Слава Богу. Мика тяжело вздохнул и улыбнулся.
Здорово! Ты попал почти в то же самое место.
Разумеется, в этом возрасте и в этот миг мы не осознавали, о чем подумал строитель. В отличие от нас он не испытывал благодарности. Он спокойно работал, и вдруг его чуть не пронзила стрела, пущенная двумя детьми с вершины холма. Нет, благодарности он не испытывал, ничуточки. Он был в ярости! Даже с расстояния двухсот ярдов мы увидели, как он поднял взгляд на нас и, отбросив лопату, кинулся к своему грузовику.
Может, пора удирать? спросил я брата.
Но Мика уже бежал к нашему дому, пятки его так и мелькали. Я рванул за ним. С пыхтением перебегая лужайку соседей, я обернулся. Грузовик со скрежетом остановился у деревьев, рабочий вылез из кабины и бросился за нами.
Разумеется, он поймал нас, и был зол гораздо сильнее, чем мне показалось издали. Когда отец узнал, что случилось, он тоже разозлился и посадил нас под домашний арест на две недели. Однако худшее ждало впереди тем же днем пришел шериф и забрал наши луки и стрелы.
За исключением той поездки к Большому каньону наши каникулы проходили в Сан-Диего почему-то большинство родственников матери и отца переехали жить именно туда. Мы навещали их и наслаждались пляжем практически бесплатно, что не так уж и плохо для семьи, у которой нет лишних денег.
Все десять часов до Сан-Диего наша троица тряслась в задней части микроавтобуса вместе с доберманом Бренди и различным багажом. По пути мы дважды останавливались на заправках, но нам никогда не покупали еду или воду мы ели то, что мама брала в дорогу: бутерброды с ветчиной, чипсы и розовый лимонад.
Хорошее было время. Как ни удивительно, родители не требовали, чтобы мы пристегивались, и пока машина петляла по Пятой улице, приближаясь к дому бабушки Спаркс, мы читали, играли в игры или боролись. Под «боролись» я имею в виду не тычки с нытьем, а настоящую борьбу с тесным контактом, захватом шеи в замок, переплетением рук и ног, сопровождаемую вскриками и слезами. Обычно родители не обращали на нас внимания, хотя порой отец оборачивался и кричал: «Прекращайте трясти чертову машину!» значит, начинался неизбежный обратный отсчет до момента, когда он придет в состояние «повышенной боеготовности». Мы смотрели на отца так, будто у него из ушей выросли кукурузные стебли, и гадали, что же его рассердило.
Это ты виноват, не надо было кричать, шипел Мика.
Мне было больно!
Учись терпеть боль.
Ты выкручивал мое ухо! Мог и оторвать!
Ты преувеличиваешь.
А ты дурак.
Как ты назвал меня? Мика прищурился.
Он назвал тебя дураком, услужливо подсказывала Дана.
Я покажу тебе, кто здесь дурак сердился Мика.
Борьба возобновлялась. Когда я рассказываю об этом другим людям, я нередко добавляю, что мы не приезжали в Сан-Диего машина туда прискакивала.
У кузенов мы становились «деревенщинами, приехавшими в город». Их семья была богаче нашей, и по приезде мы сразу же бросались в спальню кузенов. Там нас ждал воплощенный рай, и у нас на миг захватывало дух, а глаза начинало пощипывать от слез восторга. Мы никогда не видели столько игрушек и сразу же находили им применение.
Что это? спрашивали мы, схватив что-нибудь. И начинали крутить вещь в руках, пытаясь разобраться.
Новый строительный кран на батарейках, гордо объяснял кузен. Он может собрать целый дом из
Хрясь!
Кузен цепенел от ужаса при виде развалившейся надвое игрушки.
Что такое? спрашивали мы.
Вы вы вы его сломали! всхлипывал он.
Что такое? спрашивали мы.
Вы вы вы его сломали! всхлипывал он.
Ой, прости. А это что?
Это новая машинка на радиоуправлении с
Хрясь!
Ой, прости. А это что?..
Когда игрушки были сломаны удивительно, сколько случайностей может произойти за такое короткое время! мы начинали играть с кузенами. Правда, им это игрой не казалось. Мы играли так же, как дома, для нас это было обычным делом, но для родственников граничило с безжалостной пыткой. Похоже, никто из них не имел детства, подобного нашему без настоящих правил. Например, нам очень нравилось закатывать младших кузенов в ковер, где они потом лежали неподвижно, едва дыша. Затем мы по очереди прыгали с кровати на эти мягкие свертки и кричали: «Ура!» всякий раз, когда не промахивались. Еще мы могли притопить кузенов в бассейне по-настоящему притопить, держа под водой до тех пор, пока они не начнут терять сознание. Иногда мы пытались научить кузенов драться.
Да нет же, не так. Отведи руку назад и бей костяшками. Смотри, вот так
Бац!
Единственное, что расстраивало меня в кузенах и мне стыдно за членов моей семьи, они хныкали. Они ныли все время, пока мы были рядом. И как только родители с ними справлялись?
Наконец наступало время отъезда. У машины мы оборачивались и смотрели на кузенов. А они, бледные и дрожащие, будто призраки, махали нам на прощание пестрыми от синяков руками.
Увидимся в следующем году! кричали мы.
По пути к бабушке брат спрашивал меня:
Что у них такое с лицами при прощании?
Ты имеешь в виду то, как они моргают, жмурятся и внезапно дергают головой?
Ага.
Не знаю. Наверное, нервный тик.
Мика качал головой.
Бедняги. Они не были такими, когда мы только приехали. Наверное, их внезапно поразила какая-то болезнь.
Такие поездки сами по себе были приключением. Однажды, когда мы поехали в Сан-Диего, у отца в кошельке был всего двадцать один доллар все, что он взял на недельный отпуск для семьи. И по закону подлости наша машина сломалась в горах Техачапи, в часе езды от Лос-Анджелеса. Пришлось тащить ее до ближайшего СТО, где и выяснилось, что течет масло. Хотя нужная запчасть прибывала только через неделю, механик сказал, что к следующему вечеру подлатает машину. Разумеется, это стоило денег.
У моего отца была какая-то странная несовместимость с деньгами. Наверняка ему хотелось бы иметь больше денег, но когда в них возникала острая нужда, он не знал, как их заработать. Все траты расписывались заблаговременно, и поломка машины не укладывалась в бюджет. Отец не просто разозлился он был вне себя от ярости: без объявления «повышенной боеготовности» он перешел к стадии ядерного взрыва. Он позвонил своей матери в Сан-Диего, и та согласилась занять ему денег на ремонт.
К вечеру мы доели последние бутерброды и чипсы и допили последний лимонад. Отец разозлился еще сильнее. Денег не было ни на еду, ни на номер в гостинице, и ту ночь мы провели в машине в обнимку с собакой. Наутро купить завтрак было не на что, и поели мы только днем в Сан-Диего.
Однако худшим в нашей вынужденной остановке было не это и даже не гнев отца. Когда я вспоминаю то путешествие, сначала на ум приходит самый первый день, примерно час спустя после того, как мы приехали на СТО. Отец уже был в ярости, а в такие моменты мы старались держаться от него подальше. От нечего делать мы втроем решили посмотреть, что может предложить город. Как выяснилось вскоре ничего. Стояла адская жара, к обочинам шоссе жались ветхие домишки, среди которых не оказалось ни кафе, ни столовой, чтобы убить время за просмотром телевизора.
Чуть ли не впервые мы по-настоящему заскучали. К счастью, вскоре мы наткнулись на пса, который был рад нашему вниманию. Мы гладили его, а он ластился к нам и радостно вилял хвостом. Мы назвали пса созвучно нашей фамилии Спарки. Потом он поднялся и потрусил куда-то по улице, высунув язык и то и дело оглядываясь на нас с довольным видом, чуть ли не с улыбкой. И тут его сбила машина, мчавшаяся со скоростью в шестьдесят миль.
Мы видели все в подробностях. Слышали глухой звук удара. Пес отлетел, брызгая кровью, и упал футах в двух от нас. Машина немного сбавила ход, но не остановилась. Сидевшая в ней семья ужаснулась не меньше нас. Спустя несколько всхлипов, поскуливаний и вздохов Спарки умер. Отец был в дурном настроении, мама пыталась его успокоить, и мы как всегда переживали происходящее в компании друг друга. Мы стояли втроем на обочине шоссе, плакали, обнявшись, и пытались понять, почему происходят ужасные события.
Глава 8
2728 января,
Куско, Мачу-Пикчу, Перу
После короткой остановки в Лиме мы поехали в Куско старейшее постоянное поселение в Западном полушарии и бывшую столицу империи инков. Город с населением в двести семьдесят пять тысяч человек, с кирпичными домами, красными черепицами крыш, извилистыми мощеными улочками, великолепными соборами и открытыми рынками был поразительно красив.
Во время полета нас предупредили о высотной болезни. Куско находится в Андах, на высоте одиннадцати с половиной тысяч футов над уровнем моря, и выходить из самолета следовало медленно. Служащие ТСС рассредоточились по терминалу и то и дело повторяли рекомендации:
Не волнуйтесь. Не задерживайте дыхание. Идите медленно.
Можно подумать, мы взбираемся на Эверест, а не идем по аэропорту, шепнул Мика.
Я кивнул, соглашаясь, что происходящее нелепо. Может, кому-то и могло стать плохо, но мы молоды и в довольно хорошей форме. Не обращая внимания на предупреждения, мы шли так, как привыкли ходить, и в конце концов нам пришлось ждать остальных у автобуса.
На лице брата появилось озадаченное выражение. Он пару раз глубоко вздохнул и сказал:
Знаешь, я, кажется, ощущаю что-то такое
Правда?
Немножко странно. Я чувствую себя слегка пьяным.
Вскоре мы оба ощутили себя пьяными, будто перебрали пива. Мы внезапно засмеялись и никак не могли остановиться. Во время поездки на автобусе нам все казалось донельзя смешным: одежда на людях, ухабистые мощеные улочки, на которых наш голос отдавался эхом, и особенно название места, куда мы ехали: крепость Саксайуаман. Звучало оно так, как будто кто-то пытался произнести фразу sexy woman с русским акцентом. Наш одурманенный нехваткой кислорода мозг зациклился: Мика на все лады твердил название, придумывая новые варианты, а я сгибался пополам от смеха и смахивал слезы с глаз.
Обедали мы в Куско, в отеле, некогда бывшем монастырем. Интереснее отеля мы еще не видели. Подобно дому семейства Альяга, он был выстроен в центре двора, хотя и гораздо большего размера. Возвели его в 1640 году, однако позднее комнаты модернизировали так, чтобы впускать больше кислорода.
После обеда, когда желание смеяться поутихло, мы наконец получили возможность посетить крепость инков. Наши ожидания не оправдались. Расположенная на большом открытом плато сразу над Куско и со всех сторон защищенная горами, крепость походила скорее на амфитеатр. Огромные гранитные блоки, из которых состояли стены, были так тщательно подогнаны, что даже сейчас между ними не просунуть и листа бумаги. Клубящиеся на небе тучи придавали пейзажу зловещий вид. Мы бродили по крепости с Бобом и Кейт Девлин, с которыми успели сдружиться. Пока гид рассказывал о сложной системе постройки стен, мы узнали, что Девлины недавно отметили сорок один год со дня своего бракосочетания. Позже, когда мы с Микой вдвоем ходили по крепости, мы снова увидели Боба и Кейт и какое-то время за ними наблюдали.