И мальчишка-пикси захихикал.
Словами?..
Да, словами. Я люблю слова. Например, «туннель». Отличное слово!
Я много слов знаю, сказала я и остановилась, потянув за поводья, чтобы Блитцен тоже притормозил. Солнце просвечивало сквозь крылышки пикси, и по стволам елей прыгали золотистые отблески. Но сейчас мне нужно проверить, как там мои сани.
Пикси облетел вокруг меня и вернулся точно на прежнее место. В Лесистых холмах жили самые разные пикси, но этот мальчишка принадлежал к семейству Летучих историкси. Я своими глазами видела целую стаю таких год назад, когда познакомилась с Отцом Рождество. Летучие историкси, в полном соответствии с именем, занимались тем, что летали по лесу и его окрестностям, рассказывая истории другим пикси и всем, кто попадался им на пути.
Они лакомились словами, как медведь мёдом, и находились в постоянном поиске новых, необычных слов, чтобы приправить ими свои истории.
«Но сейчас мне нужно проверить, как там мои сани», нараспев повторил историкси и сморщился, будто на язык ему попало прокисшее варенье из морошки. Потом повторил ещё раз: «Но сейчас мне нужно проверить, как там мои сани». Должен сказать, что всё это довольно заурядные слова.
Прости, но со мной приключилась беда.
«Прости, но со мной приключилась беда». Уже лучше. «Беда» хорошее слово. Правда, не такое хорошее, как «катастрофа». Или «катаклизм». Или «невозможно». Это, кстати, эльфийское ругательство. Я люблю его повторять, особенно когда поблизости эльфы. Невозможно. Невозможно. Они так бесятся, любо-дорого посмотреть! Историкси снова захихикал.
Послушай, я бы с радостью с тобой поболтала, но мне в самом деле нужно узнать, что осталось от моих саней.
Летучий историкси разулыбался и хлопнул в ладоши.
Да. Вот прекрасный образчик невозможного. Потому что, говоря начистоту, ничего от них не осталось. Я только что пролетал над твоими санями и могу тебя заверить: они совсем сломались.
В любом случае, мне нужно самой на них посмотреть.
И я пошла дальше.
Вся весёлость историкси мигом улетучилась.
Пожалуйста взмолился он. Пожалуйста, дай мне хотя бы одно слово, которого я не знаю!
Я крепко задумалась. По всему выходило, что Летучий историкси не оставит нас в покое, пока я не сделаю то, о чём он просит.
Мальчишка тем временем заинтересовался Капитаном Сажей, который по-прежнему сидел у меня на руках.
А это что такое? спросил он.
Капитан Сажа рассерженно зашипел на не в меру любопытного пикси.
А это что такое? спросил он.
Капитан Сажа рассерженно зашипел на не в меру любопытного пикси.
Это кот.
Кот? Кот? Кот! Отличное слово. Кот. Кот. Премного благодарен. Я такого слова никогда не слышал. И котов раньше не видел.
Да они здесь вроде и не водятся, сказала я и аккуратно поставила Капитана Сажу на землю. Ладно, приятно было с тобой поболтать, но нам пора. Пока.
Пикси не стал нас больше задерживать и в мгновение ока скрылся за деревьями. А мы с Блитценом и Капитаном Сажей пошли к саням. Точнее, к груде обломков, которая ещё недавно гордо именовалась «Снежной бурей 360».
Пикси не соврал.
Они и в самом деле совсем сломались.
Этого просто не может быть, обескуражено прошептала я.
Приборная доска разбилась вдребезги. По барометру надежды пробежала трещина, и стрелка бестолково бегала по кругу. Отовсюду торчали пружины. Сиденье отвалилось и наполовину выпало из саней. Корпус тоже треснул. По сути, новые сани Кипа развалились пополам. Да уж, слово «катастрофа» подходило здесь гораздо лучше. Несколько минут назад я была счастлива, как никогда в жизни, а теперь к горлу подступил колючий ком.
Ох, Блитцен, что же нам теперь делать?..
Блитцен не знал, что ответить. Он опустил голову к земле и снова фыркнул, но на сей раз его фырканье прозвучало тревожно.
Я окинула взглядом лес. Нас со всех сторон обступали деревья: высокие, тёмные сосны. Я понятия не имела, в какой стороне Эльфхельм, но знала, что скоро начнёт смеркаться. И тогда ничего хорошего не жди. Хотя, если я вернусь к Кипу без саней, ничего хорошего тоже можно не ждать.
Ладно, Блитцен. Мы поступим вот как. Я запрягу тебя обратно в сани, и мы пойдём назад. Пойдём, а не побежим. И не полетим. Мы же не хотим, чтобы они окончательно развалились.
Я едва не плакала, когда говорила это, потому как понимала, что сама себя обманываю. От прекрасных саней почти ничего не осталось, так что разваливаться было нечему.
И всё же я запрягла Блитцена, взяла на руки Капитана Сажу, который уже начал дрожать от холода, и мы медленно побрели через лес.
Мы шли, и шли, и шли. Тишину нарушало лишь пение птиц да шелест крыльев Летучих историкси, которые время от времени мелькали за деревьями. То тут, то там краснели мухоморы. Воздух пах хвоей. Сосны-великаны упирались макушками в небо. Ветви их сплетались так густо, что солнечный свет почти не достигал земли. В лесу царил густой полумрак, и тени сосен на вид были столь же плотными, как и деревья, которые их отбрасывали. Казалось, что лесу нет ни конца ни края.
Но не это тревожило меня. Мне внушал беспокойство странный шум, напоминавший гудение. Я замедлила шаги и прислушалась, пытаясь понять, откуда оно доносится. Гудение становилось всё громче и громче теперь оно доносилось буквально отовсюду. Я вдруг обратила внимание на высокие бирюзовые цветы. Прежде я их не замечала в голубых сосновых тенях, но теперь увидела, что они растут везде. И когда я наклонилась, чтобы получше их разглядеть, они загудели ещё громче. У меня мурашки по спине забегали от этого звука. Чем ближе я наклонялась, тем старательнее гудели цветы.
Вырос как-то в лесу цветок, что гудел каждый часок, вдруг раздался писклявый голос откуда-то сверху.
Я вскинула голову: среди ветвей сидела Летучая историкси. Она с аппетитом поедала ягоды и наблюдала за мной. Поскольку больше она ничего не сказала, я вернулась к бирюзовому цветку.
Понюхать девочка его однажды захотела, и в тот же миг густая слизь в лицо ей прилетела, протараторила пикси и тяжело вздохнула. Это плюющиеся цветы. Если наклонишься слишком близко, они
Цветок закончил предложение вместо пикси, плюнув мне в лицо струёй вонючего голубого сока.
Эх, люблю истории со счастливым концом, расхохоталась историкси и зашелестела крылышками, улетая. Впрочем, напоследок она бросила: У тебя есть десять секунд до того, как он тебя убьёт.
Что?! опешила я.
Да не бойся, я просто шучу. На самом деле, не десять, а пять.
Я торопливо стёрла сок с лица и с шерсти Капитана Сажи, которого цветок тоже заплевал. Потом встретилась с ним взглядом и прошептала:
Прости, Капитан, мне так жаль. Ты был лучшим котом, о котором только можно мечтать.
И принялась ждать смерти.
Но пять секунд прошли, за ними десять, а потом и целая минута. Мы с Капитаном Сажей всё не умирали. Облегчённо выдохнув, я крепко обняла кота:
Ура! воскликнула я. Мы живы, живы!
Ура! воскликнула я. Мы живы, живы!
Капитан Сажа мяукнул с таким видом, будто ничего иного и не ожидал. И мы продолжили путь.
Гудящие бирюзовые цветы с отвратительным характером были не единственной странностью, с которой мы столкнулись в лесу. На самом деле, гораздо труднее было отыскать там что-нибудь обычное. Сперва нам встретилась двухголовая белка, а следом за ней стадо миниатюрных четырёхглазых медведей размером с мышку. Преисполненные звериной отваги, они напали на ноги Блитцена и попытались его загрызть, но, кажется, только защекотали. А потом мы увидели самую странную странность. Поначалу я решила, что перед нами обычная сосна, но тут в коре прорезались два глаза, и дерево моргнуло. А затем пониже глаз у него открылся рот.
Заблудились, да? спросило дерево.
Я испуганно отшатнулась и стиснула Капитана Сажу так, что он возмущённо мяукнул.
Говорящее дерево! пискнула я.
Верно подмечено. Я говорящее дерево, вздохнула сосна. Но вы-то заблудились?
Откуда ты знаешь?
Здесь все заблудились.
Ну, строго говоря, мы не совсем заблудились. Мы точно знаем, куда идём. Просто не знаем, как туда добраться.
Из чего следует, что вы заблудились, снисходительно подытожило дерево.
Наверное, можно и так сказать, но я не вижу в этом необходимости Хотя ладно, нам и правда нужно попасть домой.
Рот дерева растянулся в улыбку, причём довольно-таки странную. Полагаю, так умеют улыбаться только деревья.
Дом не стены, не ворота, не окошко под трубой, ведь, куда бы ни пошёл ты, ты свой дом берёшь с собой.
Чудесная загадка, спасибо, кивнула я. Но мне очень нужно попасть в Эльфхельм.
Дерево медленно выдохнуло. Оно никуда не спешило.
Ты очень странный эльф, неторопливо проговорило оно.
Я не эльф.
Тогда зачем идёшь в Эльфхельм?
Потому что я там живу.
Ага, а я маргаритка.
Нет, я правда там живу. Пожалуйста, ты знаешь, в какую сторону нам идти?
Блитцен настойчиво толкал меня в плечо, словно пытался что-то сказать, но я только раздражённо его отпихивала. Впрочем, очень скоро я поняла, что хотел сказать олень. Что-то сомкнулось на моей лодыжке. Посмотрев вниз, я не поверила своим глазам. Корень сосны вылез из земли, плотно обвился вокруг моей ноги и теперь тащил меня к дереву, прямо к разверстому рту.
Мне очень жаль, искренне сказало дерево. Не воспринимай это на свой счёт.
К счастью, Блитцен не растерялся. Он укусил корень, и тот быстро отпустил мою ногу. Дерево взвыло от боли, а я торопливо отошла от него подальше. Разумеется, после этого говорить нам было не о чем.
Мы поспешили убраться от прожорливой сосны, и вскоре она скрылась за деревьями. Я отчаянно хотела поскорее выбраться из леса, пусть даже в Эльфхельме меня ждала встреча с разъярённым Кипом.
Мы прошагали где-то с милю мимо плюющихся цветов и камней, покрытых фиолетовым мхом. Говорящих деревьев нам, к счастью, больше не попадалось.
Затем под ноги мне подвернулась сосновая шишка, и я бездумно пнула её. Шишка улетела вперёд по лесной тропинке и исчезла
В яме.
Прямо посреди тропы темнела яма с неровными краями. Внутри неё клубился мрак, по сравнению с которым бледнели даже лесные тени.
Пока Блитцен осторожно тащил «Снежную бурю 360» в обход дыры в земле, я подошла к самому её краю и заглянула внутрь. Яма была такой большой, что туда с лёгкостью пролезли бы сани.
А ещё там было очень, очень темно. Я живо вспомнила копотную тьму дымоходов, которые мне приходилось чистить. Кто мог вырыть яму посреди леса? Неужели тролли? Или кролики? Сначала я подумала, что для кроликов она великовата, но потом на память пришёл урок географии и рассказ Колумбуса о Пасхальном кролике и его огромных собратьях из Страны нор и холмов. Но ведь Колумбус говорил, что она лежит далеко-далеко на севере. Так что яму, скорее всего, вырыло какое-нибудь другое существо, о котором я никогда не слышала. В голову закралась мысль, что её вырыл сам лес, а темноту внутри соткал из теней. Мурашки вернулись на свои места. Вглядевшись во тьму, я, кажется, увидела, как в глубине что-то шевельнулось, и испуганно отскочила.