Я: Вот. Собственно, это мне кажется очень важным моментом. Как и все последующие истории, связанные с мечом короля Мёнина. То, насколько легко оказываешься из «возможно все» в «можно все», а потом обратно, а потом еще раз, пока не приходишь к определенному выводу. Собственно, одному из двух. И дальше уже не важно, сколько у тебя силы на момент выбора идешь либо в сторону «можно все», и тогда кончаешь безумным магистром. Либо в сторону «возможно все», и тогда ориентир твой, например, Махи.
Но самое интересное если уж говорить о честности это шатание некоторое время между этими очень близкими полюсами.
Я хочу сказать, что Максу действительно здорово повезло с его судьбой, легкостью характера, чем угодно что у него этот маятник качнулся только один раз.
На самом деле туда-сюда можно метаться довольно долго, причем каждый раз каждая из двух концепций будет выглядеть единственной. И единственно правильной.
М.Ф.:Я думаю, Макса ОЧЕНЬ вставило, кроме всего.
Ну да, у Макса по шкале от одного до ста ниже восьмидесяти ничего не бывает, это я и называю везением с судьбой.
Я хочу сказать, что почему-то принято считать, будто склонность к свету или тьме выдается чуть ли не вместе с силой. А на самом деле любого адепта непременно помотает в этом маятнике. Кого-то больше, кого-то меньше.
Но у меня сложилось впечатление, что когда говорят о выборе между светом и тьмой, говорят о вполне осознанном разовом выборе. Но ведь так не бывает.
И в «Волонтерах» это очень здорово описано Макс прекрасно себя чувствовал, когда уводил у девушки технику и кассеты. Мне кажется, имеет смысл разъяснить в этой точке маятника прекрасно себя чувствуют все.
Вот слушай! Это вообще ужасная, грубая, опасная фундаментальная ошибка что такая склонность выдается, и что она одна на всю жизнь. Людям опасно не знать, насколько они изменчивы. Это может натурально свести с ума (что ладно бы) и, что хуже, препятствовать переменам. Потому что когда точно знаешь, что то-то невозможно, оно и невозможно конкретно для тебя.
И да, пока не выучишь урока или пока не прилетит так, что уж и нельзя не выучить, будешь оказываться в этой точке, и тебе там будет хорошо.
Да, именно! Это такое опьянение силой, установление своей справедливости, все дела. Строго говоря, ровно то, от чего отказался Иисус на той горе. Но если уж попал на гору, значит и у него был выбор, который пришлось сделать там и тогда. А не вставленный в программу по умолчанию силами света.
Все что можно тут сделать знать, что в тебя лично не вмонтированы никакие «силы света». И не впадать в экстаз вседозволенности это всегда усилие, выбор и снова усилие.
Ну вот, на мой взгляд, большой ошибкой будет считать, что вместе с силой приходят нормы морали либо морали-плюс, либо морали-минус. Нет, она туда не вшита, эта мораль. А вот собственная правота да, вшита, еще как.
Собственная правота она просто вшита во всех. Вот уж что по умолчанию. Спасибо биологии за такое наше устройство. И ясно, что по мере набора топлива, топливо пойдет и туда. В первую очередь туда, если не контролировать процесс.
«Большой ошибкой будет считать, что вместе с силой приходят нормы морали либо морали-плюс, либо морали-минус», это даже не просто большая ошибка, а базовая, фундаментальная. После которой система зависает и гудит.
Вот, кстати, еще одна причина для воспитания в себе осознанности. Особенно, если можешь чуть больше, чем в среднем по палате. Не имея осознанности, ты не разберешь, что тебе прилетело откатом вот за это вот мгновенное опьянение. Ты спишешь откат на что-то другое, желательно внешнее. Других людей, искушение, обстоятельства. И будешь в этом маятнике снова и снова. Причем без понимания того, что с тобой происходит.
Да, именно. Именно так. В этом деле не видеть причинно-следственных связей большая беда.
Полная слепота и беспомощность.
Ну вот.
И еще два читательских вопроса, как у нас это принято.
Первый:
У меня вопрос вот какой. Во время исправления того, что натворило существо из зеркала, Максу хочется попробовать крови Джуффина и есть намек о некой «темноте, в которую смотрят» господа тайные сыщики, про которую говорили старые знахарки. Ни в одной больше книге нет ни про жажду крови в стрессовых ситуациях, ни про эту темноту. Почему?
М.Ф.:С кровью это был вот такой разовый эпизод. Вот в такое человек в конкретных обстоятельствах временно превратился. Это не «проявление подлинной сути», если вы ждали, что Макс выдал себя как вампир и теперь идет к осознанию этой своей сияющей сути. Он, конечно, может еще сто ведер крови чьей-нибудь выпить, если что, но это не главное о нем. Это всегда будет малозначительный эпизод.
А «темнота, в которую смотрят господа Тайные Сыщики» никакого отношения к вампирству не имеет. Это так способность к Истинной магии воспринимается и описывается могущественными существами, далекими от этого предмета.
И второй:
Мне вот стало интересно: если бы Мир все-таки был разрушен, смог бы Махи сделать с ним и с его жителями то же, что сделал с Кеттари и кеттарийцами? А может, это и была репетиция плана Б на случай провала операции «Вершитель»?
М.Ф.:Насколько я знаю, нет.
Чашка двадцатая
«Чуб земли»
О королях, контроле и принятии решенийТак получилось, что эта книжка у меня одна из самых любимых. Прежде всего из-за Гурига. Как было сказано Максом в одной из более поздних книг «Сновидений»: «И тут я стал не то чтобы ярым поклонником монархии, но.»
Гуриг в этой книге разворачивается совершенно неожиданной стороной, причем и как король, и как человек.
Что, собственно, прежде всего управляет королем долг. Предназначение. Если уж ты родился наследником престола, то все, что ты можешь сделать это сбежать в детстве с бродячим цирком, но и то не факт, что не вернут. Казалось бы, суровое воспитание, дисциплина и бесконечный долг должны были привести к конкретному знаменателю под всем, чем занят король: к контролю.
И вот тут я обозначаю тему нынешней записи и нынешнего разговора.
Тонкое, тончайшее различие между контролем и принятием решений.
Казалось бы, чем же оно тонкое, это же очевидно, контроль это одно, а принятие решений это совсем, совсем другое.
И вот тут я обозначаю тему нынешней записи и нынешнего разговора.
Тонкое, тончайшее различие между контролем и принятием решений.
Казалось бы, чем же оно тонкое, это же очевидно, контроль это одно, а принятие решений это совсем, совсем другое.
Да. Совершенно верно. Когда речь идет об исполнительной и законодательной власти.
А вот когда речь идет об одном конкретном человеке и его отношениях с окружающей средой? О детях и родителях. О творчестве. О магии, в конце концов.
Когда мы сталкиваемся с тем или другим в одном отдельно взятом человеке в девяти случаях из десяти мы не будем доподлинно знать, это Контроль выдает себя за того, кто принимает решения, или Принятие решений имеет прямое следствие контроль. Потому что для того, чтобы принимать решения, нужно же ситуацию контролировать, верно? И до принятия решения, и после. Особенно после, особенно, если решение тяжело к исполнению.
Все, что мы можем сказать, если видим признаки контроля или принятия решений о, этот человек властный. Он знает, что делает. Он понимает, что необходимо. Он контролирует ситуацию.
Я сейчас крамольную вещь скажу, зато очень нужную.
Контроль это всегда наружу. А принятие решений всегда внутрь. Тот, кто принимает решения и следует им контролирует только себя.
Только себя и никого другого.
Тот же, кто контролирует другого, как правило, не способен принимать решения.
То есть он способен накладывать ограничения, да. Проблема решается дисциплиной. Если она не решается дисциплиной, дисциплина ужесточается. «Нет», «не смей», «не имеешь права», «не хочешь» громоздятся одно на другое, и, самое главное, довольно часто выглядят как забота. Во всяком случае, подаются как забота.
То есть купированию, урезанию и ритуализации в дурном смысле подвергаются внешние проявления. Никак не затрагивая то, что эти проявления вызывает. Личность того, кого контролируют, по сути, игнорируется как игнорировал Лонли-Локли живущую в нем личность Безумного Рыбника. Главное, успеть поймать лезущее наружу проявление и обрезать в самом начале. И что случается, когда они с Максом меняются тенями? Выясняется, что вместе с проявлениями Безумного Рыбника Шурф умудрился задавить в себе и обостренное восприятие, и умение от этого обостренного восприятия получать удовольствие. Вообще умение получать удовольствие от того, какой ты, если уж на то пошло.
Контроль это давление без власти. Чем меньше власти, тем сильнее давление. Причем слово «власть» здесь можно заменить на «энергия», «личная сила». Спору нет, множество слов сказано и множество книг написано о том, как необходим контроль личной силе. Совершенно верно. Но изнутри, а не извне. Контроль извне при наличии личной силы необходим только тогда, когда обладатель этой личной силы находится в полном хаосе, проще сказать безумен, вот как Джуффин скрутил Шурфа на кладбище, добиваясь, чтобы тот его выслушал. При первых же признаках обуздания хаоса следует немедленно переходить к обучению контролю изнутри. После чего переходить к привычке принимать решения, а не контролировать.
Принятие решений упорядочивает хаос гораздо лучше, чем любой контроль.
А самое главное состояние контроля полностью аннулирует ощущение счастья.
Это еще один критерий, по которому очень легко понять, контролер перед вами, наделенный когда-то и кем-то властью, или носитель этой самой власти. Тот, кто принимает решения, может быть счастлив (может и не быть, в конце концов, у каждого свои предпочтения). Контролер счастлив быть не может. Он может испытывать удовлетворение, даже удовольствие как иначе можно назвать вампирскую ухмылку на лицах иных гардеробщиц, но счастье нет. Власть, данная обстоятельствами, стечением места и времени, та самая заемная власть, порождающая контроль тем и характеризуется, что она дана обстоятельствами. Нет обстоятельств нет власти.
Тот же, кто принимает решения, кто действительно берет на себя ответственность, кто этим решениям следует остается в этом состоянии везде и всегда.
Что, собственно, сделал Гуриг, когда обстоятельства наделили его властью? Он взялся принимать решения. Ему было бы более чем достаточно просто контроля в конце концов, как я понимаю, многие его предшественники на этом и останавливались. Но он взялся слушать, анализировать и менять себя. Не избегая железной дворцовой дисциплины, он взялся выращивать свою, внутреннюю, которая прежде всего базируется на радости и счастье, потому что титул короля это прежде всего долг и власть. А вот будут эти долг и власть на счастье и радость или нет это уже решение человека, имеющего титул короля.