И это не важно. Не должно быть важно. Марк отличный отец для Эллы, и это главное.
На первом свидании я выпила лишнего. Алкоголь помог мне снять тревогу, чуть ослабил чувство вины оттого, что я отправилась развлекаться всего через два месяца после маминой смерти.
Обычно я так себя не веду, сказала я, когда мы очутились в квартире Марка в Патни, обещанная чашка кофе была позабыта, сменившись еще одним бокалом вина, а осмотр квартиры привел нас в спальню.
Эта фраза сама по себе банальна, но она соответствовала истине. Я никогда не спала с мужчинами на первом свидании. Да и на втором или третьем, если уж на то пошло. Но той ночью поддалась порыву. Жизнь казалась слишком короткой, чтобы медлить с решениями.
На самом деле во мне говорила не решимость, а спиртное. Мой поступок был безрассудным, а не спонтанным. Марк может, он был не настолько пьян, а может, его еще угнетало осознание того, что мы нарушаем его профессиональную этику, попытался утихомирить меня, но тщетно.
На следующее утро меня железным ободом сковала вина. Жгучий стыд, разорвавший в клочья мое самоуважение и вытолкнувший меня из постели Марка еще до того, как он проснулся.
Марк застал меня у выхода, когда я уже обувалась.
Ты уходишь? Я думал, мы сходим позавтракать.
Я помедлила. Не похоже было, чтобы Марк потерял ко мне всякое уважение, но от воспоминаний о предыдущей ночи у меня внутри все сжималось: например, я вдруг вспомнила, как пыталась стащить трусики, исполняя некое пьяное подобие стриптиза, потеряла равновесие и плюхнулась на кровать.
Мне нужно идти.
Я знаю отличное местечко неподалеку. Сейчас еще очень рано
Так и не высказанный вопрос куда я так тороплюсь в восемь утра в воскресенье? заставил меня согласиться.
К девяти похмелье отступило, как и неловкость. Если Марк ничуть не смущается, то почему я должна стесняться? Но мы согласились, что все произошло куда быстрее, чем мы оба ожидали.
Можем, попробуем начать заново? предложил Марк. Прошлая ночь была великолепна, но может, нам стоит устроить еще одно «первое свидание». Узнать друг друга получше.
В следующий раз мы переспали только через пять недель. Тогда я еще не знала, что уже беременна.
Может, в газеты обратиться? спрашиваю я Лору.
По-моему, ты торопишь события.
Они написали статью, когда мама умерла. Может, сделают продолжение. Попросят читателей поделиться информацией. Я вспоминаю открытку: «Самоубийство? Едва ли». Тогда никто не объявился, но если мама была не одна в тот день, если кто-то ее столкнул, то могут быть свидетели.
Анна, священник видел твою маму.
Я молчу.
Он говорил с ней над обрывом. И она сказала, что хочет покончить с собой.
Мне хочется зажать уши руками: «Ла-ла-ла-ла-ла!»
Но его не было рядом, когда она спрыгнула, так? Он не видел, была ли она одна, когда вернулась.
Что ж, помолчав, говорит Лора, Кэролайн приезжает на Бичи-Хед, она готова спрыгнуть с обрыва. Священник отговаривает ее, а час спустя кто-то ее убивает?
Лоре не нужно объяснять мне, насколько абсурдно это звучит.
Может быть, она пыталась спастись от кого-то. Считала, что лучше покончить с собой, чем позволить кому-то убить себя. Только она не смогла пойти на самоубийство, и, когда священник думал, что спасает ее, на самом деле он толкал ее прямо к
Я осекаюсь. Жалость во взгляде Лоры невыносима.
К кому?
Элла проснулась, она гулит в качалке и сует кулачок в рот.
Кто убил ее, Анна? Кто мог желать Кэролайн смерти?
Я прикусываю губу.
Не знаю. Один из тех идиотов, которые винят окружающих в том, что сломалась машина
Как те идиоты, которые присылали анонимные записки после смерти твоего отца?
Вот именно! Я торжествую, думая, что она подтвердила мою точку зрения, но затем вижу выражение ее лица, и каким-то образом оказывается, что права она.
Гуление Эллы сменяется громкими криками, и я вынимаю малышку из качалки и прикладываю к груди.
Ты только посмотри на себя настоящим специалистом в этом вопросе стала. Лора улыбается.
В самом начале я могла кормить грудью только в одном кресле, особым образом разложив вокруг подушки, и при этом мы должны были оставаться в комнате одни, чтобы ничего не отвлекало Эллу от еды. Теперь же я могу покормить малышку, поддерживая ее одной рукой. И стоя, если приходится.
В самом начале я могла кормить грудью только в одном кресле, особым образом разложив вокруг подушки, и при этом мы должны были оставаться в комнате одни, чтобы ничего не отвлекало Эллу от еды. Теперь же я могу покормить малышку, поддерживая ее одной рукой. И стоя, если приходится.
Но я не позволяю Лоре сменить тему разговора. Она задала правильный вопрос. Кто желал бы маме смерти? Некоторые продавцы машин, с которыми мои родители и Билли пересекались, не скрывали, что занимаются темными делишками. Может, смерть мамы и папы стала результатом неудачной сделки?
Ты поможешь мне разобрать вещи в мамином и папином кабинете?
Сейчас?
А что, не получится? Тебе уже пора идти?
Если Лора не поможет мне, я сама этим займусь.
Или, быть может, причиной всему стала страсть мамы к общественным протестам? Помню, я была еще подростком, когда мама участвовала в движении за запрет экспериментов над животными в Брайтонском университете и в результате из-за своей агитационной деятельности начала получать огромное количество писем с угрозами от сотрудников университета и членов их семей. Не помню, чтобы в последние годы она участвовала в каких-то серьезных протестных акциях, был только какой-то протест по поводу незаконных строительных работ и петиция за ремонт велодорожек. Но, может быть, в ее кабинете я найду что-то о других ее акциях.
Нет, я не в том смысле Я хотела сказать, ты уверена, что хочешь заняться этим прямо сейчас?
Лора, ты весь год меня пилила, чтобы я разобрала эти вещи! напоминаю.
Ну, просто глупо работать за кухонным столом, когда ты могла бы обустроить себе отличный кабинет. И вовсе я тебя не пилила. Хотя я действительно считаю, что это принесло бы тебе облегчение, что бы там ни говорил Марк.
Ну, Марк этим на жизнь зарабатывает, знаешь ли, как можно мягче отвечаю я.
Что хорошего в том, чтобы запереть комнату и притворяться, будто ее и вовсе нет? Такой подход не кажется мне здоровым.
Марк не говорил, что нужно притворяться, будто комнаты нет, он просто предлагает заняться этим, когда я буду готова.
То есть когда он скажет, что ты готова?
Нет. Когда я решу, что готова, уже резче отвечаю я.
Я знаю, что Лора как и дядя Билли на моей стороне и мое благополучие важно для них, но иногда мне хочется, чтобы они не так настойчиво стремились защитить меня.
Все произошло слишком быстро, вот в чем проблема. Мы с Марком и года не прожили вместе, а нашему ребенку уже восемь недель. Мы все еще узнаём о любимой еде, фильмах и книгах друг друга. Я всего раз виделась с его матерью. Мы словно подростки, которых застукали за первым сексом, вот только мне двадцать шесть, а Марку сорок.
Это, кстати, тоже проблема.
Да он тебе в отцы годится, сказал Билли, когда я поделилась с ним новостью. Вернее, двумя важными новостями одновременно. «Я кое с кем познакомилась, он переезжает ко мне. Ой, да, а еще я беременна от него, роды должны быть в октябре».
Папа тоже был на десять лет старше мамы.
И смотри, к чему это привело.
Это еще что значит?
На последний вопрос Билли отвечать не стал, и я была благодарна ему за это. Я не хотела знать. Никогда не хотела знать. Когда ты маленький, родители кажутся тебе самим совершенством. Может, они слишком часто на тебя кричат, не дают тебе денег на карманные расходы, пока ты не наведешь порядок у себя в комнате, но они твои родители. Они тебя любят. А ты любишь их.
Только в университете я поняла, что не у всех такие родители, как у меня. Что не у всех мама и папа постоянно скандалят, не у всех мама и папа каждый день пьют. Этого озарения мне хватило и я не стремилась к новым. Я не хотела знать, как живется моим родителям в браке. И крепкий ли у них брак. Это было не мое дело.
Как и в остальных комнатах первого этажа, окна кабинета во всю высоту стены, с покрытыми краской ставнями. Ими так редко пользовались, что они не закрываются. В центре комнаты стоит двойной стол, за которым мои родители могли работать одновременно.
Правда, так случалось только в те дни, когда они заполняли налоговые декларации, и это пренеприятнейшее занятие неизменно приводило к скандалам.
Анна, попроси отца передать мне степлер, однажды в субботу сказала мама, когда я заглянула к родителям в кабинет посмотреть, долго ли им еще корпеть над декларациями. Я сама передала ей степлер и ушла кататься на велосипеде, пока скандал не закончился.
В основном родители дежурили в демонстрационном зале по очереди, пока я не выросла настолько, что смогла приходить к ним на работу после школы или самостоятельно добираться домой
Опустив ладонь на дверную ручку, я глубоко вздыхаю. Я не пользуюсь этой комнатой. Я сюда не захожу. Я притворяюсь, будто ее нет.
Ты не обязана это делать. Мы и так проверили все важные документы.
Лора с напускной скромностью намекает на тот долгий день, когда она тщательно отбирала документы, просматривая бумаги моих родителей в кабинете, а потом провела еще один день на телефоне, обзванивая компании, меняя имя на чеках и отменяя десятки подписок на имя моих родителей. Мою благодарность омрачало чувство вины. Кто помогал Лоре, когда умерла Алисия? Я представляла себе семнадцатилетнюю Лору в новостройке, куда они с Алисией совсем недавно переехали, представляла, как она просматривает ее бумаги, и у меня разрывалось сердце.
Время пришло, говорю я.
Я хочу узнать все о жизни своих родителей. Все, на что я закрывала глаза. Все, во что я не хотела верить. Мне нужно все это выяснить. Кто был моим родителям друзьями? Кто был им врагами?
Кто убил их?
Глава 8
Мюррей
Сотрудник архива, Деннис Томпсон, начал полнеть еще в те годы, когда они с Мюрреем дежурили вместе в патруле. Теперь он совсем раздался вширь, на голове лоснилась лысина, а на лбу красовались сразу две пары очков.
Надо очки с бифокальными линзами купить, пожаловался он, опуская одну из пар очков себе на переносицу и всматриваясь в надписи на двух папках, которые он принес Мюррею. Том Джонсон, Кэролайн Джонсон?
Анонимную открытку прислали на годовщину смерти Кэролайн Джонсон, а значит, расследование нужно было сосредотачивать именно на ней, но, поскольку ее смерть столь очевидным образом была связана со смертью ее супруга, Маккензи намеревался изучить все данные с самого начала.
Да, они-то мне и нужны. Спасибо.
Деннис положил на стойку книгу для записей и пододвинул ее к Мюррею. На каждой странице формата А4 виднелись аккуратные колонки с подписями: кто взял какой документ из архива, когда вернул. Страницу испещряли подписи. Маккензи взял ручку, но остановился.