Может, он ведет ее на встречу с Эмили? Это была очень интригующая гипотеза, и она почти сразу ее отбросила. Чтобы достичь земель могавков, пришлось бы провести в пути по крайней мере месяц, а то и больше. И все же
Я хотел спросить сказал он неожиданно, по-прежнему глядя в небо. Тебе не кажется иногда, что все неправильно?
Он бросил на нее беспомощный взгляд, не уверенный, что сказал именно то, что хотел сказать, но она прекрасно его поняла.
Да, все время. Она ощутила мгновенное и неожиданное облегчение от этого признания.
Он увидел, как опустились ее плечи, и криво улыбнулся.
Ну. Может, не все время, поправила она сама себя. Когда я ухожу в лес одна, мне хорошо. Или когда мы с Роджером наедине. Но даже тогда Она увидела, как Йен приподнял бровь и поспешила объяснить: Не поэтому. Не из-за него. Просто мы говорим о том, что было.
Он посмотрел на нее взглядом, в котором смешались сочувствие и интерес. Ему явно хотелось узнать о том, «что было», но он отложил свои вопросы до поры.
Значит, в лесу, ай? Я понимаю. По крайней мере, когда бодрствую. Когда сплю Он снова обратил взор к пустому небу и разгорающимся звездам.
Тебе страшно, когда опускается темнота? Она иногда чувствовала это момент глубокого страха в сумерках, ощущение покинутости и первобытного одиночества в наступающей ночи. Это ощущение иногда не покидало ее даже внутри хижины, когда дверь уже была надежно закрыта на засов.
Нет, сказал он, чуть нахмурившись. А тебе страшно?
Немного, сказала она, отмахиваясь от тревоги. Не все время. Не сейчас. Но расскажи мне, что ты имел в виду про сон в лесу?
Он сел и чуть откинулся назад, задумчиво обхватив руками колено.
Ай начал он медленно. Иногда я думаю о старых преданиях, о шотландских преданиях. И еще о тех, которые слышал, когда жил с Кайенкехака. Преданиях о существах, которые приходят к человеку, когда он спит. Чтобы украсть его душу.
Существах? несмотря на красоту звезд и тихое спокойствие ночи, по ее спине пробежал холодок. Каких существах?
Он глубоко вдохнул и выдохнул, сдвинув брови.
На гэльском их называют «сидхе». Чероки зовут их «нуннахи». У могавков тоже есть для них имена, больше одного. Но когда я услышал, как Едящий Черепах рассказывает про них, я сразу понял, кого он имеет в виду. Это то же самое старый народец.
Он глубоко вдохнул и выдохнул, сдвинув брови.
На гэльском их называют «сидхе». Чероки зовут их «нуннахи». У могавков тоже есть для них имена, больше одного. Но когда я услышал, как Едящий Черепах рассказывает про них, я сразу понял, кого он имеет в виду. Это то же самое старый народец.
Феи? спросила она, и скептицизм, видимо, так явно отразился в ее голосе, что он бросил на нее резкий взгляд, в котором скользнуло раздражение.
Нет. Я знаю, что ты имеешь в виду, Роджер Мак показывал мне картинки, которые ты рисовала для джема. Крошечные создания вроде стрекоз, одетые в цветочные лепестки Он издал странный горловой звук. Нет. Эти существа Он беспомощно махнул крупной ладонью, напряженно глядя в траву.
Витамины, сказал он неожиданно и поднял голову.
Витамины, повторила она и потерла переносицу. За плечами был долгий день они прошли пятнадцать или двадцать миль, и усталость, как вода, наполнила ее спину и ноги. Синяки от битвы с бобрами начали ныть.
Понятно. Йен ты уверен, что у тебя нет никаких последствий от сотрясения? Она сказала это довольно спокойно, но, видимо, тревога все же прозвучала в ее голосе, потому что он разочарованно цокнул языком.
Нет. По крайней мере, я так не думаю. Просто я Видишь ли, это то же самое. Витамины нельзя увидеть, но ты и тетушка Клэр точно знаете, что они там, и нам с дядей Джейми нужно поверить вам на слово. Со старым народцем то же самое. Неужели ты не можешь просто поверить мне?
Ну Я Она готова была согласиться, чтобы сохранить мир между ними, но ее вдруг окатило неприятное чувство, внезапное и холодное, как тень от тучи, она не хотела говорить ничего, что допускало бы существование этих вещей. Только не вслух. И не здесь.
О, сказал он, заметив выражение ее лица. Значит, ты знаешь, о чем я говорю.
Нет, не знаю, сказала она. То есть не могу сказать наверняка. И вообще не думаю, что это хорошая идея говорить о таких вещах ночью в лесу, за миллион миль от цивилизации. Согласен?
Он чуть улыбнулся и согласно кивнул.
Ай. Это не совсем то, о чем я хотел сказать. Скорее Он сосредоточенно сдвинул брови. Когда я был ребенком, я иногда просыпался ночью, и я точно знал, где я, понимаешь? Там было окно, он вытянул руку, а там, на столе, стоял таз и кувшин с голубой каемкой, а вон там, он ткнул на лавровый куст, стояла большая кровать, в которой спали Джанет и Майкл, а у них в ногах пес Джоки, который во сне шумно пукал, и запах горящего торфа от очага В общем, даже если я просыпался посреди ночи в полной тишине, я точно знал, где я.
Она кивнула, вспоминая собственную комнату в доме на Фури-стрит, воспоминание было живым, будто видение в стеклянном шаре. Полосатое шерстяное одеяло, от которого чешется подбородок, матрас с отпечатком ее тела по центру, обволакивающий ее, словно огромная теплая ладонь. Ангус, игрушечный шотландский терьер в обшарпанном шотландском берете, с которым она спала, и утешительный гул родительских голосов в гостиной внизу, что смешивался с саксофоном Перри Мейсона. А самое главное, чувство абсолютной защищенности.
Ей пришлось закрыть глаза и дважды сглотнуть, прежде чем она смогла ответить.
Да, я знаю, что ты имеешь в виду.
Ай. Что ж. Когда я ушел из дома, нам с дядей Джейми то и дело приходилось спать в вереске, в постоялых дворах и пабах. Я просыпался и не знал, где я, но я знал, что я в Шотландии. И все было в порядке. Он остановился, закусив нижнюю губу и подбирая нужные слова. А потом Разное случилось. Я больше не был в Шотландии, я больше не был дома. Он говорил мягко, но в голосе звучала потеря.
Я просыпался, не имея понятия, где я или даже кто я.
Он низко наклонился, опустив крупные ладони между бедер и глядя в огонь.
Но с первого раза, как я разделил ложе с Эмили Я знал. Я снова знал, кто я такой. Он посмотрел на Брианну, его глаза были темными, затуманенными потерей. Моя душа не блуждала неприкаянно, когда я спал когда я спал с ней.
А теперь она блуждает? спросила Бри тихо, подождав пару мгновений.
Он кивнул, не находя слов. Ветер шептал что-то в кронах деревьев над ними. Она попыталась игнорировать этот звук, подсознательно опасаясь, что если прислушается к нему, то услышит слова.
Йен, сказала она и легонько коснулась его руки, Эмили умерла?
С минуту он сидел молча и неподвижно, потом сделал глубокий дрожащий вдох и покачал головой.
Я так не думаю.
Но в его голосе звучало сомнение, и она увидела, что в лице скользнула тревога.
Йен, сказала она мягко, иди сюда.
Он не пошевелился, но, когда она подобралась поближе и обняла его, он не стал сопротивляться. Она потянула его вниз, настаивая, чтобы он лег с ней рядом, положив голову в ложбинку между плечом и грудью.
Материнский инстинкт, подумала она, подсмеиваясь над собой. Что бы ни случилось, первым делом нужно взять их на руки и обнять. А если они слишком большие, чтобы взять их на руки и если теплота его тела и размеренное дыхание заглушат голоса, звучащие в ветре, что ж, тем лучше.
К ней вдруг пришло полузабытое воспоминание, всего только картинка: ее мать стоит позади отца на кухне в их доме в Бостоне. Он откинулся назад на стуле, и его голова прижалась к животу Клэр, глаза закрыты в изнеможении, и она массирует ему виски. Что это было? Головная боль? Лицо ее матери было расслабленным, дневные тревоги растворились в том, чем она была занята.
Я чувствую себя глупо, сказал Йен. В его голосе звучало смущение, но он не оттолкнул ее.
Нет, не чувствуешь.
Он глубоко вздохнул, немного повозился и поудобнее устроился в траве, едва касаясь ее тела.
Ай, что ж. Значит, нет, пробормотал он. Он постепенно осваивался в этой новой ситуации, голова у нее на плече стала тяжелее, мышцы спины стали расслабляться под ее рукой, напряжение спало. Очень осторожно, будто ожидая, что она накажет его за вольность, он поднял руку и положил ей на живот.
Казалось, ветер утих. Пламя костра освещало его лицо, темный пунктир татуировок выделялся на молодом лице. Его волосы пахли дымом и пылью, мягко касаясь ее щеки.
Расскажи мне, сказала она.
Он глубоко вздохнул.
Не теперь. Когда доберемся, ладно?
Больше он ничего не говорил, и они просто тихо лежали в траве, ощущая себя в безопасности.
Брианна ощущала приближение сна, ее накрывали мягкие волны забытья, уносящие к спокойствию и умиротворению, и она не сопротивлялась им. Последнее, что она запомнила, было лицо Йена, его щека на ее плече, глаза обращены к огню.
Идущий Лось рассказывал историю. Это была одна из его лучших историй, но Йен слушал невнимательно. Он сидел возле костра напротив Идущего Лося, но смотрел на огонь, а не на лицо друга.
Как странно, думал он. Он смотрел на огонь всю свою жизнь, но никогда не видел в нем женщину до этих зимних месяцев. Конечно, торфяные костры горят не так ярко, но зато дают больше тепла и хорошо пахнут Ай, она была там, эта женщина. Он кивнул и улыбнулся. Идущий Лось принял это за похвалу и продолжил выступление в еще более драматической манере ужасно насупился и, раскачиваясь из стороны в сторону с оскаленными зубами, начал рычать, изображая росомаху, которую он выследил до самого логова.
Шум отвлек Йена от огня, возвращая его к истории. Как раз вовремя Идущий Лось достиг кульминации, и молодые люди вокруг костра толкали друг друга локтями в предвкушении. Идущий Лось был маленького роста и коренастый сам почти как росомаха, что делало его выступление еще более интересным.
Он повернул голову и наморщил нос, рыча сквозь зубы, росомаха почуяла охотника. Потом он за мгновение изменился, превратившись в охотника, осторожно крадущегося сквозь кустарник, он останавливался и низко приседал, а потом с резким визгом подпрыгнул, когда шипастое растение вдруг впилось в его ягодицы.
Мужчины вокруг костра заулюлюкали, когда Идущий Лось снова стал росомахой, которая сначала удивленно повернулась на звук, а потом заинтригованно стала наблюдать за выдавшей себя добычей. Она выпрыгнула из своего логова с рычанием и резким гневным лаем. Испуганный охотник повернулся, чтобы бежать. Плотно сбитые ноги Идущего Лося стали месить мягкий земляной пол длинной хижины, изображая бег. Затем он выбросил вперед руки и растянулся на земле с отчаянным криком, когда росомаха вцепилась ему в спину.