Не останавливайся, а то застрянем!
Я прибавил газу, мотор взревел, шины как-то нашли сцепление с грунтом, и через несколько секунд мы выскочили на дорогу.
Мы перевели дух. Я включил фары. Грунтовая дорога стала мощеной, но в остальном окраины Портала выглядели примерно так же, как в 1965-м.
Я вышел, чтобы оценить ущерб, причиненный машине, а Миллард потому что его опять тошнило. На верхнем краю ветрового стекла появилась трещина, в решетке бампера и в дисках застряли кукурузные стебли, но мне удалось их вытащить. В остальном мы были целы и невредимы.
Все в порядке? спросил я, заглянув в машину через окно.
Миллард не в порядке, сообщила Эмма.
Тут послышался характерный звук, и я поднял глаза как раз вовремя, чтобы увидеть, как тротуар обдало фонтаном рвоты. Никогда раньше не видел, как блюет невидимка. Такое нескоро забудешь.
Пока Милларда полоскало, у меня в кармане вдруг отчаянно зажужжал телефон, оживший в настоящем. «24 пропущенных вызова, увидел я на экране. 23 голосовых сообщения».
Я знал, от кого все это, даже смотреть не нужно было.
Я обошел машину сзади, притворился, что проверяю, все ли в порядке, а сам потихоньку прослушал их. В нескольких первых звучала легкая озабоченность, но чем дальше, тем тревожнее и злее они становились. В тринадцатом уже говорилось:
«Мистер Портман, это ваша имбрина. Опять. Я хочу, чтобы вы очень внимательно меня выслушали. Я очень разочарована тем, что вы отправились в путешествие, не проинформировав предварительно меня. Крайне разочарована. Вы не имели никакого права брать с собой детей без моего согласия. Возвращайтесь домой немедленно. Спасибо. Всего наилучшего».
После этого я слушать перестал. Хотел было рассказать другим, но решил, что не стоит. Они все знали, что мисс Сапсан нашей затеи не одобрит. Какой смысл волновать их этими сообщениями? Вдруг, чего доброго, еще решат пойти на попятный.
Порядок, сообщил Миллард, нетвердой походкой направляясь обратно к машине. Я всё.
Я сунул телефон в карман.
Бедняга.
Мы ведь не можем сесть на поезд? слабо отозвался он. Что-то я подустал от машин.
Остаток пути пройдет гладко, как по маслу, обещаю, сказал я.
Он вздохнул.
Я предпочел бы, чтобы ты не раздавал обещаний, которых не сможешь сдержать.
Глава двенадцатая
Кругом снова было настоящее и современные шоссе Штатов, предназначенные для быстрой езды тем более ночью. Вооруженный подаренным термосом кофе и восьмым треком с пинкфлойдовского The Dark Side of the Moon, обнаруженного в глубине бардачка, я отсчитывал мили одну за другой. Не успели мы оглянуться, как уже оставили позади Джорджию и Южную Каролину и оказались в двух шагах от городка в Северной Каролине, название которого было написано на спичечном коробке. После той перепалки с Эммой в Портале температура наших отношений сразу упала ниже нуля. Она села сзади, несмотря на тесноту, а Енох перебрался вперед, на пассажирское сиденье.
Время от времени я поглядывал на Эмму в зеркало заднего вида. Если она не спала и не смотрела мрачно в окно, то читала «Журнал» Эйба при свете язычка пламени, трепетавшего над ее мизинцем. Мне пришлось снова сказать себе, что она переживает непростое время, обрабатывает информацию, с которой ей никогда еще не приходилось сталкиваться вот так, лоб в лоб, ведь она всегда была очень далеко от Эйба. Их разделяло то море, то время, а потом и то и другое сразу. Однако у меня все равно складывалось впечатление, что она наказывает меня за то, что я посмел ее расспрашивать. И я понятия не имел, сколько еще выдержу.
Было уже полчетвертого утра, и я почти не чувствовал задницы, когда впереди, наконец, замаячил съезд. Навигатор в телефоне показывал, что нам туда. И что мы, спрашивается, там найдем? Заправку? Кафе? Еще один мотель?
Оказалось, ни то, ни другое, и даже не третье. Это была забегаловка под незамысловатым названием «Окей Бургер. 24 часа». Вывеска тускло светилась посреди пустой и темной парковки безлюдного торгового центра. Как и было указано в названии, заведение было открыто и выглядело вполне нормальным. Стулья были уже перевернуты на столы, но на двери висела табличка «Автокафе открыто».
Я встал прямо перед ним; кроме нас на стоянке никого не было. Ни Эйча, ни кого бы то ни было еще кроме несчастного продавца, которому не повезло с кладбищенской сменой, самой глухой, с полуночи до шести утра. Он торчал внутри, за стойкой, и читал что-то в своем телефоне.
На коробке было сказано, во сколько мы должны встретиться с Эйчем? спросила Бронвин.
Нет, сказал я, но вряд ли он рассчитывал, что мы нагрянем в полчетвертого утра.
Так нам что теперь, ждать тут до утра? возмутился Енох. Что за идиотизм!
Ну, потерпи уж, сказал Миллард. Он может появиться в любой момент. Середина ночи лучшее время для встреч, если нужно, чтобы тебя никто не видел.
И мы стали ждать. Минуты шли. Паренек внутри отложил телефон и начал подметать пол.
С заднего сиденья донеслось громкое ворчание. Все посмотрели на Еноха.
Это что сейчас было? Мотор? поинтересовался Миллард.
Я есть хочу, Енох уставился на свой живот.
А подождать никак нельзя? желчно спросила Бронвин. Вдруг Эйч придет и не увидит нас, потому что мы будем в автокафе и пропустим его?
Вообще-то Енох прав, возразил Миллард. Можно мне еще раз посмотреть на спички?
Я протянул ему коробок. Миллард начал вертеть его в руках.
Это не просто адрес, сказал он. Это ключ. Посмотрите внимательно, что здесь написано.
Он протянул спички Бронвин, и она прочитала: «УМНЫЙ остановится у нас и получит БОЛЬШЕ за свои деньги!»
Она подняла глаза:
И что?
А то, что нам, видимо, придется что-нибудь купить, заключил Миллард.
Я завел машину и подъехал к автокафе. Мы остановились у светящегося меню.
ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В «ОКЕЙ БУРГЕР. ДВАДЦАТЬ ЧЕТЫРЕ ЧАСА», раздался громкий жестяной голос. ЧЕМ МОГУ
Бронвин вскрикнула и молниеносным ударом через открытое окно сшибла аудиоколонку на землю, где та и осталась, помятая и безмолвная.
А то, что нам, видимо, придется что-нибудь купить, заключил Миллард.
Я завел машину и подъехал к автокафе. Мы остановились у светящегося меню.
ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В «ОКЕЙ БУРГЕР. ДВАДЦАТЬ ЧЕТЫРЕ ЧАСА», раздался громкий жестяной голос. ЧЕМ МОГУ
Бронвин вскрикнула и молниеносным ударом через открытое окно сшибла аудиоколонку на землю, где та и осталась, помятая и безмолвная.
Бронвин, какого черта! заорал я. Он же просто принимал у нас заказ!
Простите, Бронвин попыталась съежиться на сиденье. Я просто испугалась.
Тебя что, вообще никуда брать нельзя? сурово спросил Енох.
В обычных обстоятельствах я бы постарался поскорее смыться, но обстоятельства были не совсем обычные, так что я убрал ногу с тормоза и медленно подрулил к окошку, где забирают заказ. Парнишка в оранжевом фартуке все еще что-то бубнил в гарнитуру, которая была у него за ухом.
Эй? Вы меня слышите?
Он говорил медленно, глаза у него были красные и опухшие, и вообще выглядел он так, словно был под кайфом.
Ку-ку, сказал я. Там, э-э-э колонка не работает.
Он фыркнул и открыл окно.
О-о-о-окей. Что будем брать?
А что у вас хорошего? встрял Миллард.
Что ты делаешь? зашипела на него Эмма.
Продавец наморщил лоб и уставился на заднее сиденье.
Это кто сейчас сказал?
Это я сказал, ответил Миллард. Я невидимка. Прости, надо было сразу предупредить.
Миллард! воскликнула Бронвин. Ты что, совсем рехнулся?
Парень, однако, не смутился.
А, окей, серьезно кивнул он. На вашем месте я бы взял комбо-обед номер два.
Тогда, будьте так добры, приготовьте нам комбо номер два, разрешил Миллард.
И пять гамбургеров, пожалуйста! крикнул Енох. Со всем! И чипсы!
Чипсов у нас нет, сказал продавец.
Он имеет в виду картошку фри, пояснил я.
Парень назвал сумму, я заплатил, и он ушел на кухню собирать наш заказ. Через несколько минут он вернулся и протянул мне тяжелый бумажный пакет, на котором уже проступили жирные пятна. Я заглянул внутрь. Там была куча бургеров, гигантская порция картошки и пачка салфеток. Я раздал еду и только тогда заметил на самом дне белый конвертик. Забавный такой, запечатанный красным сургучом.
А это еще что такое? я вынул его и показал остальным.
Часть обеда? пожала плечами Эмма.
Я выехал на стоянку, остановился, включил лампочку на потолке и открыл конверт. Все нагнулись ко мне, чтобы тоже посмотреть. Внутри оказалась еще одна салфетка но на сей раз с каким-то отпечатанным на машинке текстом. Салфетка, впрочем, была использованная.
И все. Ни имени «объекта». Ни местонахождения петли номер 10044. Зато на обратной стороне был набор координат.
Погодите, я умею читать координаты, взволнованно сказал Миллард. Показатель долготы отрицательный, значит, это на запад от нулевого меридиана
Это школа в Бруклине, Нью-Йорк, сказал я и показал им экран телефона. Я только что вбил цифры в приложение с картами.
Миллард презрительно хмыкнул.
Никакие технологии не заменят настоящего картографа.
У нас есть миссия, сказала Эмма. И координаты. Но мы не знаем, кого нужно спасать.
Возможно, Эйч и сам не знает, предположила Бронвин. И узнать имя объекта это тоже часть миссии.
Или все это из соображений безопасности, сказал Енох. Вряд ли стоит писать имена странных новичков на салфетках, которые могут попасть в руки ну, того же повара в бургерной.
Вряд ли это просто повар, задумчиво возразил Миллард. Джейкоб, ты не против, если мы еще раз подъедем к тому окну?
Я снова объехал кафе и свернул в проезд к окошку. На этот раз парень открыл его с откровенно недовольным видом.
Гм-м-м. Да?
Прости, что снова беспокоим, старина, высунулся из машины Миллард. Мы бы хотели комбо-обед номер три.
Парень набрал заказ на жирной клавиатуре и взял с меня десять пятьдесят. Когда я расплачивался, из машины высунулась Бронвин.
Ты знаешь Эйча? Ты тоже охотник на пустóт? Что это вообще за место?
Он отсчитал мне сдачу, словно не слышал ее вопроса.
Эй, ау? попробовала она еще раз.
Он повернулся спиной и ушел в кухню.
Вряд ли ему можно отвечать на такие вопросы, догадался я.
Через минуту парень вернулся и поставил на подоконник жирный бумажный пакет, издавший солидный, тяжелый стук.
Хорошего вечера! пожелал парень и решительно закрыл окно.
Я взял пакет, оказавшийся подозрительно тяжелым, и раскрутил тщательно закатанный верх. Картошка и луковые кольца. Фиговый какой-то комбо, подумал я, отдавая пакет Милларду, выехал с парковки и взял курс обратно на шоссе. До Бруклина было не близко, а я хотел проскочить до того, как утренний час пик наглухо закупорит основные транспортные артерии.