Ни Гаррат, ни древний даже не пошевелились, но халоне Осаимо повернулась, медленно, с трудом переставляя ноги, понуро направилась к выходу. Я дернулась ей помочь, но Главнокомандующий удержал на месте, не позволяя даже подняться.
И тут за дверью, где, как оказалось, главу рода ждали, раздался голос Камали:
Что?!
А затем окрик Хатора:
Камали, стой!
Но драконица не подчинилась. Каким-то образом она извернулась, избежав захвата, как оказалось, стоящей у двери стражи, вбежала в зал, остановилась, мельком глянула на меня, а затем медленно, неотрывно глядя на Главнокомандующего, опустилась на колени.
Все сидящие за столом боевые драконы мгновенно вскочили, в зал вбежал Хатор, следом еще какие-то драконы, но Камали даже не обернулась. С мольбой глядя на застывшего Черного дракона, она прошептала:
Пожалуйста, я умоляю вас Вы никогда не были ни подлым, ни бесчестным. Вы не обижали слабых, не лишали свободы невиновных, не ломали ничью жизнь Не ломайте и сейчас, я прошу вас! Ни ее жизнь, ни мою, ведь я не смогу жить, зная, как поступили с моим ребенком. Пожалуйста я молю вас как мать, готовая отдать жизнь за своего ребенка, а Милада мой ребенок пожалуйста
Несколько секунд Ирэнарн-Ррат-Эгиатар сидел, практически с ненавистью глядя на драконицу, которая не требовала, не предъявляла права, не настаивала, лишь просила, забыв о гордости и надеясь на милосердие. Из прекрасных зеленых глаз Камали текли слезы, но она даже не пыталась их вытереть, продолжая с мольбой неотрывно смотреть на Черного дракона. Я не смогла сдержать слез с момента появления Камали, а уж после ее слов Но на Главнокомандующего я даже не смотрела, отчетливо видя, как на его руке, лежащей поверх стола, стремительно прорезаются черные когти, кроша и кромсая обожженное дерево
Несколько долгих секунд
А затем плевком ярости прозвучало:
Зззабирай!
Оглушенная, я даже не вздрогнула, когда с грохотом свалился его стул. С заторможенностью проследила за тем, как рухнул кусок выломанного Главнокомандующим стола, который дракон в ярости стряхнул со своей руки. Оглушающим грохотом пронесся шум закрытой за вышедшим драконом двери, которая тоже сломалась и жалко повисла на петлях, грозя оборваться.
Но того, как она упала, я уже не увидела подбежавшая испуганная Камали подняла меня со стула и потащила прочь. Затем Хатор торопливо подхватил на руки, как ребенка.
Из Крепости мы неслись так, словно все здание собиралось вот-вот разрушиться.
На выходе из резиденции Главнокомандующего нас, как оказалось, ждали.
На восток? поинтересовался огромный воздушник.
И быстро, взмолилась Камали.
Подхваченные ветром, мы понеслись прочь от Крепости, прочь из города, все дальше и дальше, по горам, лесам и долинам. Но, обхватив Хатора за шею, я все смотрела назад, и почему-то, несмотря на то что даже Аркалона давно не было видно, мне все еще казалось, что я вижу окно Крепости и вижу взгляд стоящего за ним Ирэнарна.
Дом халоне Осаимо, или, как называли ее домашние, бабушки Осаи, я запомнила плохо.
Камали провела меня по нему, пытаясь что-то постоянно рассказывать, какие-то истории из детства, из детства ее детей, несколько семейных легенд, представляла каких-то драконов и дракониц я почти не слушала.
Очень порадовало, когда, приведя меня в купальню с одной деревянной круглой ванной посередине, Камали остервенело принялась снимать с меня все украшения, отшвыривая так, что становилось ясно будь ее воля, она бы все эти кольца и браслеты порвала и изломала.
Не снялась только цепочка.
Драконица пыталась найти замочек, не найдя, предприняла попытку снять украшение через голову, когда не получилось растянуть. Не вышло и это буквально перегрызть. Несколько минут, пока она это делала, я молчала, а потом как-то изнутри вырвалось тихое:
Мама
И Камали, бросив цепочку, обняла меня, прижала к себе и, расплакавшись, прошептала:
Все будет хорошо, солнышко, все будет хорошо, главное, что успели. А Стража мы снимем, все равно снимем, не так, значит, по-другому, главное, не сдаваться, главное И у нас же древний есть. Сам не справится, я весь Совет на уши поставлю! Я им устрою!
Мама что-то еще говорила, крепко обнимая меня и гладя по спутавшимся за время полета в воздушнике волосам, и меня медленно отпускало чувство обреченности. Но почему-то казалось, что где-то внутри, в самой глубине души, я до сих пор чувствую взгляд Черного дракона, и в нем нет ничего, кроме мучительной боли.
Повторно с домом бабушки Осаи я знакомилась уже утром. Вообще, она приходилась прапрабабушкой Хатору, и даже сложно сказать, кем мне, но в ее светло-голубых драконьих глазах, кажется, навеки поселилось безграничное уважение к Камали. Как и в глазах остальных членов рода Кириито теперь моего рода.
Поверить в это было сложно, принять еще сложнее, окончательно трудно оказалось столкнуться с призрачным драконом-прародителем. Но стоило мне выйти на террасу, украшенную изразцами, где собралось драконов пятьдесят, не меньше, как рядом с бабушкой Осаи возник призрачный мужчина в традиционном черном халате и с длинными, практически до середины спины, черными волосами, присобранными лишь наверху. И когда он возник, зашумевшие при моем появлении члены рода притихли, напряженно глядя на призрака. А он, отцовским жестом погладив бабушку Осаи по седым волосам, медленно подошел ко мне, пристально разглядывая, и остановился, лишь когда Камали решительно заступила ему дорогу, прикрыв меня собой.
И под сводами родового дома раздался глухой потусторонний голос: «Камали, Страж на ее шее говорит даже больше, чем весь опыт предков».
Мама вздернула подбородок, с вызовом глядя на призрака. Дракон укоризненно покачал головой и сказал: «Ты выиграла время, но не битву. Знай это. И прими».
И он растворился, став призрачным темным дымом, который сдул древний. Маленький, толстопузый и вредный древний, который опять принял привычный мне вид и, наплевав на присутствующих и в целом обстановку, нагло спросил:
Мой пирожок сгрызла?
Да! подхватилась я. Спасибо! Огромное! Я же браслетик смогла найти! И мой резерв увеличился! И
Во-о-от! торжествующе подняв указательный палец и обведя всех не менее торжествующим взглядом, заявил древний. Кто Миладке больше всех помог? Я помог! А вы говорите!
И тут какой-то из незнакомых мне драконов, приподнявшись из-за стола, прорычал:
Да ты ей брачный браслет Черного дракона приволок! Да ты
Я хотел как лучше! возмутился древний.
Хватит! прикрикнула на всех бабушка Осаи и, поковыляв к столу, тихо произнесла: Папа правду сказал если бы не по нраву ему была, браслет бы не застегнулся. А вот чего я не знала, так это того, что наири она в нашем роду не первая.
И бабушка тяжело опустилась на стул, устало прикрыла глаза рукой и вообще едва слышно произнесла:
Роды были тяжелыми, а когда древние поняли, что не доживет до утра, только тогда отец маму на руках взял в полет. Она умерла женой, я стала законной дочерью.
Бабушка вытерла глаза от набежавших слез и продолжила:
Не говорил. Никогда не говорил. Я не знала. А он жил как в тумане, я для папы единственной радостью была, и когда счастье свое нашла и замуж вышла, он кинулся со скалы, сложив крылья. Без мамы не смог.
Мы стояли как громом пораженные, даже древний приоткрыл рот от удивления, а бабушка Осаи достала платок, вытерла глаза и решительно сказала:
Ну да дела давно минувших лет, пустое вспоминать и печалиться. Я свою жизнь прожила с добром и светом, до последней минуты жизни моего Айсуро любила его всем сердцем, оттого и дети у нас славные шестеро сыновей, три дочери, при ее словах девять уже седовласых драконов заулыбались, внуков двадцать девять, правнуков пятьдесят два, а вот пра-пра-правнучек сегодня стало на одну больше! И я рада тому, что род растет! И что сегодня в моем доме появилась новая драконица, пусть не по рождению, но по силе, смелости и великодушию!
И все захлопали, раздались непонятные мне пожелания на древнем языке драконов, а мама провела меня мимо всех к двум свободным местам возле Хатора, усадила посередине между собой и папой и только после села, с трудом скрывая волнение.
Беспокоит тебя что-то, Камали? через весь стол вопросила бабушка Осаи.
Мама глянула на нее так, что стало ясно этот вопрос она при всех обсуждать не готова. И глава рода спорить не стала, зато, едва я чай взяла, сообщила:
Я-то вчера, спасибо друг любезный научил, она чуть склонила голову, благодаря мгновенно преисполнившегося значимости сидящего рядом с ней древнего, Владыке на подпись подсунула не только документы на удочерение, но право вылета тебе, Хатор, и всей твоей семье. А по утру пришел ответ на запрос из Академии Ветра. Эмали, девочка, сразу видно, что нашего рода, подсуетилась и уговорила халоне Миретана дать Миладе шанс сдать экзамены. А если принесет бумаги из университета своего, возможно, даже сможет сразу на второй курс поступить, тут уж от нее зависит.
Я застыла, держа в руках чашку.
Так что, продолжила бабушка Осаи, заниматься девочка может начинать уже сейчас, Эмали передала все учебники и даже конспекты свои, а как оклемается немного, слетаете втроем в Любережь, документы ее заберете и будем подаваться в Академию.
Новости ошеломляли.
Милада, что? встревожилась Камали. Не хочешь в Академию Ветра? В Долине двенадцать магических высших учебных заведений, выберешь, что понравится, просто девочки хотели присмотреть за тобой, хотя бы пока доучиваются. Но, если
Нет-нет, я улыбнулась маме, просто все неожиданно очень, но я рада, правда, даже не верится, что в Академию
Я не договорила, вдруг четко осознав в наш университет я не пущу ни Камали, ни Хатора. Они не боевые драконы, для них опасно там, я не знаю, сколько мишника еще в подвалах университета припрятано, и грассы
Вот тут меня как водой холодной окатило грассы. Голод! Отставив чашку, быстро посчитала кормить Голода я должна была пять дней, пять дней прошли? И достаточно ли их было?
Я поднялась, не допив чай, заметалась по террасе, высчитывая Профессор Нарски говорила о пяти днях. Два дня я кормила грасса в университете, на третий мы покинули УМ. В первый день путешествия столкнулись с мертвой деревней, ночь провели на порубежном пункте, на второй день приехали в Медведково, а ночью меня забрал Черный дракон.
Сегодня пятый день!
Голод голодный!
Со вчерашнего вечера!
Милада? Хатор поднялся. Что случилось?
Я грасса не покормила, ответила с ужасом.
На меня посмотрели с непониманием.
Грасса? переспросил древний. А это что за зверь такой?
Пес, ответила, холодея, невидимый.