Драконы посмотрели на меня странно.
Магически модифицированное животное, пояснила я.
Все тут же закивали, мол, вот теперь-то они все поняли.
И чего пес? переспросила бабушка Осаи. Животное, оно на то и животное, чтобы самого себя прокормить в случае чего. Так что садись, сама поешь, со вчера ведь ничего не съела.
Но у меня бы кусок в горло не полез, зная, что грасс там голодный.
Асур-Ррат, я с мольбой посмотрела на древнего, мне нужно к Владыке.
Все драконы разом повернулись к древнему, но тот, жуя пирожок, посмеиваясь, сообщил:
К Владыке никак, он под домашним арестом.
Что? переспросила потрясенно.
Под арестом, говорю, забросив новый пирожок в пасть, пояснил Асур-Ррат! Главнокомандующий если чего решил, он от своего не отступится вчера решил запереть кого-нибудь, и точка, а раз тебя не вышло, Владыку запер.
Информация, похоже, для всех была неожиданной, потому что весь род как-то даже притих, и только древний, беззаботно поедая пирожок за пирожком, продолжал невозмутимо рассказывать:
Черный вчера как с цепи сорвался. Крепость в руинах сегодня отстраивают, а ведь лет девятьсот стояла монолитом. Вообще, Крепость исторически находилась вне черты Аркалона, но город разросся, так что Некоторые окружающие дома тоже пострадали, но слегка. А вот с восточной стороны столицы теперь вид красивый на реку открывается
Какой вид на реку? переспросил один из старших родичей. Там горы.
Были, издевательски сообщил древний, и от пирожков перешел к блинчикам.
Мы все молчали, откровенно потрясенные информацией, а древний продолжал разглагольствовать:
Какой вид на реку? переспросил один из старших родичей. Там горы.
Были, издевательски сообщил древний, и от пирожков перешел к блинчикам.
Мы все молчали, откровенно потрясенные информацией, а древний продолжал разглагольствовать:
Нет, я в целом жителей столицы понимаю, если бы мой дом под угрозой разрушения был, я бы Черному любую девицу приволок, уже без разницы какого рода, но вот Миладку никогда! Обойдется.
Минуты две за столом было тихо, а потом халоне Гайто переспросил:
Древний, вы хотите сказать, что теперь вся столица знает, что причиной разрушений стала Милада Кириито?
А? переспросил Асур-Ррат, почесав ухо. Не, ты что, мой мальчик, я своих не сдаю А вот эльфийку жаль, ее за ночь уже раз пять Черному подсовывали.
И я вспомнила сказанное Гарратом: «Эсфирель вообще рыдает и клянется, что ей никакой коробочки с золотой лентой не предлагали, а если бы предложили, она бы давно и с радостью согласилась, причем вовсе не по причине толп драконов, осуждающими косяками летающих над эльфийской столицей исключительно с одной целью в глаза посмотреть этой заразе бессердечной!»
Это д-драконы опять летают в эльфийское королевство? шепотом переспросила я.
Нет, древний вдохновенно жевал, Долина же закрыта для вылетов, так что они платят эльфийским наемникам, ушастые таскают им Эсфирель, изобретая все новые методы проникновения в королевский дворец Белых вод, король в ярости, эльфийку уже все достало, а Главнокомандующий исчез.
Как исчез? мне вдруг стало как-то совсем нехорошо.
Молча, невозмутимо пожал плечами Асур-Ррат, его с рассвета никто не видел. Летают, ищут, хрен найдут. Видимо, улетел подальше и крушит чего-нибудь там, свободный от подсовываемой ему вечно эльфийки. Так что покормить песика не выйдет, малышка.
Я не удержалась на ногах и прислонилась к столбу, поддерживающему крышу.
Эй, Миладка, ты чего? забеспокоился древний. Да перекусит чего-нибудь твоя псинка, ничего ему не сделается.
Но я точно знала, что сделается. Абсолютно точно.
Асур-Ррат, мне нужен телепортационный браслет, умоляюще сказала древнему.
Дракоша, жующий опять что-то, посмотрел на меня, как на умалишённую, демонстративно сплюнул, собственно, демонстрируя все отношение к моей просьбе, после чего посидел, почесывая подбородок, затем пузико, после важно сообщил:
Никак. Все телепортационные браслеты контролирует канцелярия Главнокомандующего. Границы также он, и они полностью закрыты.
И я поняла, что сейчас мне придется испытать еще больший стыд, чем накануне. Гораздо больший. Мне уже было стыдно за себя до невозможности, и перед Черным драконом, и даже перед своим родом, но я не знала, что еще можно сделать в этой ситуации.
Мама, мне нужны бумага и карандаш, произнесла, с трудом выговаривая каждое слово.
Зачем? сложив руки на груди, холодно спросила Камали.
Пришлось признаться:
Потому что грасс под заклятием, и в этом состоянии он может есть или меня, или то, что ему дам я.
Повисшая на террасе пауза выразила нелестное мнение, что имели на этот счет мои новые родственники.
А я передумал, вдруг произнес древний, давайте отдадим ее обратно Черному дракону!
У ребенка просто доброе сердце! возмутилась одна из дракониц.
Оно у нее странное, я вот лично не стал бы кормить того, кто мечтает мной закусить! высказался суровый седовласый дракон.
Серьезно, сынок? с прищуром переспросила бабушка Осаи. А не ты ли волка домой приволок в пять лет?
Он был одинок, у него не было семьи! гордо ответил старец.
Он был матерым вожаком стаи и, сочтя тебя опасным зверем, увел от своей волчицы, защищая ее и волчат! Да кому я рассказываю?! раздраженно спросила бабушка.
Закашлялась, чаем запила и сообщила:
В общем, ребенок определенно наш, Камали, можешь всем смело говорить, что родила ее от Хатора, все одно кровь в ней Кириито, не иначе. Посмотрела на меня, вздохнула и спросила: Что делать будем?
Я бы мог воздушника позвать, меланхолично отозвался древний, но смысла нет Главнокомандующий ветер его знает где.
Где бы он ни был, я надеялась, что сможет прочитать, если напишу.
Еще я надеялась, что не сгорю со стыда, когда стану писать. А еще я боялась даже взглянуть на Камали. Но именно она поднялась и тихо сказала:
Идем.
Кабинет пра-пра-пра-пра-прадедушки Сумори находился на третьем этаже прямо в библиотеке, заполненной в основном книгами на древнем языке. Здесь располагался стол, большой, основательный и широкий, за ним стоял стул, и размером, и крепостью, вероятно, способный выдержать даже дракона в драконьей форме, а вот в остальных местах повсюду лежали подушки и мягкие коврики, коврички, ковры. На подоконниках, между стеллажами книг, на открытом пространстве перед столом.
Это для детей, пояснила мне Камали.
Я удивилась.
Библиотека обычно суровое место, куда детей вообще не пускают, а здесь
Дети свет жизни, улыбнулась мне мама и указала рукой на стол, предложив сесть.
Но я не стала. Медленно обойдя стол вокруг и зачарованно ведя по деревянной столешнице пальцем, я дошла до стула, взяла из пачки в открытом ящике лист, карандаш из стопки, в основном цветных и, видимо, заготовленных тоже для деток, огляделась и как-то сразу выбрала себе место на подоконнике, где у стены лежала удобная алая, расшитая цветами подушечка, на которую я оперлась спиной, едва на сам подоконник взгромоздилась. Мама подошла и подставила мне под лист книгу, чтобы было удобнее писать, а затем тихо спросила:
Миладушка, ты уверена?..
Она не договорила, но и не требовалось.
Помолчав мгновение, честно призналась:
Я не знаю, что будет с Голодом, если не покормлю его сегодня. Просто не знаю. Мы не изучали заклятия подобного уровня, но, учитывая, что его мама все время старалась быть рядом в лесу, боюсь, что ничего хорошего.
У него есть мама протянула Камали.
Грассы разумны, пояснила я.
Мама погладила меня по щеке и отошла. Я видела, что, несмотря на все мои доводы, она против подобного. Я чувствовала, что я и сама против, вот всем сердцем против, а еще было безумно стыдно, жгуче, нестерпимо, до такой степени, что хотелось зажмуриться и даже его ответа не видеть в идеале никогда, но
«Мне очень нужна ваша помощь», написала я на простом листе бумаги, простым карандашом, кажется, даже черным, а не обычным.
Просто я помнила про кровь, и я надеялась надеялась надеялась
Донадеялась.
«Серьезно?!» появилась раздраженная, с сильным резким уклоном запись.
У меня возникло почти непреодолимое желание бросить все и убежать подальше. Но я вспомнила Голода и осторожно написала под этой записью:
«Пожалуйста»
Секундное молчание и злое:
«Никогда не думал, что скажу подобное круглой сироте, но ты вся в мать!» последовал ответ.
Я как сидела так и осталась сидеть. Камали, тактично отошедшая, увидев, как багровеют мои щеки, подошла, прочитала и неожиданно улыбнулась. Потом, как и я, с ожиданием посмотрела на лист бумаги, где не появилось больше ничего.
Я ждала с замиранием сердца, мама стояла рядом, словно хотела меня поддержать, Черный дракон не отвечал.
Ни слова.
Ни буквы.
Ни знака препинания.
Мы смотрели на бумагу с надеждой, но взяла и открылась дверь.
Зэрнур вошел, не здороваясь, лишь склонил голову в знак уважения к Камали, после чего приблизился и с явным неодобрением передал мне телепортационный браслет.
Сспаси прошептала я, едва не уронив тяжёлое металлическое не-украшение.
Бронзовый дракон молча посмотрел на меня так, что слова благодарности застряли в горле. После чего взгляд его скользнул по моей шее, сейчас закрытой тканью традиционного драконьего платья, и потому цепочку, я надеялась, никто не увидит.
Надеялась зря.
Несмотря на то что вы не принимали дар, Страж на вас, и я отчетливо его вижу, и он активирован, наири Милада.
Мы его снимем! мгновенно заявила мама.
Искоса глянув на нее, Зэрнур все же не стал спорить с Камали, в целом крайне подчеркнуто вежливо ведя себя в отношении драконицы.
Я к тому, сказал дракон, обращаясь скорее к ней, чем ко мне, что жизнь пса этого всего не стоит.
Но Камали ответила:
У него тоже есть мать.
И Зэрнур отступил. Затем снова поклонился Камали, мрачно глянул на меня, развернулся и вышел. Через мгновение с террасы вертикально вверх взмыл огромный Бронзовый дракон.
Когда он улетел, Камали несколько секунд смотрела в окно, а потом задумчиво произнесла:
Милада, деточка, я не хотела вчера спрашивать, да и в воду ты зашла, даже не поморщившись, но все же, солнышко, у вас что-то было с Главнокомандующим?
С непониманием посмотрела на маму.
Драконица несколько смутилась, но, все так же внимательно глядя на меня, спросила прямо: