Хиллари мертвой хваткой вцепился в рычаги управления кораблем, промолвив всего одно слово:
Алиса
Кок и капитан первыми примчались в сектор «С».
Закрыть впускной вентиль! заорал Агнц.
Кок схватил пухлыми пальцами поблескивающий на стене маховик клапана и повернул его, кряхтя от натуги.
Оглушительный свист оборвался. Пар клубился в моем сердце, плотно обволакивая капитана Агнца и Кока, которых душил кашель. Конрад камнем пролетел вниз по лестнице до самого моего сердца, и пар стал понемногу рассеиваться, когда загудела моя вакуумная вентиляция.
Когда клубы пара развеялись, они увидели Беллока.
Кок прорычал:
Не нравится мне это! Очень не нравится!
Конрад сказал:
Как это случилось? Похоже, мгновенная смерть.
Кожистое коричневатое лицо Агнца скривилось.
Именно мгновенная. Маслопровод взорвался и как стальным хлыстом ударил его по переносице. Если он от этого не умер, то его добило раскаленное масло.
Сокрушенный Беллок не сказал никому ни слова. Кровь хлестала из того места, куда пришелся удар маслопровода из носа и щеки. Он впал в забытье. С ним было покончено.
Капитан Агнц выругался. Конрад потер щеку дрожащей ладонью.
Я проверял эти маслопроводы сегодня утром. Они были в порядке. Я не вижу
Шаги по трапу. Ларион торопливо спускался. Сначала показались его ступни. Он повернулся, чтобы их увидеть.
Что случилось?..
Когда он узрел распростертого на полу Беллока, его словно ударили под дых. Он побледнел от увиденного, у него отвисла челюсть, и он проговорил упавшим голосом:
Вы убили его. Вы прознали о том, что мы задумали и убили его
Кок сказал отсутствующим голосом:
Что?
Вы убили его, повторил Ларион. Он рассмеялся. Разинул рот и исторг хохот в помещение, затянутое паром. Он вдруг заметался по комнате и взлетел вверх по лестнице. Я вас проучу!
Хватайте его! приказал Агнц.
Конрад бросился за Ларионом. Ларион остановился и ударил ногой Конрада. Тот грузно упал и зарычал. Ларион исчез. Конрад с криком вскочил и бросился догонять. Капитан Агнц смотрел, как он удаляется, смотрел, ничего не предпринимая, а лишь наблюдая за происходящим. Он слушал затухающую дробь шагов на уходящих все выше и выше лестницах.
Под ногами Агнца дрожали палуба и корпус.
Под ногами Агнца дрожали палуба и корпус.
Кто-то вскрикнул.
Издалека донесся крик Конрада:
Берегись!
Раздался глухой удар.
Спустя пять минут Конрад спустился по лестнице с часовой миной.
Хорошо, что маслопровод прорвало, капитан. Это я нашел на складе. Ларион там прятал эту штуку. Он и Беллок
А что с Ларионом?
Он пытался сбежать через воздушный шлюз спасательной шлюпки. Открыл внутреннюю дверь, захлопнул ее, и через мгновение, когда я открыл ту же дверь, меня чуть не убило точно так же
Убило?
Да. Этот дурак, должно быть, открыл внешнюю дверь, когда он еще находился внутри шлюза. Космический вакуум высосал его наружу. Больше мы его не увидим. Кок сглотнул слюну.
Странно, что он так себя повел. Он ведь знал, как работает шлюз и какой он опасный. Наверное, случилась какая-то промашка, неисправность или еще что-нибудь
Да, сказал капитан Агнц. Да.
Через несколько часов они провели церемонию прощания с Беллоком. Отправили его за борт вслед за Ларионом. В космос.
Мое тело очистилось. Органический яд был уничтожен.
До Марса было уже рукой подать. Он покраснел. Побагровел.
Через шесть часов нам предстояло вступить в бой.
Я вкусила войны. Мы капитан Агнц и его экипаж внутри меня стали снижаться. И я впервые выставила вперед свои ручищи, и сомкнула свои мощные пальцы на туловах марсианских кораблей, и разорвала их всех на куски, все пятнадцать штук, что мешали нам сесть на базе Деймос Фобос. Листы моей обшивки в секторе «F» получили лишь незначительные повреждения.
В космос устремились багровые снаряды мое порождение, мои отпрыски из металла, взрывающиеся с силой, сокрушающей все напластования пустоты в вакууме. Я радовалась своим вновь обретенным могучим лапищам и визжала от восторга. Я говорила со звездами на ракетном наречии. База Деймос Фобос сотрясалась от моего безудержного азарта. Я кромсала марсианские корабли быстрыми уверенными росчерками своих лучевых манипуляторов, а тем временем лихой капитан Агнц управлял моими системами и во все горло изрыгал проклятия.
Я добилась своего. Повзрослела, достигла зрелости. С головой окунулась в войну, месяц за месяцем, требуя еще, еще больше войны.
Однажды юный Айрес с осколком шрапнели, засевшим в его легких, поник головою на вычислительный стол, словно собирался читать молитву. Кровь потекла из его полураскрытых губ вместо молитвы. Это напомнило мне о том дне, когда он впервые встал на колени и прошептал: «Да я запросто покажу лучшее время, чем у капитана!»
Айрес умер.
Конрада тоже убили. И Хиллари принес эту весть в Йорк-Порт девушке, в которую они оба были влюблены.
Четырнадцать месяцев спустя мы легли на обратный курс. Мы приземлились в Йорк-Порте, завербовали людей на вакантные должности и снова стартовали, проделывая дыры в пустоте. Мы получили от войны что хотели. А потом вдруг в один прекрасный день в космосе воцарилось затишье. Марсиане отступили. Капитан пожал изящными плечами и скомандовал экипажу собраться в вычислительном отсеке:
Итак, парни, все кончено. Войне конец. Это ваш последний поход на этом милом ракетном корабле. Вы получите увольнительные, как только мы приземлимся в Йорк-Порте. Если кто-то захочет остаться, то знайте, корабль переоборудуют под грузовое судно. Получите приличные спальные места.
Экипаж забормотал, шаркая ногами и хлопая глазами. Капитан сказал:
Все прошло хорошо. Не стану отрицать. У меня отличный экипаж и красавец корабль. Мы потрудились на славу. Сделали что смогли. А теперь все закончилось, и настал мир. Мир!
То, как он произнес это слово, что-то да значило.
Знаете, что это значит? спросил Агнц. Оно значит, будем опять напиваться сколько душе угодно. Будем ходить по земле. Позабудем, какими набожными мы были в космосе. Как мы стали верующими в свой первый же полет. Позабудем, как невесомость выворачивала нам кишки наизнанку. Это многое значит. Это значит, уйдет дружба и славное времечко, когда мы устраивали потасовки на базе Фобос Деймос.
Это значит прощание с нашей ракетой.
Парни притихли.
Я хочу поблагодарить вас. Тебя, Хиллари. И тебя, Кок. Тебя, Айрес, за то, что ты попросился на борт после гибели твоего брата. И вас, Томпсон, МакДональд, Приори. Вот и все. По местам стоять! Готовимся к посадке!
Нам не устроили торжественного приема после посадки.
Нам не устроили торжественного приема после посадки.
Экипаж собрал свои пожитки и покинул корабль. Капитан задержался, обходил меня своими короткими быстрыми шагами. Он ругался вполголоса, кривил свое маленькое коричневатое лицо. А потом и он ушел восвояси.
Отныне я перестала быть боевым кораблем.
Меня битком набивали грузами и гоняли взад-вперед то на Марс, то на Венеру. И так пять лет. Пять долгих лет ничего, кроме паутинного шелка, пеньки, руды, экипажа сокращенного состава и добропорядочных полетов, в которых ничего не происходило. Пять лет!
У меня появился новый капитан, новая, незнакомая команда и непривычное мирное расписание рейсов до звезд и обратно.
Ничего существенного не происходило до 17 июля 2243 года.
В этот день я разбилась об этот необитаемый каменистый планетоид, где завывал ветер и лил дождь, и можно было свихнуться от тишины.
Мой экипаж погиб, и мне суждено лежать на солнцепеке и на холодном ночном ветру, дожидаясь спасения, которое, кажется, уже никогда не придет.
Моя живительная кровь вытекла, умерла, иссякла, сгинула. Ракета способна думать, но оживает она, если у нее есть экипаж и капитан. После того как капитан Агнц ушел и не вернулся, я и так живу у времени в долгу.
Я лежала и думала о славных месяцах войны, о ее неистовом могуществе, разнузданном безумии. Я ждала. Я осознавала, насколько нелепо и беспомощно мое пребывание здесь. Словно я исполинское металлическое дитя-недоумок, нуждающийся в присмотре и в бурлящей человеческой крови.
Пока однажды ранним утром, после дождя, я не заприметила в небе серебристую блестку. Она стремительно снижалась одноместная ракета инспектора, который патрулирует пояс астероидов.
Корабль сел в сотне ярдов от моего безмолвного остова. Из него выбрался невысокий человек.
Он очень медленно поднялся по усыпанному галькой холму, почти как слепой.
Он остановился у моего воздушного шлюза, и я услышала, как он сказал:
Эй!
И тут я поняла, кто это стоит: он не сильно постарел с тех пор, как вступил на мой борт, невысокий и худощавый, свитый из медной проволоки, выкроенный из коричневой кожи.
Капитан Агнц.
Сколько лет прошло. Одет в черную униформу патрульного. Инспектор астероидов. Он не возится с поклажей. У него опасная работенка. Инспектор. Его губы зашевелились.
Я слышал, ты исчезла четыре месяца назад, сказал он мне вполголоса. Я попросился в инспектора. Я думал я думал, что мне самому хочется поохотиться на тебя. В память о добрых старых временах.
Его жилистые шейные мышцы напряглись. Он сжал свои маленькие руки в кулаки.
Он отворил мой шлюз, тихонько посмеиваясь, и зашагал быстрыми короткими шагами. Было приятно снова ощущать его прикосновение, слышать, как его отрывистый голос отскакивает от моих стен. Он вскарабкался по трапам на командный пост и стоял там, раскачиваясь, вспоминая те времена, когда мы вместе воевали.
Айрес!
Я, сэр!
Хиллари!
Я, сэр!
Кок!
Я, сэр!
Конрад!
Я, сэр!
Черт! Куда же все запропастились? Куда все подевались? бушевал Агнц, озираясь по сторонам. Где же они, черт бы их побрал!
Тишина. Он понял, что не докричится до людей, которые никогда уже не отзовутся, уселся в командирское кресло и разговорился со мной. Он рассказывал мне, чем занимался все эти годы. Работа на износ, сверхурочно, платят прилично.
Но все не так, как раньше, признался он мне, даже не сравнить. Хотя сдается мне, что скоро начнется новая война. Да. Пожалуй, начнется. Он отрывисто кивнул. А что ты скажешь насчет того, чтобы в ней поучаствовать? А? Ты бы справилась, ей-богу!
Я промолчала. Мои нервюры растянулись и заскрипели под палящим солнцем. И только. Я ждала.
На Венере дела идут паршиво. Колонисты бунтуют. Ты хоть и устарела, но выправка и осанка у тебя что надо. Ты боец. Можешь снова воевать.
Он не стал задерживаться, а только поведал мне, что будет дальше.