми блюдами, насыпанными золотом, и быками с вызолоченными рогами. Наполеон поставил им для охраны своих жандармов, вследствие чего святыня феодосианов осталась цела и невредима. Говорят, что амбар, находящийся близ тёплой церкви у каменной стены, построен из медоварни Петра Великого. Тут же находится женский старообрядческий (беспоповский) монастырь, именуемый Преображенской богадельней. В стенах богадельни замечательны ворота: они взяты из бывшего Измайловского дворца Алексея Михайловича. Монастырь-богадельня делится на шесть каменных зданий, и при них шесть молелен. Богадельня устроена на 440 кроватей. Между монастырями общее кладбище с красивой часовней, принадлежащей беспоповцам. Высокие каменные стены обоих монастырей с башнями походят на крепость. Оба монастыря окружает знаменитый в истории раскола Хапиловский пруд, бывший Иорданом перекрещивающихся в древнеправославную веру на правилах феодосиан. В храмах и часовнях обоих монастырей находится громадное собрание знаменитых древних икон Строгановской школы XVI и XVII столетий, ценимых на вес золота. Нерукотворный Спас А.Рублева, по мнению беспоповцев, не имеет цены. В библиотеках, изобилующих старопечатными книгами XVII столетия, хранятся и рукописи XVI века в единственно сохранившихся экземплярах, перешедших сюда от прихожан в разное время. При Николаевском единоверческом монастыре живут известные начётчики, подвизающиеся в пользу господствующей церкви. Основатель Преображенского кладбища И.А. Ковылин родился в 1731, умер в 1809 году.
Немецкое кладбище. Находится на Введенских горах. Одно из красивейших и богатейших кладбищ в Москве. Основано в конце XVIII столетия. Сейчас именуется чаще всего Введенским кладбищем.
КладыМосквы
Кто-то из учёных назвал клады зеркалом давних событий.
И действительно деньги и изделия из драгоценных металлов и камней могут многое рассказать о минувших временах. В них отражаются исторические события. Не только сами драгоценности, но и причины, отчего они были зарыты, время, место всё это ценнейшая информация.
Почему же всё-таки, по старинным преданиям и слухам, найденные сокровища могут принести беду? Версий может быть множество.
К примеру, предположим, что сокровище спрятали во время смертоносной эпидемии. И хоть серебро и золото обладают убийственными для бактерий свойствами и пролежали в земле сотни лет, всё же какие-то предметы могут оставаться хранителями инфекционных заболеваний.
Можно предположить, что различные вещи носители ещё не познанной наукой энергии.
Войны, смута, кровавые преступления, катастрофы то есть недобрые, опасные события прошлого отражаются на изделиях тех времён. А их злой энергетический отблеск хранится в спрятанных сокровищах.
Внезапные находки богатых кладов, неожиданно быстрое обогащение мощное воздействие на психику человека, на модель его поведения, на всю его жизненную программу. Хочет он этого или нет.
Внезапные находки богатых кладов, неожиданно быстрое обогащение мощное воздействие на психику человека, на модель его поведения, на всю его жизненную программу. Хочет он этого или нет.
А всякое резкое изменение, пусть даже положительного свойства, может привести в итоге к печальным последствиям и даже гибели.
Найденные сокровища влекут за собой зависть многих окружающих, часто нарушение законов и наказание. А психологически не подготовленные к внезапному богатству люди приобретают вредные и опасные привычки.
В одном древнем поверье говорится, что найденные сокровища надо разделить между многими людьми. И чем больше людей получат драгоценности тем лучше. Тогда зло, хранимое в них, не окажется в одних руках, а расколется и потеряет силу.