От таких мыслей у Онера аж голова закружилась.
Он осторожно начал разворачивать бумажку в кармане.
А лысый стоял рядом и что-то нудно бубнил.
Бумажка была очень тонкая и очень плотно сложена. Должно быть, мать долго ужимала этот крошечный квадратик, чтобы можно было спрятать его между пальцами. Но Онеру все же удалось полностью развернуть ее, не вынимая из кармана. Записка была меньше ладони.
Лысый все еще что-то говорил, указывая пальцем на дома Города.
Слушай, я хочу побыть один, довольно резко осадил его Онер.
Лысый обиделся. Оттопырил нижнюю губу. Провел пальцем под носом.
Вот когда тебе самому полтинник стукнет
Не договорив, лысый махнул рукой и потопал в другой конец площадки.
Онер бросил настороженный взгляд по сторонам.
Слева метрах в трех от него стоял высокий, худой мужчина тридцати лет. Сложившись, как уголок, он опирался локтями о бетонный парапет. Голова его была опущена, лицо лежало в ладонях.
Справа, примерно на таком же расстоянии, стоял стрелец. Но он смотрел не на Онера, а на тех, что жались у стены.
Онер прижал записку большим пальцем к ладони, вынул руку из кармана и положил на парапет.
Его охватило такое волнение, что он не сразу смог сфокусировать взгляд. Закрыв глаза, Онер собрал всю свою волю в кулак, медленно сосчитал да пяти и поднял веки.
Но даже увидев, что было нарисовано на маленьком клочке бумаги, он не сразу сообразил, что это такое. Какие-то полосы, линии, кружочки
И вдруг он все понял!
На бумаге, что лежала у него на ладони, был нарисован защитный периметр, на который он сейчас смотрел!
Неровный полуовал на самом краешке клочка бумаги это площадка, на которой он стоял. Огибающие ее четыре дуги линии колючей проволоки. Помеченные цифрами кружки столбы. Нарисованы не все только те, что важны. Изломанная линия, пересекающая дуги, это, надо понимать, безопасный путь на ту сторону. В Город.
Значит, первую линию колючки нужно перелезть справа от столба номер одиннадцать. Где он? Ага, вот.
Перемещаясь взглядом от одной реперной точки к другой, Онер мысленно проделал весь маршрут от Цитадели до Города. Номера на столбах третьей линии колючки можно было только угадывать, а на четвертой они так и вовсе были не видны. Но если запомнить все номера, направления движения и повороты а память у Онера была отличная, то можно будет сориентироваться на месте.
Онер усмехнулся и смял записку в кулаке. Он рассуждал так, будто собрался бежать. Да, но только как это сделать? И самое главное когда? До конца прогулки осталось несколько минут. Следующая через десять лет. К тому времени карта, что сжимал в кулаке Онер, уже устареет.
А что, если она и сейчас ведет в никуда?
Что, если мать сошла с ума и, думая все время о побеге сына, сама ее нарисовала?..
За спиной раздался надрывный скрип двери, ведущей в Цитадель.
Вздрогнув, Онер обернулся.
В открытом дверном проеме стоял стрелец, охранявший дверь изнутри. В руке у него была дубинка. Которой он принялся методично стучать по двери. На каждый удар дверь отзывалась протяжным металлическим гулом. От которого Онеру делалось не по себе.
Стукнув раз восемь или десять к этому моменту взгляды всех находящихся на площадке были устремлены на него, стрелец положил конец дубинки на открытую ладонь.
Двадцать минут! громко крикнул он.
И, повернувшись боком, указал дубинкой в глубь помещения.
Двадцатилетние, ровесники Онера, медленно, будто с неохотой, потянулись в сторону двери.
Стрелец в дверях ждал, беззвучно похлопывая концом дубинки по тыльной стороне ладони.
Внезапно один из двадцатилетних крикнул: «Нет!» вскинул руки над головой и побежал в сторону парапета.
На полпути его перехватил дежуривший на площадке стрелец. С оттяжкой он ударил парня дубинкой по животу.
Тот согнулся вдвое, но продолжал бежать. Тогда двое стрельцов повалили его на пол, завернули руки за спину и рывком поставили на ноги. Но парень все еще продолжал сопротивляться упирался ногами в пол и даже пару раз лягнул стрельца.
На подмогу подоспели двое других стрельцов. Вчетвером они схватили бунтаря за руки и за ноги и потащили к двери.
Онер стоял в двух шагах от парапета, и рядом с ним никого не было. Стрельцы заняты работником, у которого сдали нервы.
Идеальный момент для побега, подумал Онер.
В следующий момент Онер и сам не понял, как это произошло, он перемахнул через парапет и мягко приземлился на красноватый, рассыпающийся под ногами песок. Вскочив на ноги, Онер бросил быстрый взгляд по сторонам, не увидел ничего, что могло бы его напугать и остановить, и сломя голову побежал к столбу с номером «одиннадцать» наверху.
Добежав до столба, он отогнул две верхние лопнувшие линии колючки, поставил ногу на одну из еще держащихся проволок, ухватился руками за столб, поднял другую ногу еще выше и, оттолкнувшись посильнее, кинулся на другую сторону заграждения.
Больше всего Онер боялся что-нибудь сломать или растянуть. Тогда он так и остался бы лежать на песке, дожидаясь, когда за ним явятся стрельцы. Но все прошло удачно он только спецовку на локте порвал.
Вскочив на ноги, Онер отыскал взглядом столб номер четырнадцать и побежал.
Делая каждый новый шаг, он ожидал, что вот сейчас раздастся взрыв Что будет после этого, Онер даже представить боялся. Но пока все шло хорошо. Онер приободрился и даже улыбнулся.
Добежав до середины полосы, Онер развернулся и побежал в другую сторону упершись взглядом в столб номер восемь.
И только сейчас позади него раздались крики.
Эй! Стой!
Стой, дурак!
Вернись!
Там кругом мины!
Остановись! Не двигайся с места! Мы тебя вытащим!
«Да! Сейчас! подумал на бегу Онер. Я за тем сюда побежал, чтобы вернуться! Ступайте, братцы, огородом!»
Смысл последней фразы была Онеру неясен. Он просто где-то ее услышал и запомнил. Сейчас, как ему казалось, она была очень к месту.
Поравнявшись с десятым столбом, Онер, не снижая скорости, развернулся к нему лицом.
С разбегу навалившись на столб грудью, он радостно засмеялся. Ну, вот, первая полоса пройдена. И он все еще цел и невредим. Так кто тут дурак?
Проволока на второй линии оказалась поновее и попрочнее, чем на первой. Чтобы перелезть через нее, Онеру пришлось повозиться. Один раз, чтобы не упасть, он всей пятерней ухватился за проволоку. И заорал от боли, когда колючки впились в ладонь. Спрыгивая уже по другую сторону изгороди, он вновь потерял равновесие и, падая, разодрал левое предплечье почти по всей длине, от локтя до запястья.
Поднявшись, он обрывком рукава зажал кровоточащую рану и посмотрел назад.
Стрельцы даже не думали преследовать его. Они стояли за бетонным парапетом, безучастно наблюдая за происходящим. Наверное, были уверены, что беглецу не выбраться.
Прижав к груди раненую руку, Онер отыскал взглядом следующий ориентир и, особенно не торопясь, затрусил в выбранном направлении.
И в этот момент откуда-то сверху ударил пулемет.
Песчаные фонтанчики взлетали вверх слева и справа от Онера.
Инстинктивно пригнувшись и закрыв голову руками как глупо пытаться таким образом защититься от пули! Онер побежал со всей скоростью, на какую был способен.
И в этот момент откуда-то сверху ударил пулемет.
Песчаные фонтанчики взлетали вверх слева и справа от Онера.
Инстинктивно пригнувшись и закрыв голову руками как глупо пытаться таким образом защититься от пули! Онер побежал со всей скоростью, на какую был способен.
В какой-то момент ему даже показалось, что он почти убежал от преследующих его песчаных фонтанчиков. Но только он успел об этом подумать, как сразу же у-ух! тяжело выдохнул миномет.
Слева от Онера земля взметнулась к небесам. Все вокруг заволокло красноватой пылью. Песок посыпался на голову и плечи беглеца.
Онер закашлялся.
Черт возьми! О пулеметах и минометах его никто не предупреждал!
Сзади снова раздалось протяжное у-ух!
Не дожидаясь, что за этим последует, Онер кинулся в воронку, оставленную первым снарядом, скатился на самое дно и замер, скорчившись в позе эмбриона.
Ракса разбудил настойчивый стук в дверь.
Пошли к черту! выглянув из-под одеяла, проорал Ракс.
Открывай, Ракс! раздалось из-за двери. Это мы! Открывай, Иуда!
Поскольку Ракс не торопился открывать, в дверь принялись долбить с удвоенной силой.
Прикинув, что дверь по любому долго не продержится, Ракс безнадежно вздохнул, откинул одеяло и сел на краю кровати.
Да иду я! Иду!
Сунув ноги в расшнурованные кеды, Ракс похлопал к двери.
Не успел щелкнуть замок, как в дверь ввалилась компания друзей-приятелей Грей, Шурик, Васька и Дантист. Все четверо в широченных штанах разных цветов и майках-алкоголичках. У Грея светло-русые волосы ниже плеч, на прямой пробор расчесаны. У Дантиста зеленый ирокез. Васька и Шурик коротко пострижены. У Васьки волосы черные как смоль, а у Шурика ярко-желтые. Это они, когда надумали волосы покрасить, какую-то левую краску по дешевке прикупили.
Грей сразу по-хозяйски вытащил из угла колченогий журнальный столик. Васька с Шуриком кинули на него по бумажному пакету с рекламой магазина «Все за пятак!» и плюхнулись на незастеленную кровать. Дантист поставил на угол заводскую упаковку пива на тридцать две банки.
Ну, вот. Довольно улыбнувшись, Грей двумя руками откинул волосы назад. Прошу всех к столу!
И по какому поводу веселье? еще до конца не проснувшись, мрачно поинтересовался Ракс.
Грей изумленно вытаращил глаза.
Ты не в курсе?
Ракс мотнул головой и протяжно зевнул.
Парни, посмотрел Грей на остальных. Он не в курсе!
Наверное, бухал всю ночь. Дантист присел на пол, спиной привалился к стене и поджал ноги. Бухал, а, Ракс?
Работал, недовольно буркнул Ракс.
И где теперь? поинтересовался Васька.
На почте.
Полы, что ли, мыл?
Не, почту сортировал. Для утренней доставки.
Ну, это уже прогресс! вскинул руку Шурик.
Ага, не очень радостно согласился Ракс и снова зевнул. Вот только спать хочется.
Все ясно от недосыпа у него амнезия. Грей достал из кармана нож с выкидным лезвием, вспорол пластиковую упаковку и кинул каждому по банке пива. Еще одну он сам открыл и протянул персонально Раксу. Держи!
Спасибо. Ракс взял банку, приподнял ее и наконец-то улыбнулся. Ваше здоровье, парни!
Э нет! тут же протестующе взмахнул руками Грей. Твое здоровье! Он схватил еще одну банку, откупорил ее для себя и чокнулся с Раксом. С днем рожденья, Ракс!