Нашла крыс?
Нет.
Ну и хорошо, вздохнула я. Лежи, а я суп сварю.
Я переоделась и взялась за приготовление ужина. Примус еле-еле горел: керосин был на исходе, а на станцию бочка придет только послезавтра. Вот странно: почти во всех дачах Большого Фонтана было проведено электричество, которое пусть и тускловато, и моргая, но горело, а керосин подвозили раз в неделю. Конечно, это я виновата, прозевала.
Только в сумерках суп был готов.
Мама, прихрамывая, дошла до стула и села, мы поели, правда, без особого аппетита, почти полкастрюли осталось. Я взяла полотенце, чтобы прихватить еще горячую кастрюлю и снести на ледник: ночи были жаркие, не хотелось, чтобы суп прокис. Вдруг заскрипел песок садовой дорожки под чьими-то быстрыми шагами, потом кто-то тяжело прошел по крыльцу, заколотил в дверь:
Открывайте! Народная милиция!
Мама приподнялась за столом, испуганно уставилась на дверь:
Милиция? Что случилось? Надя, открой!
Но я не двинулась с места. Мгновенно вспомнились слова отца: грабители являлись в квартиры под видом милиции. А вдруг?
Метнулась в комнату, схватила мамину сумочку, где лежали все наши деньги (в шутку мы называли ее «денежная суммочка»), сдернула маму с табуретки, бросила на сиденье сумку:
Сиди и не вставай ни за что!
Открывайте, быстро, а то будем ломать дверь!
Что-то остро блеснуло да это же ее серьги.
Сиди и не вставай ни за что!
Открывайте, быстро, а то будем ломать дверь!
Что-то остро блеснуло да это же ее серьги.
Хитроумная мадам Волчок немедленно вспомнилась мне.
Серьги сними, быстро! шепнула я.
Мама мигом выдернула серьги из ушей, я схватила их, пометалась взглядом по кухне, потом бросила их в кастрюльку с супом, брякнула сверху крышку и только тогда пошла к двери.
Отодвинула засов и отпрянула так резко, что чуть не упала. На пороге возвышалась впечатляющая фигура: долговязый матрос, перетянутый пулеметными лентами. За плечами винтовка, на поясе кобура с револьвером и две «бомбочки»[13]. За спиной матроса маячили какие-то фигуры, одетые с бору по сосенке. Они производили бы комическое впечатление, если бы не их угрюмые рожи с густыми бородами и усами, да если бы не были буквально увешаны оружием. Именно такими описывал заполонивших Одессу анархистов отец.
А ну, подымите руки выше плеч! скомандовал матрос.
Здравствуйте, пролепетала моя вежливая даже в полубессознательном состоянии мама, поднимая дрожащие руки, однако матрос в ответ рявкнул:
Во-первых, буржуи, без шума и пыли давайте сюда ценности и деньги, не то положим всех на месте и сами возьмем.
А во-вторых? растерянно спросила мама.
А во-вторых, вам шо, не нравится во-первых? подбоченился матрос и открыл кобуру.
Мама, взвизгнув, подскочила со стула и, схватив нашу «денежную суммочку», протянула ее матросу:
Вот. Берите. Это все, что у нас есть. Берите и уходите, пожалуйста!
Тот охотно сцапал сумку и сунул ее под мышку.
Это все, что у нас есть? передразнил с издевкой. Расскажите это своей бабушке!
Шо, даже к столу не пригласите, мадам Иванова? ухмыльнулся невысокий носатый анархист в низко нахлобученной на лоб фуражке. Козырек был такой большой, что почти закрывал его лицо. Мы еще не собираемся уходить. Я бы не прочь пожрать вашего супешника. Но прежде всего начинаем обыск, товарищи! Товарищ Микола, держи их на мушке, приказал он матросу. А мы с товарищем Стаховым в комнате пошарим.
Он сделал приглашающий жест худому человеку в низко нахлобученной шляпе и в больших очках. Одет он был в старую солдатскую шинель с поднятым воротником.
Почему-то меня резануло по сердцу, что какой-то мерзавец носит эту фамилию. Это я Елена Стахова! Так меня назвал Инсаров!
Ни за что я не могла называть его Тобольским, ни за что!
Просто удивительно, какая чушь может лезть в голову в такой жуткий момент!
Да ладно, товарищ Комар, шо тут с ними чикаться? шагнул вперед устрашающе косматый черноволосый парень в каком-то лапсердаке с длиннющими рукавами и в атласных фрачных брюках, заправленных в футбольные бутсы. Эти бутсы были удивительно грязными, перепачканными чем-то фиолетовым, вроде чернил, да еще густо припорошенными рыжей пылью. Щас все будет тип-топ!
И он проворно взбежал по лесенке, ведущей на чердак.
Ах! громко воскликнула мама, отчаянно взмахнула руками и начала валиться с табуретки. Я кинулась к ней, подхватила. Она была в обмороке.
Помогите! крикнула я. Помогите мне отнести ее в комнату, положить!
Незваные гости глянули на меня мельком и с места не сдвинулись. Никто! Я сама кое-как уложила маму прямо на кухонный пол. Главное, что она не упала и не ушиблась.
Я с ужасом всматривалась в ее бледное лицо. Хотела брызнуть в лицо водой, чтобы привести в сознание, но передумала. Пусть лучше лежит в обмороке и не видит этого кошмара.
Что будет дальше? Деньги уже у грабителей. Что они надеются найти на чердаке? У нас нет совершенно ничего ценного, кроме столового серебра и маминых «мехов», которые привез отец из города. Если им этого будет мало, что они сделают с нами? Застрелят?
Если застрелят, пусть мама хотя бы не узнает об этом!
На чердаке послышался топот, потом анархист в чумазых бутсах сбежал по лесенке, потрясая тем самым суконным жакетом, который привез отец!
Я вытаращилась на него, не веря глазам.
Во! радостно воскликнул анархист. Под крышу запрятала, а шо толку? Я ж все видел!
«Как это он мог видеть?» тупо подумала я.
А ну покажь! скомандовал тот, кого называли товарищ Комар: носатый, в фуражке.
Он взял жакет, рванул край подкладки, тряхнул над столом
Я потрясла головой. Думала, мне мерещится: из прорехи посыпались на стол золотые монеты, жемчуг, какие-то кольца Зажмурилась, открыла глаза, надеясь, что морок исчезнет, но нет все было на месте: золото, жемчужины, кольца!
Так вот где родители хранили ценности, на которые мы все время жили! Вот почему отец привез жакет на дачу! И что из этого вышло?!
Ага! с удовольствием протянул матрос. А подняла какой хаёшь: нету ничего, нету! Глядишь, хорошо пошарим, еще чего-нибудь найдем.
Надо уходить, вдруг хриплым, ломким голосом сказал анархист в шинели. Хватит с нас, пошли!
Ладно, пошли, согласился товарищ Комар. Но супешника мы все же пожрем.
Он поднял крышку с кастрюли, схватил поварешку, зачерпнул суп, с шумом отхлебнул, но вдруг уронил поварешку, закашлялся, сплюнул на ладонь и я увидела среди мелко нарезанной капусты и картошки одну из маминых серег. Бриллиант ярко сверкнул в свете лампочки.
Так вот какие вы супчики варите? протянул товарищ Комар и принялся резво шуровать поварешкой в кастрюле. Через миг он выудил и вторую серьгу, стряхнул с нее лепестки капусты и протянул серьги анархисту в шляпе: Держи, товарищ Стахов! Сгодится!
Очкарик сцапал с его ладони серьги и сунул в карман.
Боже ты мой! Черт же дернул меня бросить серьги в кастрюлю! Чтоб этой мадам Волчок пусто было!
Боже мой раздался вдруг мамин стон. Они забирают все, что мы получили за Надю!..
Стоявший рядом анархист в грязных бутсах испуганно попятился:
Чи сказилась тетенька?
Я тоже не понимала, о чем она говорит, да и не о том думала. Я смотрела на эти бутсы. И вдруг вспомнились слова этого грабителя: «Под крышу запрятала, а шо толку? Я ж все видел!»
Его бутсы, перепачканные в чем-то фиолетовом Шелковица напротив наших ворот, растоптанное фиолетовое месиво под ней
Этот анархист следил за нашей дачей! Он забрался на шелковицу и следил за нами! Чердачное окно находится как раз напротив он видел, как мама прятала жакет! А потом спрыгнул, передавив ягоды, и удрал, чтобы привести своих сообщников.
Может быть, если бы я вернулась с берега чуть раньше, я бы его заметила!
Что-то мелькнуло у меня в голове почти черные руки парня, который чуть не сшиб меня на горе, эти испачканные бутсы
Но я не успела связать воедино эти образы: дверь распахнулась, и на пороге появился Инсаров с револьвером в руке.
Никогда не видела у него такого грозного, устрашающего выражения лица!
Мама испустила пронзительный крик и снова распростерлась на полу без сознания.
А ну пошли отсюда! взревел Инсаров, наставляя револьвер на матроса.
Тот растерянно пробормотал:
А шо, твой шпаер[14] правдашний?
Инсаров чуть опустил ствол и выстрелил. Пуля вонзилась в пол у самых ног матроса.
Да ты шо, спятил, товарищ?! взревел тот и ринулся к двери, толкая своих сообщников, которые, впрочем, тоже понеслись прочь из дому. Инсаров успел выхватить у Комара жакет, из которого продолжали сыпаться монеты и драгоценности, но грабителям уже было не до них. Прогрохотали их шаги по крыльцу, завизжал песок на дорожке, хлопнула садовая калитка и они исчезли.
Инсаров отмахнул со лба черную прядь, взглянул на меня исподлобья:
Здравствуйте, На Елена.
Я только и могла, что молча кивнуть. Сердце колотилось в горле, меня била дрожь, слезы вот-вот готовы были прорваться, но я не смогла бы понять, были это слезы запоздалого облегчения, что мы спасены, или счастья, потому что именно он нас спас.
Успокойся, мягко сказал Инсаров и шагнул ко мне.
Сейчас он обнимет меня я чувствовала это но мама тихо застонала на полу, и мы отпрянули друг от друга.
Инсаров нагнулся, легко поднял ее на руки и сказал мне:
Я отнесу ее в комнату, уложу, а вы соберите всё это, он кивком указал на разбросанные ценности. Вовремя я появился, ничего не скажешь!
Храни вас Бог, простонала мама, которая пришла в себя и сообразила, что случилось. Мы вас отблагодарим! Отблагодарим!
Вы успокойтесь, усмехнулся Инсаров и унес ее в комнату, а я торопливо собрала все то, что раньше было зашито в жакет, кое-как его скомкала и пошла следом.
В голове шумело, мысли метались вразброд: как здесь оказался Инсаров, да еще так вовремя? Откуда у нас столько ценных вещей? Что значили мамины слова, будто они это получили за Надю? За меня? От кого получили?! Но все это захлестывало ощущение огромного счастья: Инсаров! Он здесь! Он спас меня, как тот, настоящий Инсаров спас Елену в романе «Накануне»!
Мама что-то бормотала, всхлипывая, никак не могла прийти в себя. Я смешала с водой изрядное количество валериановых капель, дала ей. Мама было успокоилась, но вдруг вскинулась:
Мама что-то бормотала, всхлипывая, никак не могла прийти в себя. Я смешала с водой изрядное количество валериановых капель, дала ей. Мама было успокоилась, но вдруг вскинулась: