Тяжести на ноге больше нет, и я тут же судорожно вцепляюсь в запястье вооруженной руки Родиона.
Тащи!
Рывок! Еще рывок! Я каким-то невероятным образом оказываюсь на крыше и распластываюсь на ней. В ушах все еще звенит, в ноге пульсирует боль, и кровь толчками бежит из раны. Твою ж!
Ругаясь сквозь зубы, стягиваю штаны и рубашку. От последней отрываю низ и туго перевязываю рану. Главное сейчас остановить кровь. Эх, где моя волшебная котомка! Там у меня все, что надо для подобных случаев.
Сейчас бы тебе в больницу, словно отвечает моим мыслям Родион. Противостолбнячное вколоть. И от бешенства бы не помешало. Мало ли
Кто бы возражал! кривлюсь я и киваю на мелькающие в темноте собачьи тени. Им это скажи! Авось устыдятся и откроют для нас гуманитарный коридор.
Слышу в ответ его яростный мат.
До чего же упрямые твари! восклицает он, отведя душу.
Не они упрямые, а «животновод»
Кто?
Измененный, который ими управляет. Пока он здесь, собаки нас не выпустят.
Может, он тоже устанет? с надеждой спрашивает Родион. Как ты. Спать-то всем надо.
Не устанет, рублю я его оптимизм на корню. Измененные спокойно могут по нескольку суток не спать. Скорее, мы тут от жажды помрем.
Он снова тоскливо ругается. Я протягиваю руку.
Пистолет дай.
Вернув свое оружие, проверяю обойму. Три патрона. И в другом восемнадцать. Негусто. А в своре всех потерь пять псов, которых, кстати, сейчас оставшиеся полтора десятка и дожирают. Не прорваться пока у меня в среднем уходит три выстрела на собаку. Паршиво! Мой мобильник остался в полиции, да и не фурычат они тут. Похоже, финиш. Пора катафалк заказывать. Это минус. Но есть и плюс можно поторговаться за скидку, если сразу на двоих. Только как закажешь без мобильника-то?
На часах 4:30 утра. Из позитива во всей этой мерзкой ситуации только один момент: нога болит так, что теперь я уже точно не засну.
Товарищ по несчастью постоянно клюет носом, так что мне приходится следить больше за ним, чем за собаками, и периодически толкать в бок повтор ситуации «кто кого перетянет» с псами мне совсем не улыбается. Восток помаленьку начинает светлеть, но оптимизма это не внушает: гаражи на окраине, на отшибе. Кто сюда с утра пораньше попрется? А если и попрется, то мигом передумает, увидев тут эту свору с окровавленными мордами. Одно интересно на черта Измененному сдались именно мы? Почему столько хлопот, чтобы нас затравить? Ведь не для того же, чтобы собак накормить? Неужели этот провинциальный городишко испытывает дефицит бомжей и алкашей? Хотя как знать, давно ли тут такие представления ночами устраиваются? Может, и впрямь весь бездомный контингент уже подъели.
На полном серьезе уже начинаю обмозговывать варианты прорыва. С восемнадцатью патронами шансы на успех процентов десять, не больше. Если сильно повезет, смогу положить половину своры, но, чтобы нас порвать, оставшихся хватит за глаза. А иначе только сидеть до упора, надеясь на чудо. Там, в Печорской и Муромо-Владимирской Зонах сталкер Художник считался везунчиком. И не без оснований все кошмары, что мне теперь снятся, как говорят в рекламных роликах к фильмам, «основаны на реальных событиях». Десять раз уже мог кони двинуть, ан нет хожу пока, общественный кислород расходую. Остается надеяться, что не все везение еще растратил.
Но, может, я потому везунчиком и был, что никогда не сидел на попе ровно, ожидая удачи. Сам ее искал, ловил, брал за жабры, чтобы не ушла. А раз так, то и сейчас нет смысла что-то менять. Беру в руки «Грач», тот, в котором три патрона, и всматриваюсь в ночную темноту, которая для меня уже не совсем непроглядная а как же еще, если я в нее уж несколько часов таращусь? И сейчас не просто так смотрю, лишь бы что увидеть у меня определенная цель. Здоровенная, лохматая, с тяжелой башкой и весом на полцентнера с гаком. Кавказ. Он у них вожак. В той степени, насколько это возможно в стае, созданной «животноводом». Догадываюсь, что смерть этого пса ничего не решит, но попытаться-то можно?
Он осторожен. На первый план не лезет. Те, что лезли, сейчас в желудках у собратьев, предварительно продырявленные моими пулями. Но темнота же. Для стрелка без спецэкипировки условия заведомо невыгодные. Собаки этого, конечно, не понимают, но Измененный вполне. И это тот самый случай, когда человеческий разум из преимущества превращается в недостаток. «Животновод» уже не так тщательно бережет вожака стаи. И я все-таки высмотрел здоровенный силуэт кавказа. Целюсь. Тщательно. У меня один выстрел всего, потом Измененный «проснется» и вновь начнет осторожничать. Далековато, конечно, почти тридцать метров, но двигается псина грузно, не быстро, и ветра нет. Должен попасть
Аккуратно выцеливаю тяжелую башку. Выстрел! Кавказ дергается и ныряет головой в землю. Готов. Какое-то время ничего не происходит. Я, конечно, особо не надеялся, но все же И вдруг поднимается суета. Даже не суета паника! До сих пор зловеще молчаливые псы начинают истерично лаять. И друг на друга, и просто в пространство.
Родион, чуть было не закемаривший, пока я целился, вздрогнул и ухватился за гребень крыши гаража.
Что за?..
Пока не понял. Правда, я кавказа только что подстрелил, но все равно это не должно было
Не договариваю, потому что творится нечто странное. Лай продолжается, некоторые псы, находящиеся рядом друг с другом, даже грызутся, но большинство просто разбегается кто куда. Не может быть! Это что же получается, их всех держал тут вожак? Или я чего-то не понимаю, или одно из двух.
Несколько минут и вокруг гаражей не остается ни одного пса. Даже те, что грызлись, предпочли, видимо, завершать свои разборки в другом месте. У меня голова кругом в ней все еще не укладывается чудесное спасение. На ум лезет какая-то дурацкая мистика про оборотней. Конечно, Измененные на многое способны, но чтоб в собак превращаться Хотя версия, что стаю держал пес-мутант со сверхспособностями, немногим лучше.
Спускаемся осторожно. Потому что мышцы задеревенели от долгого сидения на крыше и работают со скрипом. Медленно ковыляем по земле к трупу кавказа. Родион что-то негромко бубнит мне в спину, но я не особо слушаю. Хотя слово «оборотень» тоже улавливаю. Вот ведь, не у одного меня сдвиг Мне надо увидеть труп псины, чтобы понять Хотя что я пойму по трупу? Увижу, что он на моих глазах в человеческий превращается?
Нет кавказ лежит на земле мертвой лохматой тушей. Ничего не понимаю! Тупо смотрю на него, а в голове полный кавардак. Такая уж у меня натура для любой чертовщины всегда ищу объяснение либо подвожу ее под что-то, уже известное, либо выявляю что-то новое. Может, эта черта характера и помогла мне в свое время выжить в Зонах. Выжить и не рехнуться.
Внезапное движение впереди заставляет вскинуть пистолет.
Опа-па, ковбой, не так резко! произносит знакомый женский голос. Осторожнее с этой игрушкой!
Рита?!
А ты кого ждал? Королеву английскую?
Она выходит из темноты и смотрит на нас. На меня с каким-то странным интересом, на Родиона с легким раздражением.
Спасибо скажешь или как? Рита подчеркнуто обращается только ко мне.
За что?
За то, что вы еще живы, конечно! Она машет рукой вправо. Вон, глянь.
Делаю несколько шагов и вижу труп. В слепом окне нежилого барака, укрывшегося за кленами и акациями. Лежит себе на подоконнике, свесив руку наружу. Мужчина лет пятидесяти. Грузный, с бородкой.
Это «животновод»?! Внезапное облегчение заполняет меня всего. Нет никакой чертовщины, просто совпадение!
Он самый. Хорошо прятался гад! Я долго наблюдала, пыталась вычислить. Не получалось. Но когда ты эту псину подстрелил, он дернулся и чуть шумнул. Вот я его и накрыла. Иначе бы эта собачья банда до сих пор вас осаждала, против всех сразу я бы не полезла безнадега.
Спасибо!
Пожалуйста. Ты обещал меня вытащить. Даю тебе шанс сдержать слово. Рита вдруг делает паузу и смотрит на Родиона. Нехорошо так смотрит. Но он тут лишний.
Инстинктивно заслоняю Родиона собой, хотя и понимаю, что это не поможет.
Рита, не надо!
Она криво усмехается.
Второй раз такой трюк у тебя не пройдет. И нечем трюковать-то. Все потратил уже. Он многовато знает обо мне.
Я тоже.
Ты другое дело. Ты свой. Он нет.
Если убьешь его, выскребаться из этого дерьма сама будешь! Пальцем не пошевелю! Хватит убийств!
Рита морщится.
Знаешь, мне это надоело! Тебя, смотрю, не очень-то возмутила смерть этого Жест в сторону тела Измененного. Интересно, почему?
Этот был врагом. И пытался нас убить. А Родион не сделал ничего плохого!
Рита саркастически хмыкает:
То есть хочешь убедить меня, что дело не в видовой солидарности? Убивать Измененных благо, а людей преступление?
Видовая солидарность тут ни при чем, отвечаю мрачно. Ты вон тоже не человек, между прочим!
Зря я это. У нее сжимаются зубы, а у меня немеют пальцы и подгибаются от внезапной слабости колени. Удерживаюсь на ногах огромным усилием я и так-то после ночи на гараже и близкого знакомства с собачьими челюстями, мягко говоря, не в оптимальной форме.
Ты цедит она в сторону, даже не представляешь, что мне сейчас хочется с тобой сделать!
Догадываюсь. Не пойму только, что тебя останавливает. Уж точно не видовая солидарность!
Боль. Слабость во всем теле. На этот раз падаю. На ее лице играют желваки, и она медленно приближается. Обреченно думаю, что перегнул палку, переоценив остатки человеческого в Рите, и что вот сейчас она меня убьет. Пистолет выпал, но я все равно не смог бы заставить себя выстрелить в нее.
И тут вдруг кто-то встает между ней и мной. Родион.
Эй, не трогайте его! Он мой друг!
Зачетная попытка, Родя, молодец! Только неужели ты рассчитываешь, что подобные аргументы остановят Измененную? Но Рита неожиданно хихикает, и слабость отпускает меня.
Прям друг, да? насмешливо переспрашивает она и шагает в сторону, чтобы меня видеть. Ночь на гараже, я смотрю, сближает. Ты быстро заводишь друзей, Художник!
Я с трудом поднимаюсь на ноги, а Родион бросает на меня недоуменный взгляд.
Почему художник?
Его вон спроси, еще раз хихикает Рита и кивает на меня. Расскажет если захочет. Но потом. Светает, мальчики, и нам пора. Я бы предпочла встретить утро не в компании человеческих и собачьих трупов.
Глава 19. Нулевой
Нулевой двигался. Именно это ему сейчас было важно процесс движения. Куда и зачем вторично. Впрочем, какие-то цели были, вот только Нулевой никак не мог извлечь их из подсознания.