Девушка сглотнула и часто заморгала.
Но не пошелохнулась.
Проводив взглядом птицу, которая решила, видимо, что для визита вежливости достаточно, я заправила цветок за ухо и снова взглянула на «джошу». Та как стояла, так и осталась стоять без движения.
Что-то не так? осторожно поинтересовалась я.
Девушка потупилась.
Мне велено привести вас завтракать, принцесса.
В животе заурчало так, что должно быть, джошу тоже услышала.
Вот как? задумчиво переспросила я. Привести. Меня. Завтракать. Ну Исам, вот сам ведь нарвался!
Девчонка ресницами испуганно захлопала, а я подмигнула ей.
Веди.
Что ж. Из окна сигать только драконицей можно, это я уже сообразила. Надо мне разведать, как у них тут другие способы передвижения устроены.
Я уже поняла, что домик, где меня поселили, небольшой по сравнению с папахенским дворцом. Гостевой, что ли? Хотя для гостевого он слишком роскошный. Оказавшись на лестнице, я увидела, что она и вниз и наверх ведет. Юки повела наверх. А что там внизу я потом разведаю, если выпустят
Мы поднялись на открытую площадку с низкими перилами и у меня дыхание сперло от восторга. Какое-то время я просто глазами хлопала и соображала, что то, что ветром отсюда не сдувает, должно быть, тоже магия. Оглянувшись на гору за своей спиной, увидела в ней широкую расщелину, чьи края были словно стянуты стежками лестницы. А за прозрачным коридором лестницы двигался лифт, и до меня дошло, как они тут перемещаются. Оглянувшись по сторонам и рассмотрев пару ближайших гор повнимательнее, увидела, что у них тоже эти самые стежки-лестницы имеются, отчего парящие горы кажутся похожими на мячи для американского футбола.
Я так заинтересовалась окрестностями, что сервированный стол посередине площадки и сидящего за столом Исама не сразу заметила.
А потом взглядом с драконом столкнулась, а сердце привычно ухнуло.
Вот кажется, только что его из комнаты выставила и кричала, что видеть больше не хочу, а увидела и захотелось подбежать навстречу и на шею броситься! Потому что драконица, завидев своего самца, радостно взревела внутри и я постаралась мысленно напомнить ей, что она, вообще-то из-за этого самого блондинистого взаперти сидит, вместо того, чтобы летать и качаться на воздушных качелях.
Драконица притихла, но гормональная атака успела «включиться». Исам, с убранными назад волосами, которые он собрал в низкий хвост, в серебристом переливающемся камзоле, с его широким разворотом плеч, рельефной мускулатурой, узкой талией, хищным, аристократичным лицом, был великолепен! И смотрел при этом так, что мысли превращались в какой-то кисель, а тело в предательское нечто!
Исам встал из-за стола, сделал приглашающий жест. Я беспомощно оглянулась на Юки, но ее и след простыл.
Дракон нахмурился и направился ко мне.
И вот он подходит, а внутри екает, и хочется смотреть на него, непрерывно, и одновременно что-то подсказывает: беги! Беги от него со всех ног! Но куда отсюда, с парящей горы, с подавленным драконом и непроявленной магией, я денусь?
Осознание, что блондин обманул, бесчестно заманил в ловушку, притворившись хорошим, отрезвило.
Поэтому, когда дракон приблизился, я уже хлопать ресницами и мысленно слюной капать перестала. Ожидала его надеюсь, что с презрением на лице. По-крайней мере, очень хотелось в это верить
Спасибо, что согласилась позавтракать со мной, сказал Исам, и при этом смотрит так пристально И где-то там, за показной жесткостью мелькает нежность Или это я придумываю?
Ты не оставил мне выбора, холодно ответила ему, но голос при этом предательски дрогнул.
Взгляд Исама, который только-только был почти нежным, заледенел.
Ты будешь есть в моем присутствии, сказал он. Или не есть вовсе.
Как назло, в животе заурчало, захотелось даже по нему хлопнуть и попросить, чтобы потише. Вместо этого вскинула подбородок и процедила:
А ты еще более подлый, чем папочка. Он хотя бы сразу убить обещал. Но вот голодом не морил. И уж тем более, свое общество таким образом не навязывал.
Исам побледнел, брови его столкнулись у переносицы, губы превратились в одну линию, а на щеках заходили желваки.
Он шагнул ко мне и я рефлекторно отпрыгнула.
Не подходи! крикнула, выставляя перед собой руку. Прыгну.
И обернулась назад.
Исам замер.
Затем что-то мелькнуло в воздухе, а я оказалась у него на руках, прижатой к груди. И лицо его так близко, и глаза и губы
Я знал, что ты предпочтешь смерть, только бы не быть со мной, сказал Исам, и в голосе его столько боли при этом Да и от формулировки я, мягко говоря, опешила.
Вот только он так пугающе близко И, судя по потяжелевшему дыханию, я нарвалась. Надо было сразу на завтрак соглашаться. Потому что, чувствую, еще немного и я сама стану десертом для одного голодного дракона. Фигурально выражаясь.
Ты завтрак обещал, выдохнула я. И есть очень хочется
Взгляд Исама не сразу стал осмысленным. Но через несколько секунд меня все же усадили на стул с высокой спинкой.
Исам напротив уселся и продолжил пристально смотреть.
Подрагивающими пальчиками расстелила салфетку на коленях, обозрела стол и сглотнула.
Птица в оранжевом, облепихового цвета, соусе. Тефтельки в томатном. Отбивные двух видов, мясные рулеты Филе красной, и, судя по всему, очень большой рыбы. Рядом с блюдом пиала с лимонным соком. На овальном блюде на зеленых листьях салата выложены креветки, крупные и розовые, одного взгляда достаточно, чтобы слюной захлебнуться. А еще запеченные овощи, какое-то желтое пюре, треугольные сандвичи, скрепленные шпажками
Дальше смотреть как-то недосуг стало. Руки сами потянулись к закускам, отбивным, к рыбе, к креветкам. Все настолько вкусным оказалось, что на какое-то время я просто исчезла. Лишь когда намазала хрустящую, разрезанную пополам булочку маслом, третью по счету, можно сказать, пришла в себя.
Исам ел много и жадно. Даже на меня не смотрел, что радовало. Потому что несмотря на весь абсурд ситуации, на какие-то совершенно нелепые обвинения Ледяного, меня к нему тянуло, и злость то вспыхивала, накрывая девятым валом, то вообще исчезала, и я понимала, что меня можно брать тепленькой.
Налив себе из пузатого чайника какого-то ароматного отвара, я сделала глоток и почувствовала себя почти счастливой.
Захотелось поговорить с Исамом, рассказать, как все было, у отца, о том, как пыталась противостоять ему, и об этой адской боли потом, и о неделе, проведенной в постели, и как тряслась до зубной дроби, когда думала, что меня другому отдадут, и все-все-все рассказать захотелось.
Но что-то сдерживало.
Быть может, холод в синих глазах, может его откровенные намеки на то, что не знаю чести Что такая же, как мой отец А может и то, что при этом сам обманул меня, заманил к себе, с помощью своего магического авторитета сделал наложницей.
Как ни было тяжко признать это, но отец оказался очень прозорлив, когда сказал, что небо не для женщин а я нужна только в качестве матери драконов И вот Исам повторил его слова, почти слово в слово, и это было больно, очень больно. А еще незаслуженно и обидно.
И разговаривать с блондином после всего вот этого элементарно не позволяла гордость.
Как тебе завтрак? светским тоном спросил блондин.
Спасибо, все чудесно, не поднимая на него взгляд, ответила я и салфетку с колен подняла и на стол положила.
А вот этот его светский тон взбесил! А еще показалось, что кто-то тоже не в восторге от того, что смотреть избегаю и отвечаю сухо.
Я пытаюсь наладить контакт, принцесса, чуть не скрипнув зубами, проговорил Исам. Делаю все, что в моих силах, чтобы твое пребывание в моем доме приносило радость нам обоим.
Мерси, я просто счастлива, издевательски бросила я. Благодарю покорно, что накормили, сто поклонов вам в шляпу, а сейчас, прошу извинить, откланяюсь. Потому как клетка без меня пустует.
Прекрати!
От опустившегося на стол кулака столовые приборы и блюда подпрыгнули и жалобно звякнули.
Я делаю все, что в моих силах, прошипел Исам.
Только это он зря. Кулаком по столу и я бить умею. Если что.
Судя по твоим поступкам, в твоих силах многое, ехидно процедила я, чувствуя, что итак уже нарвалась, куда больше то А если с завтраком все, и я могу быть свободна, то я вполне уже сыта.
Зато я голоден, ответили мне и внутри все задрожало от такого прямого намека. И что касается твоей свободы, то есть ее призрака, отныне она зависит лишь от моей доброй воли.
Зато я голоден, ответили мне и внутри все задрожало от такого прямого намека. И что касается твоей свободы, то есть ее призрака, отныне она зависит лишь от моей доброй воли.
Дыхание перехватило от ярости.
Сама не поняла, как это получилось
Но когда Исам вытер с лица соус (собственно от летящей в его головы пиалы дракон увернулся, так, только соусом немного брызнуло), поняла, что на этот раз нарвалась.
Я пискнуть не успела, когда ко мне метнулся ледяной вихрь Пискнуть не успела, а подхватить со стола еще два блюда удалось И когда меня рывком подхватили на руки В общем, неудобно как-то получилось. Мне. Потому что не только дракона, но и свое платье испачкала, а между прочим, только надела.
И вот, прижимает он меня к груди, тяжело дышит (от злости, наверное, я бы тоже разозлилась), весь в ошметках салата а я шевельнуться боюсь. Платье мокрое, грязное, и под ним нет ничего. И судя по тяжелеющему дыханию дракона, он прекрасно это понимает.
Обратно в покои меня, как принцессу, на руках отнесли. А когда со мной прошествовали мимо кровати, я даже было приободрилась. Но потом, когда поняла, куда мы направляемся, начала вырываться, чем только хуже сделала. Исам, чтобы пресечь мою вредительскую деятельность руку положил ну, скажем, на бедро. А платье, как я уже говорила, с разрезами, и в общем рука дракона как-то неожиданно под платьем оказалась, на, скажем, бедре. Еще и сжал
Дверь купальни перед драконом испуганно распахнулась, а я моргнуть не успела, как меня в бассейн уронили. А следом сами прыгнули.
И уже в бассейне оказалось, что дракон каким-то чудесным образом успел избавиться от одежды А потом и с меня платье стянул.
Глава 9
Вырываясь, я так бултыхалась, что бассейн, думала, из берегов выйдет. Но Исам как-то быстро меня обездвижил. Даже обидно. Причем больше всего обидно то, что несмотря на апломб, сопротивлялась я не в полную силу. Что-то внутри стремилось навстречу дракону, жаждало его прикосновений, несмотря на злость и обиду, очень хотелось касаться его самой. Драконица внутри рычала, причем на меня, за то, что не даю ей соединиться с ее самцом, которого она выбрала раз и на всю жизнь.
Меня же отрезвляли обидные слова Исама, и еще больше его отчужденность. То, что бросил в лицо какие-то нелепые обвинения, а поговорить, нормально, по-человечески, даже не удосужился.