Держите эту дверь закрытой! рявкнул Харон на ближайшего клерка. Вы впустите к нам половину Хельсинки из Рождества 1911 года!
Клерк сорвался со своего стула и поскорее захлопнул действительно приоткрытую дверь, в щелку которой влетали снежинки.
Мы следим, чтобы люди путешествовали только в те петли, на посещение которых у них есть разрешение, пояснил Харон. В этих залах более сотни дверей в разные петли, и меньше половины из них Министерство временных дел признало безопасными. Многие еще даже недостаточно исследованы. Некоторые не открывались годами. Поэтому вплоть до особых распоряжений за всеми путешествиями через Панпитликум надзирает министерство и ваш покорный слуга.
Харон выхватил билет из рук похожего на мышь господина в коричневом тренче.
Кто такой, куда следуете?
Он явно наслаждался властью и не мог себе отказать в том, чтобы немножко покрасоваться.
Меллингтон Малавтобус, пролепетал человечек. Пенсильванский вокзал, Нью-Йорк, 8 июня 1929 года. Сэр.
По какому делу?
Сэр, я сотрудник службы лингвистической помощи американским колониям. Переводчик я, сэр.
Зачем в Нью-Йорке понадобился переводчик? Они что, не говорят на королевском английском?
Не совсем, сэр. У них там свой, довольно своеобразный диалект, сэр.
А зонтик зачем?
У них там сейчас дождь, сэр.
Ваша одежда проверена Костюмерами на анахронизмы?
Да, сэр.
Мне казалось, все ньюйоркцы той эпохи носили шляпы.
У меня есть, сэр, человечек вытащил из-под тренча маленькую кепочку.
Мисс Сапсан, уже некоторое время отбивавшая ногой некий ритм, кажется, достигла пределов своего терпения.
Если вы нужны здесь, Харон, уверена, мы сами найдем дорогу к министерствам.
Не совсем, сэр. У них там свой, довольно своеобразный диалект, сэр.
А зонтик зачем?
У них там сейчас дождь, сэр.
Ваша одежда проверена Костюмерами на анахронизмы?
Да, сэр.
Мне казалось, все ньюйоркцы той эпохи носили шляпы.
У меня есть, сэр, человечек вытащил из-под тренча маленькую кепочку.
Мисс Сапсан, уже некоторое время отбивавшая ногой некий ритм, кажется, достигла пределов своего терпения.
Если вы нужны здесь, Харон, уверена, мы сами найдем дорогу к министерствам.
И слушать не хочу! возразил Харон, возвращая маленькому пассажиру его билет. Ведите себя прилично, Малавтобус, я внимательно слежу за вами.
Тот поспешил прочь.
Сюда, дети. Тут недалеко.
Он расчистил для нас дорогу через заполненный народом холл и дальше вниз по лестнице. На первом этаже мы миновали колоссальную библиотеку Бентама, откуда вынесли всю мебель, чтобы освободить место для сотни или даже больше коек.
Вот тут мы все и спали, пока не приехали жить к тебе, пояснила Эмма. Дамы в той комнате, джентльмены в этой.
Дальше мы прошли через бывшую столовую, тоже занятую койками. Весь нижний этаж дома был превращен в приют для лишившихся крова странных людей.
Вам тут было удобно? спросил я.
Глупый вопрос. Эмма пожала плечами: жаловаться она не любила.
Определенно лучше, чем в тюрьме у тварей.
Не намного лучше, возразил Гораций, который жаловаться любил и подобрался поближе, как только почуял возможность. Я тебе скажу, Джейкоб, это было просто ужасно. Далеко не все относятся к личной гигиене так серьезно, как мы. Бывало, по ночам мне приходилось затыкать себе нос ватой с камфарой! И потом, никакой частной жизни, никаких гардеробов, ни гардеробных, ни даже нормальных ванных и ни грана творческого подхода на кухне!
Мы как раз проходили мимо кухни: в открытую дверь я видел целый батальон поваров, что-то крошивших и мешавших в кастрюлях.
И у стольких бедняг из других петель по ночам кошмары, что почти невозможно спать: все кругом вопят и стонут!
Кто бы говорил, заметила Эмма. Ты по два раза в неделю просыпаешься с криками.
Но мои сны хотя бы что-то значат! возразил Гораций.
В Америке есть одна девушка, которая умеет снимать кошмары, раздался голос Милларда. Возможно, она могла бы помочь.
Ни у кого в мире не хватит квалификации, чтобы повлиять на мои сны, запальчиво возразил Гораций.
А ведь все это время письма Эммы ко мне были такие легкие, веселые, сосредоточенные на счастливых временах и маленьких приключениях, выпавших им на долю Она ни разу не упомянула, в каких условиях они живут и какие проблемы каждый день решают. Я почувствовал уважение к ее стойкости.
Харон тем временем распахнул огромные дубовые двери в конце коридора. Внутрь хлынули свет и уличный шум.
Держитесь вместе! крикнула мисс Сапсан, и в следующий миг мы очутились снаружи, едва не утонув в потоке людей на тротуаре.
Если бы Эмма не схватила меня за руку и не потащила за собой, я бы так и стоял там как соляной столб. Я почти не узнавал местности. Когда я в последний раз был в Дьявольском Акре, башня Каула лежала кучей дымящихся кирпичей, а твари мчались по улицам, преследуемые разъяренной толпой. Повсюду царил хаос: наркоманы грабили запасы никем не охраняемой амброзии, а пособники тварей жгли дома, набитые свидетельствами их преступлений. Но это все было давно, и с тех пор тут, судя по всему, многое изменилось. В глубине души Акр до сих пор был адской дырой здания стояли все такие же черные от копоти, а небо щеголяло неизменным ядовито-желтым оттенком, но пожары уже были потушены, мусор убран, а на заполненной народом улице странные люди в униформе ловко регулировали поток допотопного транспорта.
Однако больше самого места изменились люди. Пропали крадущиеся наркоманы с запавшими глазами, торговцы странной плотью, выставлявшие свой товар в магазинных витринах, и гладиаторы под амбро с бьющим из глаз светом. Судя по эклектичным одеяниям, нынешняя публика явилась сюда из петель со всей Европы, Азии, Африки и Среднего Востока не говоря уже о самых разнообразных временных эпохах.
Твари охотились за странными душами без всякого разбора, и лапы их доставали куда дальше, чем я до сих пор осознавал.
Но даже больше костюмов меня поразило достоинство, с которым эти люди держались, невзирая ни на какие испытания. Они явились сюда из поврежденных и уничтоженных петель в поисках убежища. Они лишились крова, пережили ужасные потрясения, их друзей и любимых убивали у них на глазах, но я не видел ни одного пустого взгляда; никто не был одет в лохмотья. В жизни каждого война выжгла огромную дыру, но вся улица так и пульсировала решимостью и энергией.
Но даже больше костюмов меня поразило достоинство, с которым эти люди держались, невзирая ни на какие испытания. Они явились сюда из поврежденных и уничтоженных петель в поисках убежища. Они лишились крова, пережили ужасные потрясения, их друзей и любимых убивали у них на глазах, но я не видел ни одного пустого взгляда; никто не был одет в лохмотья. В жизни каждого война выжгла огромную дыру, но вся улица так и пульсировала решимостью и энергией.
Возможно, у них просто не было времени страдать и оплакивать прошлую жизнь, но, мне кажется, дело было в том, что впервые почти за сто лет странные люди могли заняться чем-то еще, кроме того, чтобы сидеть у себя в петлях и надеяться. Самое плохое уже случилось они пережили это, и теперь у них появилась куча дел надо было восстановить целый мир. И не только: на этот раз они могли сделать его лучше.
На протяжении нескольких кварталов я был так поглощен разглядыванием прохожих, что даже не замечал, как много народу разглядывает меня. Но потом кто-то посмотрел, потом посмотрел еще раз и открыл от удивления рот, кто-то указал на меня пальцем и, готов поклясться, я видел, как их губы произносили мое имя.
Они меня знали.
Мы миновали мальчишку-газетчика.
Джейкоб Портман сегодня прибывает с визитом в Акр! Герой возвращается в Дьявольский Акр впервые после победы над тварями! выкрикивал он.
Моему лицу стало жарко.
С какой стати Джейкобу досталась вся слава? проворчал рядом Енох. Мы там тоже были!
Джейкоб! Джейкоб Портман! две девочки-подростка кинулись ко мне, размахивая листком бумаги. Вы дадите нам автограф?
Он опаздывает на важную встречу! с этими словами Эмма потащила меня дальше.
Не успели мы пройти и десяти футов, как меня остановила пара крепких ручищ. Они принадлежали мужчине с единственным глазом посреди лба и в шляпе с надписью «Пресса».
Фариш Обвело из «Вечернего сплетника», с пулеметной скоростью затараторил он. Как насчет быстрого фото?
Только я раскрыл рот, как он уже развернул меня к камере гигантскому древнему сооружению весом, наверное, в тонну. Фотограф нырнул за него и выбросил руку со вспышкой.
Итак, Джейк, взялся за дело Фариш. Каково это командовать армией пустóт? Как ты себя чувствовал, когда победил столько тварей сразу? Каковы были последние слова Каула, прежде чем ты его прикончил?
Гм, на самом деле все было не
Мелькнула вспышка, и на мгновение я ослеп, но тут в меня вцепилась еще одна пара рук, и мисс Сапсан потащила меня прочь.
Ни в коем случае не разговаривайте с прессой, прошипела она мне прямо в ухо. Ни о чем, и в особенности о том, что случилось в Библиотеке Душ!
Почему? Что, они думают, там было?
Она не ответила не успела, потому что в следующую секунду я оказался у Бронвин над головой, вне досягаемости толпы, как готовое к подаче на стол блюдо. Так мы и продолжили путь. Харон возглавлял процессию, разделяя море людей и указывая вперед да, мы уже почти на месте! на ворота в высокой кованой ограде. За ними высилось внушительное здание из черного камня.
Стражник впустил нас во двор; толпа осталась позади. Бронвин поставила меня на землю, я принялся отряхиваться, все собрались вокруг.
Я уж думала, от тебя сейчас начнут кусочки откусывать! сказала Эмма.
А я ему говорил, что он знаменитость! Миллард, кажется, и дразнился, и немножко завидовал.
Да, но я все же не думал, что прямо
Знаменитость-знаменитость? лукаво прищурилась Эмма.
Мода на месяц, Енох брезгливо помахал рукой. Держу пари, к Рождеству о нем все уже забудут.
Ох, надеюсь! вырвалось у меня.
Почему? изумилась Бронвин. Ты не хочешь быть знаменитым?
Нет! воскликнул я. Это было Я хотел сказать «страшно», но сказал: Немного чересчур.
Вы держались просто превосходно, одобрила мисс Сапсан. Дальше будет легче. Как только люди привыкнут видеть вас регулярно, они перестанут поднимать такой шум. Вы долгое время отсутствовали, Джейкоб, и легенда о вас успела разрастись.
Да уж. Но что это за чушь о том, что это я убил Каула?
Она наклонилась ко мне и понизила голос.
Необходимый вымысел. Имбрины решили, людям полезнее думать, что он мертв.
А разве это не так?